Закончив свое дело, Альф вместе с Молл поднялся по лестнице на палубу, прихватив с собой светильник. Когда он задраил люк, в трюме воцарилась полнейшая темнота. Петли завизжали от ржавой боли, потом грохнуло дерево о дерево – закрыли засов. Невольники находились ниже ватерлинии корабля: для света и воздуха не было ни окон, ни отдушин. Льешо подумал, что еще ни разу не оставался в такой кромешной тьме.

Ладно хоть, не в тишине… Рабы не разговаривали друг с другом, но тихие молитвы одного невольника смешивались с приглушенными проклятиями другого, стонами третьего и всхлипами четвертого.

Льешо сел, уперся подбородком в колени и обхватил их руками. Я пересчитаю все дни сезона, прежде чем заплачу, пообещал он себе.

Когда семьдесят семь дней лета закончились, он перешел на дни весны, а потом и зимы.

Как раз посередине зимы корабль покачнулся: они снялись с якоря. Льешо услышал громкие голоса моряков. Начальственный голос отдавал команды.

Итак, они в море. Где-то там, в ночи, под звездным небом, надрывался Тай, ворочая огромное весло. А Льешо, который должен его спасти, оказался на самом дне ада…

В сотый раз с тех пор, как Альф закрыл верхний люк, принц подумал, кто его дернул предложить столь идиотский план.

Несмотря на ужас, все переживания дня и почти забытый запах моря, равномерная качка убаюкала Льешо. В своих подсчетах он едва добрался до лета, когда запутался в числах и незаметно уснул.

Очнулся принц, когда в корпус корабля с резким стуком ударилась лодка.

Потом еще одна. И еще… Льешо разбудили панические крики других рабов, которые испугались, что судно получит пробоину и затонет. Однако принц понял, что разбойники никого топить не собираются: ведь груз в трюме принадлежал самим пиратам.

Вскоре над головами невольников со скрипом откинулась крышка люка. В трюм сунулась чья-то голова с густой черной бородой и в цветастом тюрбане, за ней показалась рука, держащая лампу. Потом пираты в красно-желтых штанах, сужающихся к лодыжкам, повалили вниз по лестнице. Впереди всех несся Альф с кривой саблей в зубах. Одной рукой он держался за лестницу, в другой сжимал ключ.

В неярком свете лампы Льешо неожиданно заметил, как один из невольников, самый последний из приобретений Молл, весь подобрался, готовясь принять знакомую боевую стойку. Он явно собирался напасть на пирата и отобрать саблю. Это могло сработать, будь Альф один, а так убьют и этого раба, и всех остальных заодно.

Притворившись, что хочет спешно убраться подальше от пиратов, Льешо упал рядом с приготовившимся к броску невольником, схватил его за руку и зашептал по-шански:

– Если он уронит ключ, мы все здесь сдохнем!..

Он повторил то же самое на гарнском, припомнив те немногие слова, которые успел выучить. Раб мог не знать этих языков: оставался еще фибский. Льешо глубоко вдохнул. Но прежде чем он сказал хоть слово, невольник расслабился.

Он едва заметно кивнул и внимательно посмотрел на принца, что-то для себя уясняя. Льешо это не понравилось. Как этот вероятный воин повлияет на его планы, еще предстоит решить. Пока что он согласился повременить с рискованными поступками. Альф так никогда и не узнает, что все они висели на волоске от катастрофы.

Пират подождал, пока невольники распутаются, и подошел с недовольным рычанием. В открытом море судно набрало слишком много воды – для корабля не слишком опасно, но скверно для товаров. Льешо решил, что именно поэтому людей поместили в трюм. Человеческая плоть загнивает не так быстро, как мука или солонина.

Кандалы, которыми приковали головного раба к балке, теперь скрылись под водой. Альф сморщился и потянулся за ними, неразборчиво рыча: сказать что-нибудь внятное ему мешала зажатая в зубах сабля. Но вот ключ повернулся в замке: кольцо раскрылось.

Альф тут же схватил саблю в руку и махнул в сторону лестницы.

– Сюда, или подохнете вместе с кораблем, – крикнул он и двинулся вперед.

Однако рабы все еще были связаны друг с другом. Льешо приказал себе не впадать в панику, зная, что если они разом кинутся к люку, веревки запутаются, и невольники останутся умирать в трюме.

Собрав все свое самообладание, он подождал, пока последний раб в шеренге последует за Альфом наверх.

Следующая палуба. Снова люк, и опять наверх: дальше шла длинная галерея, бывшее хранилище оружия. Бывшее – потому что самого оружия не оказалось. Между гамаками отдельными семьями помещались обычные пассажиры со своими пожитками. Сейчас они испуганно жались друг к другу.

– Пираты!.. – Страшное слово эхом рассыпалось по «Путеводной звезде», а сквозь толпы съежившихся пассажиров пробивались «красные штаны», сыпали проклятиями и размахивали саблями. Они не собирались возвращаться обратно в порт, а потому не брали рабов для рынка, только хватали мужчин, собираясь посадить их на весла.

На ходу морские разбойники распарывали тюки, роясь в них в поисках чего-либо ценного. Заплакала маленькая девочка. Льешо с ужасом увидел, как пират вырвал ее из рук родителей, схватил за ногу и ударил головой об пол. Закованный в цепи фибский король никак не мог остановить убийцу…

Альф не утруждал себя поспешным грабежом, а собирал новых пленников и отводил их к следующей лестнице, которая вела на верхнюю палубу, где ждало небо и хаос.

Под белым светом Великой Луны Лан команда корабля схватилась в рукопашной схватке с пиратами. Больше дюжины маленьких галер окружали громадную, но менее маневренную «Путеводную звезду». Купцы не собирались сдаваться и яростно дрались на палубе, умытой кровью пиратов и моряков. Сквозь лязг металла доносились крики раненых и хриплые стоны умирающих.

Дым, запах которого почувствовал внизу Льешо, вскоре повис над палубой черным густым облаком. Принцу приходилось видеть пожары раньше: он знал, что может натворить пламя за очень короткое время. Если ему суждено умереть, он предпочел бы море огню. Хотя лучше, конечно, не умирать вообще.

Альф продолжал тащить рабов вперед, не обращая внимания на кровавую резню, кипевшую вокруг. Льешо пригнулся, задыхаясь от дыма, и постарался идти так быстро, как только позволял впереди идущий мальчишка.

Вот какой-то моряк с «Путеводной звезды» подвернулся под руку дюжему пирату. Взмах сабли – и его голова слетела с плеч: из шеи прямо на скованных рабов хлестала кровь. Мальчик, идущий впереди Льешо, остановился со страшным криком, вскинул окровавленные руки к лицу, чтобы закрыть глаза, увидел, чем залиты ладони – и застыл на месте, бледный, как сама Великая Луна Лан.

– Вперед! – заревел Альф.

Льешо толкнул перепуганного мальчишку:

– Пригибайся и иди вперед, а то закончишь, как этот моряк!..

Принц не знал, дошел ли до мальчика смысл слов, но толчок на него подействовал: согнувшись в три погибели, он двинулся дальше. Льешо продолжал подталкивать паренька.

Пригибаясь, обходя стороной самых яростных бойцов, рабы почти бежали по скользкой палубе. Толстая веревка с узлами, завязанными через равные промежутки, служила лестницей, ведущей к пиратским лодкам. Перекинув одну ногу за борт, Льешо оглядел палубу, заваленную мертвецами.

Судя по всему, пираты собирались посадить рабов в свои галеры и выйти в море. Рядом с берегом такое делать было опасно: в городе полно стражников, а в порту – сторожевых судов, которые быстро перехватят маленькие челны разбойников, и тогда им всем конец. План должен был сработать, как и большинство других. Но бог мошенников, похоже, подменил карты.

Будто в ответ на мысли Льешо в серой дымке послышался знакомый голос.

– Эй вы, сажайте всех в лодки, пока флотские не заметили дым и не бросились на подмогу!

К рабам шагал мастер Ден собственной персоной – но с мечом, в широких полосатых пиратских штанах и в платке на бритой голове. Когда он приблизился, принц заметил еще и золотое кольцо у него в носу.

– За борт, ребята, живенько! Если не умеете летать, я бы посоветовал поторопиться слезть по трапу…

Ден ни единым взглядом не выдал, что узнал Льешо.