– Так и скажи, что зависть заела. А то «гражданские права», «близость к природе»… – передразнил я. – Тебе объяснить, почему они себе могут это позволить, а мы нет? Или не надо? Или ты сам это знаешь?
– Нет, не знаю, – с унылым упрямством протянул Чуч, хотя все прекрасно знал.
– Ладно, объясняю. Группа «В ухо» – гиперпанки. Их солист Лёлик, как ты прекрасно знаешь, еще недавно был солисткой Лёлей. Они делают все для того, чтобы шокировать общественность. А мы, RS/SS[2] – группа мейнстримовская, мы «хорошие мальчики», и эпатаж нам вовсе ни к чему. Хвостатые люди пока еще не являются в обществе абсолютной нормой.
По лицу Чуча было видно, что он уже сдался, перегорел.
– Ну и зачем нам все это нужно, если мы несвободны?.. – удрученно произнес он.
– Вот только не надо драматизировать, – стал я закреплять позиции. – Лучше сравни НАШУ аудиторию и аудиторию «групповухи». Нас слушает полмира, а их – ты, да еще пара моральных уродов. На то он и андеграунд. А популярность это деньги, и что касается «несвободы», то с твоими бабками ты в тысячу раз свободнее солиста «групповухи», потому что можешь, например, позволить себе в любой момент отправиться в любую точку мира и что угодно там купить – яхту, дом, остров… А его свобода сводится только к одному – к возможности за гроши размахивать на сцене хвостом и кое-чем ещё.
Чуч вздохнул.
– Противно это всё, – сказал он.
Мне стало его жалко. Вообще-то я прекрасно его понимаю. Обидно время от времени обнаруживать, что ты не полностью принадлежишь себе.
– Вообще-то, – начал я, еще не уверенный, стоит ли это говорить, – вообще-то, я могу тебе кое-что посоветовать…
– По поводу чего? – вяло спросил он.
– По поводу хвоста.
– Ну?
– На самом деле, хвост нужен животным вовсе не только для красоты…
– … А чтобы лазить по деревьям и отгонять мух, – тоскливо закончил за меня Чуч.
– Белкам он еще и прыгать помогает, – добавил я желчно.
– Угу, – не замечая моего сарказма, покачал головой Чуч. – Рулем служит.
– И всё? – спросил я напористо.
– А что еще? – удивился он.
– Для тупых рассказываю. Хвост – орган не такой простой, как принято думать. Он непосредственно связан с нервной системой животного, управляется эмоциями и влияет на них. Он нашпигован нервными волокнами, а его сердцевина врастает непосредственно в спинной мозг.
– Ну и что? – Чуч продолжал смотреть на меня скептически.
– А то, – сказал я, вновь почувствовав себя не в своей тарелке. – В принципе, хвост – штука хорошая, но вовсе не нужно, чтобы его все видели. Хвост ведь может быть и очень маленьким.
– Да, ну! – презрительно скривился он. – Кому нужен маленький хвост? Что в нем хорошего, если его не видно?
– Я же тебе объясняю. Снимать стрессы, быстро успокаиваться. А радость, напротив, чувствовать сильнее. Я бы сказал, слегка одичать. Ты видел, как собака от радости хвостом виляет? Или наоборот, как кошка хвостом бьет, если ей что-то не нравится. Хвостом бьет, но лежит терпит. А не было бы хвоста, давно психанула бы.
– Но они-то свои хвосты не прячут.
– Они не прячут, а ты мог бы и прятать.
– Еще чего, – насупился Чуч. – Это как… Как педикюр под носками. Тату в заднице. Извращение какое-то.
Он пристально глянул на меня, и я окончательно понял, что зашел слишком далеко. Как смог безразличнее я пожал плечами:
– Дело твое. Я просто подумал, может, тебе хвост В ПРИНЦИПЕ нужен, а не для показухи.
– Да что-то я уже и расхотел, – сказал Чуч. – Как ты мне расписал… Я же не извращенец какой-нибудь.
– Ну ладно, – снова пожал я плечами. – Мне-то что. Тем лучше. А то, «гражданские права», «близость к природе»… Только что кусаться не лез… Зачем тебе хвост, ты и так чуть что звереешь…Ладно, Чуч, если у тебя всё… Скоро Кристина придет, а мне тут еще кое-что сделать нужно.
– Ладно, – покачал головой Чуч, – спасибо, что успокоил. Пока. – Он сделал ручкой и отключился.
Я тут же вскочил с дивана и в два прыжка оказался перед зеркалом. «Сам ты извращенец!» – пробормотал я, чуть приспустив штаны и вставая к зеркалу вполоборота. Мой хвост, мой маленький, покрытый каштановой щетинкой хвост – неожиданный, но очень меткий подарок Кристины, нервно подрагивал, и я чувствовал, как с каждым движением нагнанная Чучем негативная энергия, словно грязная жидкость, брызгами слетает с его кончика в пространство. А от самого его основания, от копчика, вверх по всему телу и вниз по ногам кольцеобразными волнами пробегает чувство покоя и умиротворения.
«Болваном был, болваном и остался, – подумал я про Чуча. – Не все то золото, что блестит, и не все то хвост, чем размахивают. То ли дело этот: не висит, не болтается!..»
В дверь позвонили. Кристина! Мой мини-хвост бешено завилял туда-сюда, и нечеловеческое счастье горячим сиропом залило все тело. Наконец-то! Я так соскучился!
Поддернув штаны и тихонько повизгивая, я опрометью кинулся к двери.
Вика в электрическом мире
«… Но кто знал, что он провод,
Пока не включили ток?..»
Борис Гребенщиков.
«… – За искренний союз Моцарта и
Сальери.
– Постой!..»
А. С. Пушкин.
«… а любовь часто оборачивается
печалью, но становится от этого
еще прекрасней. – эльф помолчал…»
Д. Р. Р. Толкиен
Предисловие составителя
Композиция нижеследующего текста невнимательному читателю может показаться нелогичной, даже сумбурной. На самом же деле, построение повествования подчинено строгой логике, позволяющей во всей, по возможности, полноте использовать те материалы (в большей части письменные и в меньшей – устные), владельцем которых я являюсь.
В качестве «пролога» я поместил устный рассказ моего старинного приятеля Андрея Летова о том, как впервые увидел он Павла Игнатовича Годи и познакомился с ним. Далее я публикую отрывки из дневников Летова и Вики, которые передал мне сам Андрей. (Если бы и рассказ о знакомстве с Годи присутствовал в дневнике Летова, я, естественно, предпочел бы воспользоваться первоисточником, однако дневник начат им позднее, отчего мне и пришлось положиться на собственную память.)
Должен предупредить, что, называя рукопись Летова «дневником», я несколько отступаю от истины. На самом же деле это – хронологически невыстроенные, разрозненные текстовые наброски, скорее – «записки», нежели дневник. Опустив большую его часть, в данную публикацию я включил лишь те его фрагменты, которые имеют отношение к П. И. Годи и к драматическим событиям, в развязке которых непосредственное участие принял я сам.
«Дневник Вики», напротив, является «собственно дневником». Это – скрупулезно, в строгой хронологии запечатленные на бумаге события, происходившие в небогатой ими жизни девушки. Вряд ли кого-то мог бы заинтересовать этот непритязательный документ (многие девушки – от 14 до 19, примерно, лет ведут дневники), если бы не тот факт, что Вика, автор его, была одним из основных действующих лиц пресловутой драматической, если не сказать жуткой истории.
С одной стороны, чтобы не утомлять читателя некоторой, присущей «Дневнику Вики» монотонностью, с другой – чтобы проследить самому и дать читателю полнее ощутить, как неосознанно, но неотвратимо сближаясь, героями одной развязки неожиданно становятся изначально столь далекие друг от друга авторы «двух дневников», главы рукописей я решил давать поочередно, композиционно их переплетая.
Конец повествования по структуре симметричен началу: в «эпилоге» я, вновь по памяти, с уст самого Летова передаю то, что сам он уже не успел записать, а в «послесловии составителя» рассказываю о тех событиях, свидетелем и участником которых стал уже лично я.