Удар под коленную чашечку сбил его наземь – и вдогонку чем-то твердым, ребром ладони, скорее всего, пришлось по голове над правым ухом, в глазах вспыхнули искры, земля расступилась под ним, чавкнув, проглотила, гася сознание…

Когда он понял, что очнулся, решил полежать с закрытыми глазами, вспомнить, что случилось – но сверху раздался уверенный, спокойный голос:

– Хватит. Ресницы дергаются. Глазки можно открыть.

Особой насмешки в голосе Валентина не было – просто удовлетворение шахматиста, успешно разыгравшего партию. Данил все вспомнил. И открыл глаза.

– Головой не ворочать, – предупредил Валентин. – Лежать, как лежишь. Вздумаешь шутить – пристрелю.

Из позиции, в которой лежал, Данил видел только белобрысого, стоявшего с пистолетом наготове. ПСС, какого Данил у него прежде не видел – маленький, компактный, легко спрятать под мешковатой камуфляжной курткой…

– Можешь сесть. Руки держать за спиной.

Данил выполнил приказание, понимая, что в такой позе просто не сумеет сделать бросок – пуля в любом случае опередит. Закладывая руки за спину, он задел кобуру на поясе и понял, что она пуста. И почувствовал жгучий стыд – поймал, сволочь, как пацанов. Конечно же, все было чистым притворством, этот гад рванул какую-то безобидную хлопушку, заслоняя ее спиной, и спутники, дурачки-доброжелатели, поверили сгоряча, что там и в самом деле была некая пиротехническая ловушка…

Валентин стоял метрах в пяти от него, так, чтобы видеть всех троих. Слева Лара, всхлипывая, связывала Корявого тем самым нейлоновым тросиком. А еще левее…

Там лицом вниз лежал Борус. Совершенно неподвижно. Легонький ветерок пошевеливал лохмашки камуфляжа. Данил, едва удержав стон ярости и злости, стиснул зубы. Все понятно: когда те кинулись к рюкзакам, Валентин выстрелил Борусу в спину, подшиб Данила, карабин Корявого лежал вдалеке, у Лары вообще не было ствола… Нет, надо же так попасться… Я-то думал, он сначала прилежно устроит цирк с «маячком»…

Валентин проследил за его взглядом, метнувшимся к рюкзакам:

– Ну разумеется, аккумулятора у меня нет…

– Знали, что мы лазили?

– Вы хорошо держитесь, должен заметить, как профессионал профессионалу… – Валентин усмехнулся уголком рта. – Что ж, меньше хлопот…

– Была какая-то отметка? – спросил Данил, испытывая идиотское чувство – будто наблюдает все это и свой собственный голос слушает со стороны.

– Конечно. Ваш уголовник ее нарушил. Нет, я не склонен считать это вашим промахом. Вы просто обязаны были проверить «маячок»… должно быть, у вас что-то на меня нашлось?

Данил промолчал.

– Ну, а все-таки? – с усмешкой спросил Валентин. – Будьте профессионалом. Не мучить же девочку у вас на глазах. Прежде всего, это долго… – Его манера говорить чуточку изменилась, в речи наконец появились словно бы многоточия. – Или вы думаете, я стану ее жалеть? Ну, был компромат? – Он прицелился в Лару. – Я ведь выстрелю…

– Был, – неохотно сказал Данил.

– Откуда? Вы сами никак не могли бы натолкнуться.

– Ребятки Логуна сказали, – ответил Данил.

– Вот как? В таком случае господин Логун еще поживет часок. Побеседуем. Вам, кстати, тоже часок гарантирован. Есть любопытные темы, которые мы с вами раньше как-то не затрагивали.

Данил взглянул на Лару. Нет, сообщницей белобрысого она никак не могла оказаться, по лицу видно…

– Интересно, на что ты надеешься? – спросил Данил.

– Мы с тобой на брудершафт не пили, русская свинья.

– Скорее уж польская, – сказал Данил.

– Тогда тем более свинья.

– Ну, пошел извечный спор поляков с бывшими подданными, – сказал Данил. – Только я не буду скрежетать зубами и орать ругательства, я тебе такого удовольствия не доставлю…

– А я – тем более, – сказал Валентин ровным, даже светским тоном. – Но все равно, терпеть не могу, когда хамят в лицо. После каждого твоего матерного слова я буду бить по морде этой сопливой бляди. Прошу!

Лара выпрямилась. И, уставясь ненавидящим взглядом, резанула в полный голос такое, чего Данил и от современной девочки не ожидал. Действительно, армейский ребенок…

– Хватит, дура, – сказал Данил. – Он же только балдеет от твоих воплей…

– Сказано коряво, но мысль выражена точно. – Валентин повел пистолетом. – Ну-ка, села на землю, руки за голову… – Подошел и подергал веревки Корявого. – Молодец, надежно…

– Так на что вы надеетесь? – спросил Данил.

– На удачу. Как и вы. В одиночку мне два грузовика никак не увести, значит, придется взять один. Это лучше, чем ничего. Цивилизованный человек должен твердо взвешивать шансы и довольствоваться разумной долей. Да и половина золота, брошенная здесь, свою роль сыграет. Даже если вокруг нее не передерутся, погоня будет не столь азартная.

– Интересно, стараетесь для себя или для казначейства вашего независимого лимитрофа? – спросил Данил.

– Господи, да какая вам разница?

– Ларочка, я о твоем отце был лучшего мнения, – сказал Данил. – Патриот, славянофил, супермен – и проглядеть такую суку…

– Именно поэтому, – с милой улыбкой сказал Валентин. – Он считает, что инородцы годятся лишь на роль недалеких оруженосцев, и когда ведешь себя так, что его ожидания полностью оправдываются, он успокаивается… Я старался. Помнится, какие-то ваши газетки изволили издеваться над нашими секретными службами, считая их чем-то неполноценным? Вы и сейчас такого мнения? Ох уж этот мне польский гонор…

– Отсюда до вашей границы черт-те сколько тысяч километров, – сказал Данил.

– Это уже мои проблемы, не так ли? Я постараюсь.

– Нет, серьезно, не для себя?

– Слушай, ты, польская свинья, когда ты наконец поймешь, что мы – великая нация? И служение нации может перевесить любые лишние побуждения?

– Ах, вот оно что, – сказал Данил. – Снимаю свою критику. Тебе дадут… какие там у вас нынче жестянки, не припомню что-то? Какой-нибудь Алмазный Венец Сияющей Независимости, а?

Литовец сдержался, только скулы нехорошо топырились.

– Милый мой, – сказал Данил. – Никакие алмазные венцы не сотрут из истории того упрямого факта, что князь Ягайла, якобы ваш, был русский на три четверти, а в Великом Княжестве Литовском вы, жмудины, занимали место у параши…

– Нарываетесь на пулю? – хладнокровно спросил Валентин. – Не дождетесь. Потом, конечно… Но пока поживите. Не стоит меня заводить. Ничего не получится. Что бы там ни было в прошлом, я вас припер к стенке, а не наоборот. Это убедительно? Не отвечайте, если вам грустно… Хватит, пожалуй? Мы скатываемся к вульгарнейшему штампу дореволюционных романов: коварный злодей подробно и нудно объясняет положительному герою, как он совершал преступления, сатанински хохочет, сверкает глазами. А за деревом тем временем ждет своего часа доблестный и предусмотрительный сыщик. Сыщик, словно черт из коробочки, в этой уютной долине не появится. Но все равно, к чему нам все эти мелодрамы? Я не коварный злодей, а вы не положительный герой. Что толку в пустых разговорах. Давайте по-деловому. У вас, как вы, быть может, догадываетесь, осталось две возможности – умереть легко и умереть тягостно. К тому же – самым последним… Вдоволь насмотревшись на все, что будет происходить. Что выберете?

– Смотря от чего зависит легкая смерть…

– Ну, это просто. – Валентин показал черный диктофончик. – Мы с вами сначала побеседуем просто так, порепетируем, а потом запишем пленочку…

– И я должен буду выглядеть в этом радиоспектакле главным злодеем, а?

– Увы, дорогой мой, именно это мне и нужно…

– А зачем? – Данил искренне не врубался что-то.

– Господи… Дипломатические соображения, международный престиж… Одно дело, если кровавым таежным разбойником окажусь я, и совсем другое – если им станете вы. Это вы всех ухлопали, а я настиг вас в последнюю минуту, когда поздно было кого-либо спасать. Понимаете?

– А если я.

– Да бросьте. Вы же не хотите, чтобы девочка умирала мучительно?

Он стоял, чуть расставив ноги, держа в поле зрения и Данила, и Лару. Ничего нельзя было сделать. Столь мучительного бессилия Данил в жизни не испытывал. Зубы скрипнули так, что с них, кажется, посыпалась эмаль.