Постепенно нарастут мозоли, и будет легче… если он собирался остаться, что не входило в его планы. Но как же хочется пить! В горле у Льешо пересохло, на зубах хрустел песок. Даже посреди пустыни он не испытывал такой жажды.

Певец посмотрел на принца, сунул руку под скамью и выкатил бочонок.

– Вода.

Потом он достал откуда-то черпак, налил кружку и передал ее Льешо.

– Выпей до дна, а не то умрешь от перегрева.

Льешо безропотно повиновался. Ему хотелось еще, но он не стал просить.

Вода оживила юношу. Однако, вынырнув из темноты помутившегося разума, он обнаружил, что Таючит смотрит на него безумными глазами.

– Я не могу больше! – закричал Тай.

Кровь капала с рукоятки закрепленного весла.

– Возьми. – Певец сунул ему кружку с водой, но гарнский принц отмахнулся.

– Пусть они убьют меня – и покончим с этим! Кому какое дело, умру я через несколько дней, как мой предшественник, или прямо сейчас?!

Тай посмотрел на свои израненные пальцы и засунул ладони под мышки.

– Как ты думаешь, что сделают с твоим скорбным телом, если ты не будешь грести? – усмехнулся Певец. – Мне казалось, тебе не нравится вода.

Тай был гарном, выходцем из народа, который известен своим страхом перед всем, что глубже ручейка. Кочевые кланы проходили реки вдоль, только бы не замочить копыта своих лошадей. Ни один из гарнов не умел плавать: множество из них погибло в сражении, когда Цу-тан потеснил их к реке Онге.

Тай пуще смерти боялся моря. После слов Певца он взглянул за борт, будто удивляясь, что человек из клана Кубал оказался так далеко от твердой земли.

Поспешно отвернувшись, гарнский принц еле слышно произнес:

– Я бы предпочел умереть в ханском шатре – от старости. Чтобы шаман воздвиг подобающий погребальный костер и проводил меня в преисподнюю. Однако я понимаю, что водяная могила мне рано или поздно обеспечена…

Когда Таючит повернулся к Льешо, на лице его отсутствовало всякое выражение, что случалось слишком часто за последнее время.

Тай явно не ожидал, что отряд Льешо станет искать его. При иных обстоятельствах вид друга мог бы приободрить гарнского принца, однако мастер Ден, доверенный советник молодого фибского короля, спокойно разгуливал в качестве капитана галеры, на которой они были рабами.

Впрочем, надежда на благополучный исход оставалась. Однако Таючит не собирался делиться мыслями со всем миром, даже если этот мир состоял из узенькой скамьи. В глубине души он ждал знака, как действовать дальше. До действий же оставались часы. На данный момент существовали другие неотложные проблемы. Если Льешо не найдет способа намекнуть другу, что у него есть какой-то план, принц попытается наложить на себя руки.

К счастью, у Певца имелся свой метод убеждения юного напарника.

Он фыркнул, желая позлить недавно обращенного в рабство мальчишку.

– Здесь многие желают легкой смерти, – сказал гребец. – Ты наивно полагаешь, будто пираты, которые распоряжаются твоей жизнью, станут тратить время на взмах саблей.

– Я и раньше видел пытки.

Тай вздернул подбородок, но лицо его позеленело – то ли от качки, то ли от воспоминания о судьбе, уготованной Радию его дядей, Мергеном. Но Таючит, похоже, решился вытерпеть от своих новых хозяев все, что угодно, лишь бы положить конец путешествию принца по морю.

– Пытки тоже требуют времени, а пираты не любят тратить его попусту, – заметил Певец.

Льешо подумал, что пытки ему не нравятся в любом виде. Стало ясно, что близится развязка спора. Тай это тоже почувствовал и мрачно посмотрел на главного гребца. Гарнский принц ждал объяснений.

– Если ты перестанешь работать, то тебя выкинет за борт либо какой-нибудь пират, либо твой собственный напарник. А там уж плыви – или спокойно тони.

Певец демонстративно перевел взгляд на бледно-серые облака у горизонта. Земля едва угадывалась за туманом: она находилась от галеры еще дальше, чем материк от Жемчужного острова. Несмотря на опыт, приобретенный в качестве ловца жемчуга, Льешо чуть не утонул, пытаясь тогда доплыть до берега.

Юный король невольно подумал, сколько же еще человек на судне не умеет плавать. Конечно, они все прикованы к скамьям и не могут ни прыгнуть, ни упасть за борт, пока пират не отомкнет замок… Или пока кто-нибудь не откроет его самостоятельно.

Тай судорожно вздохнул.

– Я не хочу находиться здесь!..

– Никто не хочет, – согласился Певец. – Но если выбирать между галерой и морем, то мы обычно предпочитаем галеру.

– Я не хочу умирать, – произнес гарнский принц.

– Тогда старайся выжить, – ядовито посоветовал Лье-шо. Возможно, резкий тон заставит Тая быть осторожнее. – Есть вещи пострашнее моря.

Он хотел приободрить принца, но тут вдруг зашевелился туман, затянувший почти весь горизонт. В той стороне лежал Эдрис… Льешо почувствовал присутствие знакомого жуткого разума. Хуже моря – шторм, особенно магический, а колдун, чей корабль сгорел под ногами молодого короля, мог выбрать короткий путь к своей цели.

– Сколько у нас времени на отдых? – спросил Льешо.

Вряд ли у них появится возможность для побега днем, когда солнечный свет выдавал бдительным пиратам каждое движение. За борт нужно прыгать после хорошего отдыха… Чтобы добиться успеха, необходимо знать местный распорядок.

– Сколько работаем, столько и отдыхаем.

Могло быть и лучше, но Льешо не сильно расстроился. Певец смотрел не в сторону берега, а на воду, будто оценивая что-то, недоступное вниманию остальных.

– Похоже, ветер меняется. В следующую смену придется грести сильнее.

Вдоль рядов ходил раб с пищей для отдыхающих гребцов. Льешо протянул свою чашку, и в нее полился жидкий суп из бобов и риса: поверх легли два куска черствого хлеба. Юноша съел хлеб, едва обратив внимание на странный привкус, и уставился в ту же сторону, что и главный гребец. Прищурившись, он явственно различил движение воды: подводное течение. Если подчиняться ему и дальше, галеру прибьет обратно к берегу.

Это довольно удобно для побега, подумал Льешо. Если удержаться на поверхности моря, то они с Таем запросто доберутся до земли.

Юноша повернулся, чтобы приободрить Таючита. Но гарнский принц уже спал – прямо там, где упал на дно лодки. Его ужин остался почти нетронутым.

– Тебе лучше последовать его примеру, парень, – посоветовал Певец.

Он подхватил брошенную миску, хлеб сунул Таючиту в карман, а суп в два счета выхлебал сам. Невольник не был жестоким, лишь только практичным. Тай не проживет долго, а значит, на него не стоит расходовать еду. А хлеб Певец оставил на тот случай, если гарнский принц решит побороться со смертью, но лишнее милосердие только сокращало их собственные шансы на выживание.

Если бы Льешо не знал Тая, если бы никто не спешил к ним на помощь, то, наверное, фибский король рассуждал бы точно так же. Хоть ему не хотелось себе в этом признаваться, однако еще пара смен за веслом наверняка заставила бы его изменить мнение…

– Я лягу на скамье.

Голос гребца вывел Льешо из молчаливой задумчивости. Совсем недавно он был королем, являлся первым среди сподвижников, учился расчетливой мудрости с учетом желаний подданных и всех тех, кто ждал от него правильных решений. Однако сейчас юноша вовсе не собирался возражать против права Певца на более удобную постель. Некоторые уроки, полученные в детстве, быстро вспоминались, когда речь шла о жизни и смерти.

В местной иерархии Льешо был низшим из низших. Новенький нуждался в совете старших товарищей по несчастью, чтобы выжить. А Тай в политике скамьи располагался еще ниже, в бухгалтерских книгах главного гребца его уже списали, как утонувшего. Принц гадал, сколько времени он проведет за веслом, прежде чем начнет посматривать на хлеб Таючита.

Тай был выше Льешо, но по сравнению с Певцом они считались карликами. В углублении между скамьями хватало места для обоих, если чуть поджать ноги. Измученный работой и страхом перед морем, Таючит спал мертвецким сном. Льешо немного повозился, пытаясь устроиться поудобнее, но вскоре решил, что это бесполезно. Он боялся, что тревожные мысли помешают ему уснуть. Но веки вдруг стали невероятно тяжелыми и закрылись, едва юноша успел прислониться спиной к борту.