— Я надеюсь, Алекс, ты поставила его на место.

— Именно поэтому я и получила это недвусмысленное предупреждение.

Кларисса покачала головой:

— Как ты думаешь, он действительно может доставить тебе неприятности? По-моему, ты не делаешь ничего незаконного.

— Совершенно верно, ничего предосудительного я не совершала. Лекарства я готовлю очень осторожно. Если чувствую, что не в силах помочь больному, отсылаю его в Бристоль. С формальной точки зрения я не совершаю ничего предосудительного, но… если доктор Копели на самом деле захочет мне навредить, ему это вполне удастся. Теперь нам надо быть начеку. Если дело дойдет до судебного разбирательства, магистрату не очень-то понравится, что меня называют доктором.

— Все я понимаю, мисси, и в будущем буду стараться держать язык за зубами. А сейчас, — бодро добавила Кларисса, — давай-ка я помогу тебе снять это грязное платье, да прими ванну, пока вода не остыла.

Александра повернулась к няне спиной, и Кларисса принялась расстегивать крохотные перламутровые пуговички.

— Ты пока отдыхай, а я разогрею ужин да постираю платье, чтобы к утру было как новенькое.

— Не стоит возиться с этой тряпкой, Касси, — сказала Алекс, снимая нижнее белье. — Ты не заметила самого главного: там две здоровые прорехи, одна на лифе, другая — на подоле.

Александра зажмурилась от удовольствия, погружаясь в горячую воду. Запрокинув голову на закругленный бортик ванны, она блаженно улыбнулась.

Кларисса смотрела на свою госпожу со смешанным чувством восхищения и гордости. Лицо девушки в обрамлении золотых кудряшек было воистину ангельским — чудной формы, с гладкой, без изъяна, кремовой кожей, изящно изогнутыми темными бровями и огромными миндалевидными глазами, прикрытыми густыми, чуть загнутыми вверх ресницами. Цвет глаз был ярко-синий, как небо в солнечный день. Тело Александры являло собой удивительное сочетание юношеской стройности и женственной округлости — тонкая талия, неширокие бедра, длинные стройные ноги и пышная, красивой формы грудь — мечта любого мужчины. Кларисса невольно вспомнила недавний разговор о докторе Копели, и, представив, как этот потрепанный сластолюбец предлагает руку и сердце Алекс, прошептала:

— Негодяй!

Алекс испуганно вздрогнула и открыла глаза. Она думала, что Касси давно ушла.

— Что случилось?

— Ничего-ничего, я просто подумала об этом старом греховоднике Копели, — ответила Кларисса. — Он-то тебе точно не пара. Мисси, не пора ли вам подыскать хорошего молодого человека да и обручиться с ним, как подобает, в церкви… Какого-нибудь высокого красивого парня, чтобы мог поставить Копели на место.

— Да где же мне найти такого? — засмеялась в ответ Александра. — Откуда возьмется этот высокий да красивый?

Кларисса нахмурилась. Алекс, сама того не желая, дала няне повод для невеселых раздумий. Здесь, в Сомерсете, приличных молодых людей можно было по пальцам перечесть, да и то стоило только присмотреться пристальнее, как кандидатуры одна за другой отпадали.

— Надо нам как-нибудь обдумать этот вопрос, — заметила Касси.

— Если уж тебе так не терпится поговорить на эту тему, — сдалась Алекс, — пожалуйста… Арон Черч сегодня опять сделал мне предложение.

— Черч — славный парень, — подхватила Кларисса. — И внешностью отличается… только одно меня тревожит — его мамаша. Я не хочу, чтобы ты жила бок о бок с этой мегерой. Если ей что втемяшится в голову, так она пойдет напролом, не разбирая дороги, как медведица.

— Попала в самую точку, — рассмеялась Алекс, находя сравнение Генриетты с медведицей весьма удачным. — Пожалуй, мысль о том, что когда-то ей придется делить своего единственного сыночка с другой женщиной, ей не улыбается. Но тебе, должно быть, интересно, чем Арон подсластил свое предложение. Представляешь, он предложил мне две козы, пять кур-несушек, и… — Алекс сделала паузу. — Он сказал, что первый помет от их знаменитой кобылы наш!

— От новой кобылы? От той самой, над которой он трясся, как над младенцем? Помнится, Черчи все никак не могли подобрать ей пару, говорили, что все здешние жеребцы никуда не годятся. Кажется, в Тейтоне нашелся подходящий, таких же классных кровей? Да уж ясно как день, он в тебе души не чает. Может, стоит обдумать его предложение.

Алекс покачала головой:

— Согласна, предложение щедрое, мне крайне неприятно вновь обижать Арона отказом, да только тут ничего не попишешь. — Александра загадочно улыбнулась, и, глядя куда-то в сторону, сказала: — Знаешь, Касси, что мне пришло в голову: после венчания все подарки Арона вновь вернулись бы к нему, так что он ничего бы не потерял.

— Сомневаюсь, мисси, что парень смог бы додуматься до такого хода сам.

— И я об этом, Касси, — вздохнув, призналась Алекс.

Касси опять попала в яблочко. Парень был не то чтобы совсем дурачок, но уж очень недалекий. Ее в остальном примерный ухажер привык прислушиваться к советам мамочки, а уж с ней Алекс меньше всего хотела бы иметь дело.

— И потом, — добавила Александра, — боюсь, сама тактика неверна. Я не вещь, которую можно купить, даже за очень дорогую цену. Так что, видно, суждено мне ждать того красивого и высокого, которого ты мне напророчила.

— Тогда, боюсь, вам придется еще подождать со свадьбой. Зато приятно знать, насколько вы желанная невеста, мисси. Не всякая девушка может похвастать тем, что ей делали предложение дважды за один день.

Обе женщины дружно рассмеялись. Касси отправилась наконец разогревать ужин мисс Уайком.

Как только Касси ушла, Алекс снова закрыла глаза и попыталась расслабиться. Однако вода остывала и пора было мыться. Не открывая глаз, она протянула руку к маленькому столику возле ванны, на котором Касси предусмотрительно оставила губку и мыло.

Грустно вздохнув, Алекс принялась намыливаться. Просто забыться не удалось. Мысли лезли в голову не самые приятные. Она чувствовала себя значительно старше своих двадцати двух лет. Да еще этот разговор с Касси. Похоже, бедняжка начинает беспокоиться. По ее соображениям, мисс Уайком уже можно считать чуть ли не старой девой. А ведь Александра не была ни мужененавистницей, ни женщиной с какими-то особыми принципами, просто при ее образе жизни она не успевала думать о женихах. После смерти любимого отца она вся ушла в работу, только в ней находя утешение.

Александра оказалась вполне обеспеченной. Отец оставил ей наследство, которого вполне хватило бы на достойную жизнь. Она могла при желании не работать. Наличные деньги в здешней глуши были редкостью, и пациенты в основном расплачивались с ней так, как до этого с ее отцом: кто-то отдаст курицу, кто-то вязанку дров, кто-то свежепойманную дичь из леса, кто-то колобок масла. В кладовой целую стену занимали полки с дарами пациентов: банки варенья, желе и другие лакомства. Алекс прекрасно знала, что Клариссе все это не нравится, но она не собиралась изменять своим привычкам.

В общем и целом Александра не могла сказать, что живет плохо. Она зарабатывала себе на хлеб и ни от кого не зависела. Только одна мысль все чаще стада закрадываться в сердце: она хочет слышать в своем доме детский гомон. Сегодня, помогая при родах Халли Саймоне, Александра почувствовала острую боль одиночества. Когда крохотное создание, едва появившееся на свет, закричало у нее на руках, Александра почти с неохотой протянула младенца матери. Прятаться от себя самой больше не имело смысла. Она хотела ребенка, своего ребенка.

К сожалению, для осуществления ее мечты не хватало одного — хорошего мужа. В детстве Алекс охотно верила в сказки о прекрасных принцах, которые имели обыкновение увозить своих возлюбленных в замки. Долгие часы проводила она в саду за чтением книг, мечтая о прекрасном благородном незнакомце. Но годы брали свое. Детская впечатлительность и романтические грезы остались в прошлом.

Вода в ванне стала прохладной, и Александра неохотно потянулась за полотенцем. В коридоре послышались торопливые шаги Клариссы. Алекс быстро вытерлась, надела домашнее платье, и к тому времени как домоправительница появилась в спальне с разогретым ужином, уже сидела у туалетного столика, вытаскивая из волос деревянные шпильки.