Внутри, окутанный толстым слоем ваты, лежал желтый человеческий череп.

И тут до Данила дошло. Мельком глянув на спутников, все еще сидевших над златом, он направился к раскопу. Заглянул вниз. Котлован метров шести глубиной, по всем четырем сторонам устроены леса с зигзагообразными, словно узоры на царских генеральских погонах, лестничками. Все сработано весьма профессионально, это даже он понимал. Дно раскопа тщательно зачищено, там обломки грубой глиняной посуды, какие-то полуистлевшие клочья, посреди клетки из бревен – безголовый скелет. Один-единственный.

Вернувшись к грузовику, он вытащил из алюминиевой коробки череп Чингисхана. Постоял, глядя в пустые глазницы, словно и в самом деле пытался усмотреть нечто, непонятное ему самому. Череп скалился застывшей на века бесшабашной улыбкой. Данил пытался пробудить в себе какую-то вражду и злость.

Ничего не было. Чересчур много времени прошло с тех пор, как пылали города и катилась по полям визжащая конница, как спаянное железной дисциплиной азиатское войско все же дрогнуло на Легницком поле, сойдясь с польскими рыцарями, и повернуло прочь из Европы. Все прошло. Остался только череп, желтый и немой, мертвая кость, на которой бесполезно что-то вымещатъ.

И нет для человека ни Вечности, ни славы. Он поднялся от паршивого пастуха с колодкой на ногах до вождя орды, прокатившейся огнем и кровью через полмира, разрушал государства и превращал в пепел старинные города, помнившие еще Александра Македонского, мечтал покорить Вселенную, наивно полагая под нею наш старый континент, и думал, должно быть, что за горизонтом вот-вот покажется прибой Последнего Моря…

И что осталось?

Да ничего. Несколько книг, написанных иноземными учеными. Затерявшиеся в степи каменные черепахи с дырами в спине, куда вставляли плиты с указами великого каракорумского кагана. Равнодушное, изначальное небо, тайга вокруг и желтый череп, едва не угодивший на каминную полку к какому-то набитому деньгами обормоту. Так какого же хрена мы суетимся, считая собственные ничтожные делишки самым важным на свете?

Данил разжал руки, и череп упал вниз, в разоренную гробницу. Именно здесь он и собирался похоронить Боруса. Тот наверняка не имел бы ничего против. О всех остальных, нашедших здесь погибель, заботиться не было ни времени, ни желания…

Он подошел к машине и сказал:

– Быстренько поищите лопаты…

Данил, не увлекаясь, держался шестидесяти километров в час. Новенький «Урал» тянул ровно и мощно, дорога летела под колеса сплошной бесконечной лентой, и мир казался беспечальным, но на самом деле наступил самый поганый, тягостный и опасный отрезок – за спиной покоились тонны золота, а машина Корявого нагружена еще тяжелее, они прикованы к грузовикам, великолепнейшей мишени, как старинные каторжники к ядру…

Отчего-то вдруг нахлынула болтливость, видимо, организму требовалась разрядка после всего, и Данил, чуточку злясь на себя за то, что никак не может остановиться, говорил, не отрывая взгляда от дороги:

– Беда ваших шефов, Логун, в том как раз и состоит, что у них оказалась психология мелкой шпаны. Иначе не начали бы играть в стародавних кладоискателей. Господи, ну кто так делает? Карбонарии какие-то… Серьезный человек нагнал бы сюда батальон ничего не подозревавших солдатиков, выкопал золото в три часа и вывез под охраной бронетранспортеров, совершенно открыто, пожал бедным археологам руки и сунул в карман по толстому конвертику…

– А потом? – бесцветным голосом спросил Логун.

Напичканный болеутоляющими, с рукой на перевязи, он имел вполне товарный вид, разве что был бледен да осунулся как-то моментально, глаза потухли. Немного поломав голову, Данил нашел прекрасный способ транспортировки: бесценного пленника обвязали вокруг талии нейлоновым канатиком и примотали к сиденью. Потом на него старательно натянули камуфляжную куртку, и со стороны, даже загляни кто в кабину, совершенно незаметно было, что археолог-любитель прочно привязан, а его левая рука прихвачена куском того же канатика к левой же щиколотке. Правая рука у Логуна не действовала, но Данил опасался даже теперь, прекрасно помнил, на что способен этот битый волчара. Лара, сидевшая у правой дверцы, бдила с «гюрзой» на коленях, и полковник то и дело опасливо на нее косился, особенно когда она принималась задумчиво вертеть тяжелый, украшенный оскаленной змеюкой пистолет.

– Потом? – Данил правой рукой сунул в рот сигарету. – Ну, это азбука. Клад попал бы в закрома Родины, а вскоре тихо и незаметно испарился бы из них. Ваши паханы остались бы честнейшими людьми – поди усмотри за закромами в нынешние безумные времена, на худой конец можно было свалить все на какого-нибудь среднеответственного дурака, пропавшего без вести за границей… Мало было примеров? Не умеешь воровать – не берись. Это серьезное дело. А этим дуракам отчего-то взбрело в голову, что разбогатеть нынче может любой полудурок, только оттого, что он вхож в кабинеты…

– Думаете, я не понимаю? – устало огрызнулся Логун. – Вообще-то были серьезные шансы…

– Не спорю, – великодушно согласился Данил. – Одну ошибочку допустили – не сумели меня грохнуть. Впрочем, и без меня все у вас погорело бы, именно из-за мелкого пошиба этой столичной троицы. Профессионализм отнюдь не в том, чтобы палить налево и направо. Это и вас касается, кстати. Развели тут чикагские нравы, колода армейская…

– Конечно, легко вам теперь строить супермена…

– Я не хвалюсь. Просто провожу разбор полетов. А любезничать с вами нет ни малейщего желания. Мне, правда, нужно доставить вас целым и невредимым, но это еще не значит, что я обязан сделать для вас путешествие приятным… Жалко, что вас так рано пришлось подстрелить. Я бы с превеликим удовольствием прогнал бы вас на пинках вокруг всей долины…

– Слушайте, скажите вы ей, чтобы не игралась пистолетом. Там же оба предохранителя автоматические, прижмет покрепче рукоятку или спуск…

– Играйся дальше, детка, – безмятежно сказал Данил. – Можешь потыкать дядю стволом под ребрышко…

– А вы садист…

– Глупости, – сказал Данил. – Мне просто поперек горла стоит сучня вроде вас, так что подергайтесь…

– Чем вы лучше? Ангел нашелся…

– Я не ангел, – согласился Данил. – Только я никогда не взялся бы за работу, где предстояло бы укладывать штабелями совершенно п о с т о р о н н и х людей…

Логун повернул к нему бледное лицо, покрытое бисеринками пота, оскалился:

– А если у вас встанет на дороге первый же пост? Эти парни совершенно не в курсе, они служат…

– Я постараюсь пройти без единого выстрела, – серьезно сказал Данил. – Но если вы мне соврали насчет группы подстраховки и где-то попадется н а с т о я щ а я засада, я в крайнем случае подожгу грузовик, и сгорит он вместе с вами. Нейлон, конечно, легко плавится, но вряд ли успеете выскочить…

– Я же сказал, – поморщился Логун. – Вполне может оказаться, что есть еще кто-то, тайно меня контролирующий.

– Даже наверняка, – кивнул Данил. – Ну кто будет доверять козлу, которого держат на коротком поводке папкой с компроматом? Только, к счастью для всех нас, они не могли стоять у вас над душой, они где-то в отдалении… Вы твердо уверены, что нет второго вертолета?

– Здесь, в тайге, нет. В Курумане – вполне возможно… Вы хоть понимаете, что в Курумане вас обязательно перехватят?

– Да не ребенок, слава богу, – сказал Данил.

– Значит, рассчитываете на с в о й вертолет? А вы не думаете, что его легко могут сбить? Весь район на чрезвычайном положении, с утра сюда перебрасывают новые подразделения комитета.

– Из-за тохарцев? Интересно, а не ваши ли шефы все это спровоцировали?

– Мне об этом ничего не известно, – отрезал Логун.

– Охотно верю… Интересно, а вы-то сами рассчитывали на долгую и счастливую жизнь, после того как сдали бы золотишко хозяевам? В самом деле, рассчитывали?

– Я им еще нужен… был. Хотя, признаться, некоторые сомнения посещали…