– Бросьте, ребята, – сказал Данил миролюбиво. – Мариночка, не устраивай ты столкновения культур…

– У нас все подписывали письмо в защиту Рушди…

– Году в девяносто первом? – хмыкнул Данил.

– Ага.

– А романчик его вы читали? – Не дождавшись ответа, он фыркнул громче. – Нельзя, милые мои, гадить в храме, вот и весь сказ. А если нагадил, будь готов, что тебе хребет сломают… – Перегнулся с кресла, дотянулся до гитары и тихо прошелся по струнам:

В красном сне, в красном сне, в красном сне бегут солдаты – те, с которыми когда-то был убит я на войне…

Не было настроения, и он положил гитару назад.

– Сколько у вас людей? – тихо спросила Юлия.

– У меня есть я, – ответил он тем же полушепотом. – А остальное приложится.

– Они уже копают…

– Тем лучше, – сказал Данил. – Вот пусть и выкопают все, меньше возни. Копальщиков только жалко…

– Думаете…

– Один милый дядя, тот самый, что присматривает за раскопками, успел здесь наследить и познакомиться со мной заочно, – сказал Данил. – У него вполне объяснимая, но поганая привычка – не оставлять свидетелей. И я крепко подозреваю, что он этой привычке не собирается изменять и впредь…

– Но там же несколько десятков человек…

– А вы никогда не слышали про исторические примеры? Интересно, скольких положили чингисхановские маршалы? – он усмехнулся: – А то давайте прорываться к высоким властям, доказательствами размахивать… Что, не хочется прятать в карман заляпанное с в е ж е й кровью золотишко? Передумали?

– Нет, но…

– Но вечная интеллигентская дилемма, – сказал Данил. – И сесть и съесть…

– Вы-то не лучше…

– А я говорил, что я – лучше? Не припомню что-то… Знаете, я бы все же наверное свалял дурака и попытался их спасти. Но спасти их, боюсь, невозможно. Я думал… Даже со всеми вашими бумагами не хватит времени, чтобы раскачать маховик и сдвинуть механизм. Там другая область, другой военный округ, другое… баронство.

– Как это?

– Потом когда-нибудь объясню, если будет время. Такое можно провернуть только через Москву, а мне не двадцать лет, и я не идеалист.

– Лара говорила, ее отец собирается в Москву…

– Ничего он там не добьется. Не хватит времени, – отмахнулся Данил. – А здешнему спецназу он не командир. Я же говорю, все взвесил. В лучшем случае все золото загребет кто-то д р у г о й, только и делов… Так что привыкайте к мысли: сволочи мы с вами, что поделать. Можно валить на жизнь, страну, время и ситуацию, помогает, говорят… И все же, скажу вам честно, я попытаюсь придумать вариант, по которому можно попробовать спасти этих дурачков с лопатами…

– А что, есть такой вариант?

– Попробую поискать, – сказал Данил. – Для очистки совести. Есть же в нас немножко совести, как полагаете? Бумаги вы мне отдали, не кидаете таких взглядов, будто ждете, что вот-вот пальну вам в спину…

Они говорили почти шепотом. Марина с Ираджом внимания на них не обращали – увлеченно дискутировали, сколько христианских святых, только под другими именами, почитает ислам.

– А куда было деваться бедной женщине? – пожала плечами Юлия. – Пришлось рискнуть… Между прочим, я не новичок в тайге, можете меня взять с собой.

– А я вот как раз сто лет в тайге не был, – признался Данил, – Судорчага у нас была деревенька таежная, но я, как забрили лоб, так с тех пор и не собирался глубоко в чащобу. Память, правда, осталась…

Он вынул из внутреннего кармана куртки полученный от Юлии еще в машине пакет. В десятый раз сравнил с собственными картами. Спрятал назад и задумчиво сказал:

– Какая-то дорога должна быть, не собираются же они вывозить все вертолетами…

– Почему бы и нет?

– Вертолетчики – лишняя болтовня, – сказал Данил. – Нельзя же, в самом деле, резать всех встречных и поперечных по старому монгольскому обычаю, даже для нынешнего времени получится перебор. В том районе – войска ФКГЗ, под каким-нибудь предлогом выставили оцепление на дальних подступах… Я бы на их месте посадил пару-тройку доверенных шоферов и гнал грузовики прямиком до Байкальска. А там – военный аэродром, следы теряются окончательно. Потом…

Внезапно погасло все – экран телевизора, люстра, лампа на их столике. И одновременно откуда-то неподалеку донесся короткий грохот. Темнота ударила по глазам, Данил моментально зажмурился, а когда через пару секунд посмотрел в окно, почти ничего не увидел – квадрат чуть более бледного сумрака, только и всего.

Света не было во всем пансионате. Авария на подстанции? Или? Аварийный дизель запустят минут через пять…

Он встал, вынул пистолет и загнал патрон в ствол. В темноте послышался спокойный голос Ираджа:

– Это нападение?

– Не знаю, – сказал Данил сквозь зубы. Коснулся кармана, убедился, что обе запасных обоймы на месте. – Возьми автомат из шкафа. Твоя задача – в случае чего увести женщин подземным ходом. Все помнишь насчет замка?

– Все.

Стукнула дверца, мигом позже лязгнул взводимый автоматный затвор. Обе женщины сидели тихо, как мышки.

– По лесу в темноте не плутайте, – сказал Данил. – Пройдите по оврагу, затаитесь где-нибудь около и ждите.

Он вышел, ухитрившись ни обо что по дороге не споткнуться. Постоял у крыльца, прислушался. У ворот и у двухэтажного домика обслуги метались лучи фонариков, люди негромко перекликались, кто-то побежал вглубь территории, к мастерским, где располагался дизель.

Данил услышал приближающийся мощный гул. И тут же яростно залаяли собаки. Пистолетный выстрел у ворот!

В следующую секунду темноту вспорол луч сильного прожектора, взвыл мотор, и, перекрывая его гул, отчаянно заскрежетало железо. Ворота вылетели. Луч ударил вправо-влево – «как гиперболоид», мелькнула идиотская мысль – и раздался грохот пулеметных очередей.

В ворота ворвался бронетранспортер, окаймленный вспышками очередей из боковых амбразур. Звенели, вылетая, стекла, стучали подошвы, кто-то жутко заорал и затих. Данил выхлестнул локтем стекло и крикнул внутрь:

– Ирадж, уходите к туннелю!

У ворот вспыхнула перестрелка, автоматные очереди и хлопки пистолетов едва слышны были за неустанно работавшим пулеметом. Данил дернулся было туда – и остался на месте. Мимо него пробежал Ирадж, подталкивая женщин. Высоко над головами противно визгнули пули – но их пока что не засекли. От ворот в сторону коттеджей вели беспорядочный огонь не менее десятка автоматов. Данил выхватил рацию, торопливо нажал кнопки, но тут же понял, что в этом грохоте ничего не услышит.

Струя ослепительно-желтого пламени – и вспыхнул ближайший к воротам коттедж. Одноразовый огнемет… На фоне пламени мелькнули бегущие – и тут же, остановленные очередями на бегу, нелепыми куклами распластались на асфальте.

Такого просто не могло случиться – но бронетранспортер помаленьку продвигался вглубь, поливая огнем все вокруг, горели уже три коттеджа и кирпичная сторожка у ворот, раздался вопль, не разобрать, собачий или человеческий. Меж пылающих домиков мелькали деловито наступавшие, пригнувшиеся фигуры. Данил, держа пистолет обеими руками, прицелился и плавно нажал на спуск. Человек беззвучно согнулся, упал. Рядом свалился второй. Данил растянулся на земле, и вовремя – над головой разлетелись стекла, по бревнам домика глухо забарабанили крупнокалиберные пули. Его засекли почти сразу же. Он пополз назад, держась так, чтобы коттедж оказался меж ним и атакующими. Не было ни страха, ни недоумения – некогда…

Вспыхнули гаражи, оттуда змейками расползалось пламя – тек бензин из пробитых баков, сейчас рванет…

Рвануло. Желто-черные, тяжелые клубы пламени повалили к небу, словно обретшая невесомость лава. Становилось все светлее. Судя по стрельбе, всякое сопротивление у ворот было полностью подавлено, бронетранспортер рычал все ближе, шаря прожектором, изредка выпуская короткую очередь. Над Данилом вновь шлепнули в стену пули, уже пониже. Заметили? Он уже был у другого коттеджа, прицелился в крайне неосмотрительно подвернувшегося под пулю человека в камуфляже, но опустил пистолет. Теперь он кое-что понимал. И главное было – выбраться отсюда, выбраться и отомстить…