– К примеру, тот же Кебер взять… – кивнул Густибус.
– С оружием? – вскинулся Дерпен. – Тогда так, я возьму с собой…
– К королю с оружием не ходят, – высказался Атеном.
– Это будет частный визит, – буркнул князь. – И принять он нас должен незаметно для других, по крайней мере, так задумано.
– Я попробую выглядеть, как местные, – с увещеванием в голосе сказал Дерпен Атеному. – Вот только шпаги их… Ну, что это? Один тычковый удар – и все… Нет, я возьму саблю с большим кинжалом, и пару пистолетов.
– Дерпен, – позвал князь.
– Что?
– Не на бой же собираешься, не в сражение. Оружие желательно носить скрытно, незаметно, понимаешь? Тебе следует не столько об оружии заботиться, сколько замечать, как именно они попробуют на нас напасть, если попробуют… И по возможности, так устроить, чтобы избегнуть этого.
– А получится ли? – спросил Дерпен уныло.
– Думаю, что нет, – ответил князь Диодор, Дерпен сразу воспрял, едва ли не обрадовался. – Вот думай об этом, следи, наблюдай, и конечно, не дай нам пострадать, когда это нападение произойдет, если… произойдет.
– Если их будет не больше полудесятка… – отозвался Дерпен. И свой ответ закончил неожиданно: – Зачем же стычки избегать, ведь можно и пленного прихватить, и вызнать у него что-либо?
– Вряд ли те, кого на нас, возможно, натравят, что-то будут знать. И сегодня тоже с нами будь, когда отправимся к местным богатеям. И ты, отец Иона, тоже готовься, придется сегодня побегать.
– Князь Диодор, у меня работы в молельне – невпроворот, – сказал батюшка, не желая смириться с приказанием.
Если бы отец Иона не распереживался так после ухода Оприса, возможно, князь его бы сегодня не беспокоил. Но его следовало обязательно включить в дело, поэтому князь решил настаивать.
– Сегодня пойдешь с нами, отец Иона, и не спорь, пожалуй. Ты умеешь отличать ложь от правды, слышишь то, что стоит за словами, которые люди произносят. И мне это твое умение необходимо.
– Это каждый умеет, – почти азартно отозвался батюшка, как во время споров с Густибусом по дороге в Парс.
– Все, да не все, – сказал князь. – Не так, как это у тебя получится. – Он смягчил тон. – Батюшка, встречаться нам сегодня придется с людьми торговыми, лукавыми, а знать правду необходимо.
– Мне не следует привыкать к тому, чтобы вмешиваться в мирские дела.
Князь сжал губы, по его скулам перекатились желваки, то ли от гнева, который он привычно подавил, то ли из-за глубокого, свойственного всей его натуре несогласия с тем поведением, которое выбрал отец Иона.
– Ты – в нашей группе, тебя послали сюда именно для того, чего я сейчас от тебя прошу. Идти придется.
И батюшка склонил-таки голову, соглашаясь.
– А мне что делать? – спросил Густибус негромко.
– С тобой так…
Князь отвел мага в дальний угол библиотеки и очень негромко стал ему что-то объяснять. Маг не отозвался ни разу, только время от времени вскидывал голову и пристально вглядывался в Диодора, словно бы не верил своим ушам. Наконец, он вскричал так, что расслышали остальные:
– Но ведь это работа… на месяцы! Это же диссертация, князь!
– Месяцев у нас нет, Густибус, – сказал князь тем же твердым тоном, каким он заканчивал препирательства с Ионой. – У нас нет даже недель. Торопить я тебя не могу, потому что дело и впрямь непростое, но очень прошу тебя справиться дня за три, а если получится, то еще быстрее.
– О-ох! – только и выдохнул маг.
Князь повернулся к остальным, и тут же увидел Атенома.
– Как, месье, ты еще здесь? – он разом перешел на фериз. – У тебя есть задание, ты должен его исполнить… А ты еще здесь!
– Я полагал, – пролепетал куртье, – что совещание продолжается.
– Теперь у тебя меньше времени, чем было раньше, – высказал князь. – Ровно столько, сколько нужно, чтобы мы втроем переоделись и дошли до дома месье Четомысла.
Чего греха таить, повредничал с куртье князь Диодор, мог бы и спокойнее сказать, увещевательную интонацию выбрать. Но так уж сложились у него отношения с этим длиннолицым, что… почти беспричинно хотелось его строжить, едва ли не тычками погонять, и не иначе.
Атеном быстро поклонился и вышел, еще дверь за ним не закрылась, как он уже заголосил:
– Креп, несносный мальчишка, где ты?.. Эй, слуги, куда мог подеваться этот?..
Дерпен не выдержал и хмыкнул, батюшка тоже прикрыл лицо рукой, малопричинный смех при его сане не поощрялся.
– А тебе, Стырь, в течение дня задание такое будет… Возможно, от Оприса, королевского секретаря, который у нас был, придет человек, скорее всего, писец какой или чинуша, может, с охраной, если я правильно ситуацию понимаю. Ты должен будешь взять у него журнал какой-то, или книгу, в общем, кипу бумаг. Прими его хорошенько, угости чем-нибудь, и главное – не спускай с этого журнала глаз.
– Так, князюшка мой, головой отвечаю, – бодро отозвался Стырь. Он был доволен, что ему тоже поручили дело, хотя бы и такое невзрачное.
– А теперь, батюшка и месье Дерпен ог Фасм, – князь чуть улыбнулся, – переодевайтесь побогаче, попробуем пустить пыль в глаза, как тут принято.
Креп вернулся нескоро, едва ли не к обеду время подходило, но по тому, как он запыхался, на обратной дороге все же резво бежал. Князя он нашел в его комнате, где Диодор пробовал о чем-то думать в одиночестве, по армейской привычке к картам, разрисовывая какие-то схемы на четвертушке листа мелким пером. Мальчишка доложил, странно расставляя ударения и грассируя, когда попробовал докладывать на рукве:
– Месир Атеном д'Ош разговаривал с господином Четомыслом, а ныне отправился к барону, и просил передать… Что месье Четомысл ждет тебя, князь, сегодня же, лучше прямо сейчас. Завтра, сказано, времени у него не будет.
Разумеется, после такого извещения отправились без промедлений, тем более, что Дерпен с батюшкой тоже были готовы. Мальчишка дорогу запомнил и вел уверенно. Правда, батюшка с Дерпеном с удовольствием посмотрели бы на обденную жизнь Парса, но недосуг был, князь спешил.
Дом Четомысла находился довольно далеко от отеля руквацкого посольства, и на задах дворянской части Парса, ближе к реке. Выглядел он не очень привычно для местной архитектуры, склонной к изрядным украшательствам. Это был довольно компактно сложенный из камня куб, с маленькими, как в крепости, окошками, с узкой дверью, выходящей прямо на улицу. Зато внутри него оказался немалый атриум, окруженный галереями с четырех сторон, и в этом-то дворике толпилось люди, которые о чем-то договаривались, а порой спорили, может, торговались. В выходящих в этот дворик нишах за высокими конторками там и сям писцы важно записывали что-то в необъятных объемов книги. Товаров тут никаких не было, князь догадался, что торговый дом Четомысла был так широко и богато устроен, что сделки тут только оформлялись, склады находились где-то еще, может быть, даже и не в самом Парсе, а и в других городах королевства. Судя по всему, дела торговые тут кипели, как бы Оприс не утверждал, что оборотные средства этого купца почти все были украдены.
Куртье Атенома тут уже не было, как сказал Креп, он отправился договариваться о следующей встрече, которую хотел бы иметь сегодня князь. Диодор спросил:
– А если барон почему-либо не согласится встретиться с нами сегодня?
– Так он же велел на это, чтобы я бежал к нему, сразу же, как вас сюда приведу, – пожал плечами, не очень уместно, Креп. – А вас просил возвращаться в отель, и ждать там.
– Что-то немилосердно он нас гоняет, – тихонько пожаловался отец Иона, впрочем, с меньшим напором, чем спорил с князем утром. Смотреть на местную жизнь ему было все любопытнее.
– Это не он, это князь нас так-то гонять вздумал, – едва заметно усмехаясь, сказал Дерпен.
Довольно скоро к князю, батюшке и восточнику подошла девица в белой блузе и широкой юбке, из отличной восточной ткани, и пришепетывая что-то на птичьем языке, так что князь и не понял ее, повела за собой.
Во время этого шествия князь заметил одну странную особенность. Как ни пытался Дерпен выглядеть по-местному, он все равно выделялся среди парсов, как колокольня среди хибарок, в своем здешнем платье он даже еще больше привлекал внимание, чем если бы вырядился по-восточному. Князь вздохнул, и решил впредь для таких вот походов раздобыть для воина именно чужеземный наряд, тогда еще оставалась надежда, что он не будет бросаться в глаза – все же парсы были не слишком любопытны, если им все казалось понятно. А так, как получилось ныне, они еще и начинали думать и что-то подозревать, чего не хотелось бы.
