– Рука, там рука! – воскликнул Серега Молодец.

И Разумихин кивнул:

– Вижу. Давай вперед. Ребята, работаем по живым!

Молодец и еще двое с лопатами и гидравлическими резаками двинулись к завалу. Дмитрий подавил желание присоединиться: остался рядом с Разумихиным, внимательно оглядывая развалины.

То, что возвышалось над грудой обломков, трудно было назвать даже частью дома. Сразу было видно, что сохранить не удастся ничего – придется разрушать до конца. Дом погиб… но некоторые перекрытия каким-то чудом остались висеть. Балки, арматура, клубки проводов торчали на разной высоте.

Затрещал зуммер радиотелефона Разумихина.

– Аварийщики сообщают: электричество, газ, вода отключены, можно работать, – сказал он Дмитрию, продолжая слушать. – Что? Гаражи мешают? А начальник ЧС еще не прибыл?.. Ладно, как только он у вас там появится, скажите наше мнение: порезать все эти железяки к той самой матери… Чем-чем?! Бензорезами мы это очень быстро устроим… Жаловаться будут? Да если мы хоть одного из хозяев этих железок живым вытащим, ему вряд ли будет до гаража!.. Ну хорошо, а пожарные могут сюда протянуть шланги с улицы? У нас пока не горит, но мало ли! И «Скорую» давайте, ребята уже начали откапывать… Конечно, вручную, в какую же еще? Ну, до связи!

Разумихин выключил рацию. Его светлые небольшие усы жестко встопорщились. Когда Разумихин злился, он напоминал свирепого камышового кота, только глаза у этого кота были голубые.

– Ты представляешь? – сказал возмущенно. – Гаражи мешают просунуться пожарным и крану. Бульдозеру тоже не пройти. Мы втиснулись – и все. Ну, достали меня сегодня эти гаражи!

– Да я понял, – кивнул Дмитрий, скользя напряженным взглядом по остаткам дома. – Конечно, ты прав, надо резать…

И осекся, сдвигая с лица щиток. Показалось или в самом деле вон там, на уровне пятого этажа, мелькнуло сквозь завесу пыли что-то похожее на человеческую фигуру? Или это крестообразная балка, застрявшая в проеме двери? Да, часть стены удержалась, но с обеих сторон от нее – пропасти, – как там мог зацепиться человек?!

– Точно! – указал вверх Разумихин. – Ну, бывают же чудеса! Дима, погоди. Надо расчистить подступы. А то ухнет все – не опомнишься.

Да, к стене так просто не подойдешь. То есть для Дмитрия, бывшего альпиниста-разрядника, перебраться через завал не составляло большого труда. Но он понял, о чем сейчас думает Разумихин, потому что и сам вспомнил жуткую историю с просевшим гаражом. Вот так же очертя голову те ухари ринулись внутрь – едва не погибнув сами и, возможно, погубив еще живого человека. Никто не знает, какие коварные пустоты скрыты под бесформенными грудами битого камня. Кирпичные осколки, на которые раскалывается кладка, особенно опасны для людей, оказавшихся в завале. Когда падают железобетонные плиты, между ними иногда остается пространство, в котором может уцелеть человек. Здесь таких спасительных мест практически не окажется, но, если эта жуткая груда сдвинется под чьей-то тяжестью или от неосторожного толчка, шансов у оставшихся внизу вообще не будет, даже призрачных!

А ведь человек, распятый там, на стене, точно жив. Только воля к жизни, осознанная или интуитивная, еще удерживает его на этой жердочке…

– Дима, как тебе нравится вот это? – тронул его за плечо Разумихин.

Дмитрий посмотрел по направлению его взгляда и увидел причудливую металлическую конструкцию, торчащую из обломков. Один ее конец упирался в землю недалеко от автобуса спасателей, другой уходил в стену бывшего здания. Все вместе напоминало металлическую восьмерку, скрещенную с такой же семеркой в горячечном сне какого-нибудь абстракциониста-монументалиста. Но еще больше это напоминало причудливый мост, по которому…

– Пройдешь? – осторожно спросил Разумихин.

– А куда деваться? – Дмитрий застегнул под подбородком каску. – Сколько он может там стоять? Надо снимать, пока не сорвался.

– Обвязку не забудь, – велел Разумихин и побежал к автобусу за сумкой с оборудованием.

Выхватил страховочный трос, веревки, защелкал карабинами, закрепляя все это на широких ремнях, крест-накрест охвативших Дмитрия. Помог продеть руки в лямки и навьючить на спину полегчавшую сумку. Хорошо, что отключили газ и не придется волочь респираторные баллоны!

– Штормовую лестницу возьмешь?

Дмитрий еще раз оценивающе взглянул на стену:

– Да нет, и так пройду. Лишняя тяжесть. Еще неизвестно, как себя этот мостик поведет. Очень кстати, что я сегодня не успел позавтракать, правда?

– И пообедать не успеешь, – утешил Разумихин. – Уже четвертый час! Ничего, наверстаем за ужином. Пошел, Дима, с богом!

– Ладно.

Зима в том году как дохнула холодом в январе, так и замерла, набрав полную грудь студеных ветров и заморозков. Конечно, они нет-нет да и вырывались из ее надутых щек в виде недолговечных снежочков и порывов ветра, но это проходило почти незамеченным на общем фоне слякотных февральских дней. Умные люди в деревнях поговаривали, что весна непременно расквитается морозами, а это плохо для урожая, однако беспечные горожане, в глубине души убежденные, будто хлеб падает в магазины непосредственно с небес, только радовались затянувшейся оттепели.

В автобусе по случаю субботы было относительно свободно, и никто не мешал Лёле собираться с силами перед встречей с тетей Светой. Конечно, теплилась слабая надежда: вдруг художница будет настолько занята самовыражением, что сунет ей альбом прямо в прихожей и поспешит выпроводить восвояси… увы!

Света открыла сразу; Лёле вообще показалось, будто она караулила долгожданную жертву у самой двери. Она едва дождалась, пока Лёля снимет куртку, сапоги и сунет ноги в расшлепанные, но все равно маловатые ей тапочки.

– Тетечка Светочка, – уныло пробормотала Лёля, влачась в кильватере творческой энергии, – ну что вы там нового увидите, а? Я сегодня до того не выспалась, ужас просто. А вдруг мой двойник тоже сова, как я, и тоже поспать хочет? Может, хоть астралу дадим отдохнуть? Неизвестно вообще, чем это еще чревато, если его невыспавшегося вызывать на контакт!

– Проходи, – не внемля, скомандовала Света. – Стань вот здесь. Держи свечку. Так… сейчас лампу выключу. И не волнуйся за своего двойника: он вполне может спать хоть до вечера. Сегодня я хочу увидеть не его, а твоего астрального антипода!

– Это еще кто? – хлопнула глазами Лёля, невольно подпадая под гипнотическую власть этого голоса, который несчетное число раз в жизни приказывал ей открыть рот, высунуть язык, сказать «А-а-а» и вообще – дышать или не дышать!

– Астральный антипод имеет образ твоего земного врага, – веско изрекла Света. – Твой враг во тьме.

– Мама дорогая! – Лёля от неожиданности капнула горячим воском на руку. – Ой! А вы уверены, что у меня вообще есть враги?

– Дурачок! Враги есть у всех! Не сейчас, так будут. У тебя еще вся жизнь впереди, за это время не только хондроз и морщины наживешь, но и целую гвардию врагов и завистников. А к неприятностям лучше быть готовым заранее, правильно я говорю?

Лёля вздохнула. Когда Света повесит наконец зеркало в комнате или хотя бы в прихожей? Может быть, там общение с астралом не будет таким тесным в буквальном смысле?..

Ей совершенно не улыбалось увидеть в темном зеркале своего потенциального врага и запомнить его навеки, а потом, при встрече с каждым новым человеком, заглядывать в память, как сыщик заглядывает в рукав, где прячет фотку объекта слежки.

– А откуда вы знаете, что сегодня на свиданку явится этот самый враг? Они что, по субботам особенно контактны?

– Да ты посмотри, как свеча зажжена, – снисходительно пробормотала художница. – С комля! Способна понять, что это значит, мамины книжки читаешь?

Лёля завела глаза. Да, свечу, запаленную с комля, ставят, чтобы навести порчу на врага и еще зачем-то – один бог знает, зачем! Ладно, хватит трепаться, пора приступать к контакту. Чем скорее все это начнется, тем скорее кончится. Только вот что особенно интересно: если портреты ее астрального двойника (и как бы якобы друга) напоминали по красоте полуразложившиеся трупы, то каков же из себя окажется облик того самого врага? Пожалуй, при одном взгляде на него не то что поседеешь – облысеешь начисто! Не хотелось бы расстаться с единственным своим бесспорным украшением, подумала Лёля и решила особо не усердствовать перед астралом.