Алекс вздрогнула, но говорить ничего не стала. Во-первых, она была слишком взволнованна; во-вторых, что бы она сейчас ни сказала, испанцу это вряд ли понравилось бы, а с ним надо быть осторожнее.

Диего со вздохом пошел к двери.

— Ложись на кровать, — бросил он, уходя, — и выспись хорошенько. Ты должна выглядеть как полагается, когда тебя покажут твоему новому мужу. Да, чуть не забыл. Спасибо тебе за минуты удовольствия. Может быть, это польстит твоему самолюбию, если я скажу, что я не из тех мужчин, кого легко раскачать, а с тобой мне хватило того, что я видел, чтобы возбудиться. Ари-паша на самом деле везунчик.

Дверь за испанцем захлопнулась, и в замке повернулся ключ.

Алекс еще долго после его ухода лежала на полу, плача от унижения. Она чувствовала себя растоптанной и грязной. Отчасти ее успокаивала мысль, что он не изнасиловал ее, но успокоение было эфемерным: Майлз все равно будет считать, что она переспала с Диего. Алекс не сомневалась, что Диего вернется и наплетет ему с три короба гадостей о том, что было между ними, а еще больше о том, чего не было. Единственное, во что оставалось верить, это в то, что чувство Майлза к ней окажется крепким настолько, чтобы он мог держаться за него, как утопающий за брошенный ему канат, и это чувство и вера в нее, Алекс, помогут Майлзу сохранить рассудок.

— Я люблю тебя, Майлз, — повторяла Алекс, — люблю еще больше, и, что бы ни случилось, я буду верна тебе и своему чувству.

Издали стан Ари-паши напоминал яркий цветастый платок — высокие шатры из богатого шелка на зеленых взгорьях Тенерифе. Шатер принца Семи Городов был самым высоким и нарядным: переливался золотом и пурпуром.

Он состоял из нескольких палат, отделенных друг от друга богато украшенными драпированными портьерами, расшитыми шелками и золотом. Обстановка внутри этого легкого строения была ничуть не беднее той, что составляла убранство европейских дворцов, сделанных из камня. Палаты охраняла суровая стража. Молчаливые арабы с кривыми саблями наголо оберегали покой своего повелителя, не допуская к стану любопытных обитателей городка, которым приходилось довольствоваться лишь тем, что они могли увидеть издали. Сотни жителей Тенерифе собирались на берегу, откуда открывался вид на словно по волшебству выросший сказочный город.

Однако пираты, прибывшие сюда на аукцион, были не столь любопытны. Два дня безделья и скуки здорово попортили настроение капитанам и матросам многочисленных разбойничьих шхун. Каждый день промедления оборачивался убытками. Кроме того, город мало что мог предложить гостям. Скука — вещь опасная, и люди начинали терять терпение. Сегодняшний день, однако, принес новости, которые взбудоражили многих ловцов удачи. Как ветер пронесся слух о том, что в трюме «Ястреба», корабля, на котором вернулся Родера, находится в цепях Майлз Кросс. Эта весть поделила моряков на два лагеря — тех, чьи симпатии и лояльность были на стороне испанца, и наоборот — тех, кто сочувствовал команде «Неистового». Но даже те, кто сочувствовал Кроссу, понимали, что «Неистовому» против «Дьявола» не устоять. Каракка принца, выставив пушки, стала у берега поближе к стану, готовясь защитить, если придется, принца и его свиту. Все пятьдесят пушек «Дьявола» выставили свои дула, закрывая проход к порту с другой стороны острова. Между этими двумя исполинами сновали корабли поменьше, капитаны которых могли причислить себя к друзьям Кросса или к врагам Диего — смотря по обстоятельствам. Впрочем, если они и захотят принять участие в битве на стороне Майлза, едва ли они смогут что-то противопоставить двум китам — каракке и галеасу. Слишком высок был риск ввязываться в почти безнадежную драку, да и своя рубашка ближе к телу.

Вот почему, когда Кросса в цепях в окружении шести человек, державших его под прицелом, перевозили на берег в шлюпке, никто из так называемых друзей не думал всерьез о том, как вытащить Майлза из беды.

Майлз не спускал глаз с лодки, плывущей впереди, — лодки, в которой на своем нелепом троне восседал Диего с Александрой по правую руку. Двое суток провел Майлз в вонючем трюме, безуспешно стараясь не думать о том, к чему его вынуждал Диего. Отсюда, с этого расстояния, Александра казалась ангелом даже в своем скандальном алом платье, по поводу которого они шутили на берегу озера на Пальме. Она казалась спокойной и сосредоточенной, и это удивляло Кросса. С учетом того, через что она прошла, она должна была… Впрочем, он не знал, чего именно ждал. Чего-нибудь. Истерики или апатии… Он так ясно представлял все это — ее реакцию на насилие, которому раз за разом подвергал ее Диего. Насилие в самых извращенных формах. Но вот она сидит — спокойная и собранная, как будто вовсе не против того, чтобы находиться рядом со своим истязателем. Изредка она поворачивала голову, оглядываясь по сторонам, любуясь кораблями и арабскими шатрами. Итак, время, проведенное в постели с испанцем, никак не нарушило ее душевного покоя, она была настолько безмятежна, что с нескрываемым удовольствием любовалась видами…

Быть может, Диего был прав? При этой мысли знакомая боль сдавила грудь. Быть может, ей даже понравилось его общество? С губ Майлза против воли сорвался стон. Нет! Она прошла через всю эту мерзость, но никогда не получала удовольствия от соитий с Диего.

Лодка Диего царапнула песок, и его люди выскочили, чтобы затащить шлюпку на берег. Родера покинул трон и величественно ступил на землю, предложив руку Алекс. Майлз видел, как она ударила его по руке, отказавшись от предложенной помощи.

Майлз улыбнулся. Что бы там ни говорил Диего, ему не удалось сломить ее дух. За это Майлз был глубоко благодарен Алекс. Большего от нее никто не посмел бы потребовать.

Кросс натянулся как струна, увидев, что Александра повернула голову к морю и ищет глазами его, Майлза. Взгляды их встретились, и в этот краткий миг каждый старался передать другому, что любит, надеется и верит. Диего, заметив жест пленницы, схватив за руку, грубо развернул ее к себе и потащил к центральному шатру.

Через несколько минут причалила и та лодка, в которой везли Майлза. Без посторонней помощи он спрыгнул на берег. Стража засуетилась, встревоженная его неожиданным поступком, но, когда он пошел в том же направлении, что и Диего с женщиной, страсти улеглись. Он шел, со всех сторон окруженный пиратами со взведенными пистолями, и у наблюдавших эту картину невольно возникал вопрос: не много ли конвоиров на одного человека в наручниках? Как бы там ни было, все козыри были в руках у Диего, и он отлично знал правила игры.

Диего крепко держал Алекс за руку, подталкивая ее вперед, когда она пыталась обернуться и взглянуть на Майлза. Она старалась держаться так, как решила изначально, — с гордым презрительным равнодушием, но присутствие Майлза разрушало ее планы, она невольно поддавалась страху и волнению больше за него, чем за себя.

Диего был на волоске от того, чтобы сорваться, когда они наконец достигли главного шатра, около которого неподвижно стояли два громадных араба. Одетые в красные шаровары чуть ниже колен, в коротких расшитых золотым позументом безрукавках на голое тело, они представляли собой зрелище угрожающее и внушительное. Блеснув громадными кривыми клинками сабель, они разошлись, освобождая проход. Откуда ни возьмись возник третий араб, проведший гостей в шатер. Все происходило в полном молчании. Так же в тишине они прошли по узкому коридору, образованному двумя полотнищами богато задрапированных шелковых портьер, в просторный зал, горящий золотом и всеми оттенками красного цвета.

Вдоль стен стояли низкие столики на кривых коротких ножках. Повсюду на богатом ковре были раскиданы бархатные и шелковые подушки. Единственным предметом настоящей мебели был величественный трон на другом конце комнаты. Позади трона Алекс заметила щель между портьерами. Возле этой щели стояли два араба, точная копия тех, что встретили их с Диего у входа, и тех, что охраняли вход в зал.