Вскоре она дошла до такого мастерства, что по несколько дней кряду могла, ничем себя не обнаруживая, жить в квартире своего клиента. Сколько было таких квартир…

«Сегодня!» – вот мысль, а точнее – ощущение, возникшее в душе Сергея Ильича в миг пробуждения. А еще через мгновение ощущение это оформилось в четкое суждение: «Сегодня меня снова попытаются убить».

Он согласился на все условия Якова. Сумма, которую тот назвал, была много меньше того, во что сам Деев оценивал свою жизнь.

Вначале он был просто сражен сообщением, что инициатором покушений на него был не кто-нибудь из коллег-завистников или из прижатых им сутенеров, вынужденных ныне платить ему дань, а наоборот, единственный человек, которому поверял он все свои секреты – Лиза-Лизавета, жена родная, богоданная. Но в истинность этого сообщения он поверил сразу, так как моментально припомнились ему ее участившиеся вечерние прогулки к подружкам, ее уклончивые ответы на вопросы о тратах, ее странные холодные косые взгляды, случайно пойманные им на себе, ее безразличие в постели, которое он принимал чуть ли не с благодарностью, полагая, что оно плод ее понимания, как в последнее время он выматывается на работе.

Он знал, что, несмотря на свое ангельское личико, Лиза, когда она еще работала официанткой, славилась среди своих подруг-коллег особым талантом облапошивания посетителей, особым цинизмом, но считал это естественным профессиональным качеством, оно даже внушало только уважение, и не мешало ему любить ее. Да, любить. Иначе разве было бы ему так больно узнать о ее подлости?

Как-то он вернулся из командировки на несколько дней раньше, чем обещал. Лизы дома не было, он сварил себе кофе, съел пару бутербродов с паюсной икоркой и уже пошел было ополоснуться в ванную, когда в прихожей раздался звонок. Он открыл. На пороге стоял большой красивый брюнет в джинсовом костюме и с огромным букетом тюльпанов в руках. Лицо его показалось Дееву знакомым, но тогда он еще не вспомнил, откуда. Брюнет, увидев его, явно растерялся. После тягостной паузы он спросил, здесь ли живут Скворцовы, получил отрицательный ответ, извинился и ушел. А минут через десять в квартиру влетела запыхавшаяся Лиза. Мужу она, естественно, обрадовалась, порасспрашивала его о Москве, между делом поинтересовалась, давно ли он дома, не заходил ли кто. Сергей Ильич рассказал о брюнете, и Лиза заметила, что ни о каких Скворцовых в подъезде она не слышала. Пожурила Деева, мол, сколько тебе говорить, не открывай кому попало, в глазок посмотри: мало ли, ходят тут, присматриваются; нам, слава Богу, есть что терять… Поудивлялась на тему, как этот неизвестный смог попасть в подъезд, не зная кода замка… Теперь-то Деев точно знал, что брюнет тот и есть Лизин любовник.

«Георгий Зимаков» – услышав от Якова это имя, Сергей Ильич сразу вспомнил все. Он – известный в России фотограф, мастер обнаженной натуры. И года три назад он отмечал в «Универсале» свой сорокалетний юбилей, и именно Лиза (она тогда работала в ресторане последние деньки) обслуживала его столик. Выходит, все эти годы?..

Что и говорить, для специалиста по красоте женского тела Лиза – просто клад. Перед внутренним взором Деева проплыли так любимые им изгибы и округлости. Сила его влечения к этому телу и обида на женино коварство, перемножившись, привели его в неописуемое злое возбуждение. Он резко вскочил и почти бегом рванулся в ванную. Мери еле успела отпрыгнуть в сторону. Не так-то просто это – сутками торчать в чужой квартире незамеченной. Хорошо еще, что Деевы не грешат гостеприимством (опасаясь, видно, зависти и расспросов по поводу поразительной роскоши).

Чтобы стать для них невидимой, Мери пришлось повозиться. Сейчас она уже совершенно определенно чувствовала миг своего исчезновения, потому что именно он сопровождался ощущением легкого удара по надбровным дугам, после которого накатывали тошнота и головокружение. Пользуясь этим, она прибегла к уже не раз испытанному ею в других заданиях приему. Выследив, когда Лиза была дома одна. Мери погасила во всем подъезде свет, оставив горящей лишь лампочку на площадке Деевых. Затем позвонила в дверь. Лиза открыла. Мери обратилась к ней с каким-то пустым вопросом, давая при этом мысленную установку на исчезновение. А в момент «удара» быстро протянула руку, щелкнула выключателем и, с громким топотом сбежав по лестнице, хлопнула дверью подъезда.

Миг ее исчезновения для Лизы почти слился с мигом, когда лестничная площадка погрузилась во тьму. И вскоре она начисто забыла этот эпизод. А если бы ей напомнили, спросили, она бы рассказала о юной хулиганке, смахивающей на хиппи, в джинсах и свитере, с цветастым рюкзачком через плечо. Что хулиганка эта неизвестно зачем приходила и непонятно почему ушла. А чего-то сверхъестественного ей не запомнилось. Ее хитрый во всем, что касается денег, но не блещущий в иных сферах ум просто НЕ УСВОИЛ ничего такого.

И трюк этот Мери применяла дважды: во второй раз – с Сергеем Ильичом. Вообще-то подобных уловок в ее арсенале было накоплено несколько, и, пользуясь ими, она, при определенной подготовке, всегда могла стать невидимой, не вызвав шока у клиента.

… Но вот Сергей Ильич побрился, оделся, вынул из тайника в импортной стенке небольшую картонную коробку, а из нее – завернутый в промасленное полотенце «Макаров». Обтер его чистым носовым платком и, сунув в карман брюк, вышел.

Выждав немного, из надоевшей ей уже квартиры осторожно спустилась за ним и Мери. Торчать у Деевых она вынуждена была оттого, что, по ее сведениям, Лиза могла позвонить сегодня в любой момент, чтобы под каким-либо предлогом заставить мужа срочно ехать к матери на дачу. Где-то по дороге он и должен был погибнуть. Погода на улице стояла чисто питерская – промозгло-ветреная, и дежурить с утра до вечера на улице Мери не улыбалось. Тем более, что, находясь «на деле», она уж точно не могла себе позволить накинуть что-нибудь поверх своих вынужденно вечных джинсов и свитера. Она уже давно осознала, что, подобно мифическому царю Мидасу, который превращал в золото все, к чему прикасался, отчего едва не умер с голоду, она лишена возможности пользоваться своим богатством так, как хотелось бы: зарабатывая солидные деньги, она вынуждена одеваться в одно и то же тряпье. И это злило ее.

Сергей Ильич вывел свою темно-вишневую «Тойоту», а когда выбрался из нее, чтобы закрыть гараж, Мери скользнула в машину, перелезла на заднее сиденье и с удовольствием свернулась на нем калачиком – так, чтобы ее нельзя было заметить снаружи.

Деев боялся смерти. А жить он умел. Никто, кроме Лизы (а теперь еще и Мери), даже не догадывался об истинной величине его состояния, о том, что уже более семи лет немаленький ткацкий комбинат в подмосковном городе Иванове, сам того не подозревая, работает исключительно на его карман, что ему принадлежит львиная доля дохода двух контролируемых им питерских таксопарков… Но, как это ни парадоксально, наибольший доход приносил ему его родной ресторан – благодаря сети проституток и сутенеров, а еще более благодаря нелегальной, необлагаемой налогами ночной рулетке.

Остановившись перед «Универсалом», Сергей Ильич переложил пистолет из кармана в «бардачок» и вышел из машины. Мери осталась лежать: рано или поздно он вернется. Только бы без незапланированных пассажиров… Из ресторана он выскочил тут же. Интересно, что ему нагородила жена – сердечный приступ матери или возможность выгодной сделки? Или что-нибудь еще? Похоже, он напрочь забыл все предостережения Якова. А может быть, позвонил «доброжелатель», сообщивший, что Лиза Деева в данный момент с неким чернокудрым красавцем находится на даче матери, и он, предвкушая наслаждение мести, решил, что это нечто Лизой незапланированное?.. Все средства хороши, чтобы заманить мужа в ловушку.

Сергей Ильич проскочил с Невского на Литейный, почти не сбавляя скорости на поворотах. Мери, уже не опасаясь нежелательных глаз, села на сиденье. В районе Озерков она заметила, что идущая за ними бежевая «Волга» упорно повторяет все деевские фортели. Почуял «хвост» и Сергей Ильич. Он принялся петлять и кружить, покуда не избавился-таки от преследователя.