– Кто же его купил для императора?
– Князь Кевенгиллер, в то время – императорский посол в Мадриде.
– Если так, то нет никаких сомнений: камень был передан государю. Значит, нет необходимости рыться в архивах Гошестервица, – это крепость, которую Георг Кевенгиллер построил в Каринтии в конце XVI века.
– Я и не думал, что имя покупателя так важно.
– О, напротив! Хорошо известно, каким чудаковатым коллекционером был император. Не составляло труда воспользоваться его средствами и... оставить купленное у себя. Но не для Кевенгиллера! Значит, надо искать в сокровищнице, а это не просто. Так уж случилось, что не все осталось в Праге, далеко не все.
– Я это знаю. Кроме того, один из специалистов по вещам, принадлежавшим Хуане Безумной, – а рубин был в их числе, – утверждает, что у императора не было камня перед смертью...
– Камень принадлежал матери Карла V?
– Именно так. Он даже изображен на одном из ее портретов.
– Как странно! И все же я не понимаю, почему ваш специалист настолько уверен, что рубина не было в сокровищнице. Трудно представить, чтобы такой страстный коллекционер, как Рудольф, расстался со столь ценной вещью, тем более – принадлежавшей когда-то его собственной семье. Кроме того, Рудольф был самый скрытный, самый непредсказуемый из людей. Этот рубин должен был стать одним из самых дорогих его сердцу сокровищ. Он вполне мог где-нибудь его спрятать. Может быть, среди других камней? Мне кажется, у него были и другие, до сих пор не обнаруженные...
– Разве он не мог подарить камень какому-то близкому человеку? Женщине?
– Единственная, кого он по-настоящему любил, никогда бы не украсила себя подобной драгоценностью. – Что же остается? Разобрать – камешек за камешком – замок в Градчанах в поисках тайника... которого, возможно, никогда и не существовало?
– Ну, это было бы слишком, – улыбнулся барон. – Я думаю, что нужно как можно подробнее исследовать жизнь Рудольфа... И вот еще что, мы не можем с уверенностью сказать, что, когда шведы в 1648 году взяли Прагу, они не обнаружили этот гипотетический тайник.
– В таком случае камень был бы помещен в шведскую сокровищницу, из которой королева Христина, оставив трон, забрала самые лучшие драгоценности и кое-какие безделушки. Она бы не забыла такое чудо! Что стало с ее наследством дальше, мне известно: сначала по завещанию оно было передано кардиналу Одескальчи в Рим, затем в 1721 году его купил регент Франции Филипп Орлеанский. Мой друг Видаль-Пеликорн уже составил опись наследия регента. Часть его драгоценностей перешла в королевскую сокровищницу. У меня есть полный каталог: рубин там не значится. А если бы камень остался в руках наследников, это стало бы известно коллекционерам. Конечно, можно предположить, что рубин украли, но я в это не верю. Императорский дворец хорошо охраняли, и за кражей такого масштаба последовало бы примерное наказание. Нет, этот чертов камень просто улетучился из рук Рудольфа II... и мне остается только биться головой об стену!
– Это было бы печальное зрелище! – отозвался барон с мягкой улыбкой. – Нет, гипотезу о краже надо отбросить. Вы же понимаете, что такой камень непременно всплыл бы где-нибудь, и могу вас заверить, моя семья узнала бы об этом. Вы знаете, с каким азартом мы охотимся за раритетами и старинными камнями. Но рубин никогда не появлялся в поле зрения ни одного из нас. Отсюда следует самый простой вывод: скорее всего рубин до сих пор хранится в Праге.
– Симон знал бы. Я ведь слышал, когда был в Вене, что у него поместье в Богемии...
– Действительно, но оно довольно далеко от Праги. Если я правильно помню, это где-то поблизости от Крумлова. Поместье завещано «барону Пальмеру» женщиной, об имени которой я умолчу. Единственной, которую, как мне кажется, он любил. Вот почему ему нравится иногда останавливаться там. Однако оставим на время Симона и попробуем поискать след камня. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется... да, я уверен, что рубин все еще находится в Богемии.
– Вы ясновидящий? – в свою очередь улыбнулся Морозини.
– Боже сохрани! Впрочем, для тех, кто знает нашу историю и наши традиции, Прага – особенный город. Вы, наверное, помните, что на географической карте она представляет собою вершину замкнутого треугольника, два других угла которого – Лион и Турин. Все три города похожи. Во всех трех полно потайных ходов, извилистых улочек, но из трех только Прага – колдовской город.
– Это потому, что Рудольф держал при дворе целую армию магов, колдунов, алхимиков и прочих кудесников?
– Нет, это связано с легендой, возникшей задолго до Рудольфа. Наше предание гласит, что после разграбления Иерусалима некоторым евреям удалось унести с собой в изгнание камни от сожженного Титом храма. Они привезли их в Прагу. Из этих камней, проделавших такой дальний путь, была сложена синагога, самая древняя, та, которую сегодня называют Староновой. Вы ее увидите, если поедете в Прагу... А я уверен, что поедете!
Взгляд Ротшильда затуманился, голос стал глухим, было похоже, будто перед его мысленным взором возник дорогой ему образ...
– Я бы поехал... – тихо сказал Морозини.
– Что-то говорит мне, что вы об этом не пожалеете. У меня ведь бывают прозрения. Сейчас я во власти очень сильного чувства, настолько сильного, что я хотел бы отправиться туда вместе с вами. К сожалению, у меня сейчас нет такой возможности, но я постараюсь помочь вам.
Барон достал из футляра рыбьей кожи визитную карточку с позолоченными уголками, черкнул на ней несколько слов, положил ее в конверт и тщательно заклеил его. Потом он вырвал из записной книжки листок, написал имя, адрес и протянул бумажку своему собеседнику.
– Можете запомнить?
– У меня отличная память, – ответил Альдо, глядя на текст, с которым, как он понял, ему придется расстаться. – Раз увидев, я уже не забуду!
Тогда барон зажег спичку, положил тонкий листок в кофейное блюдце, а когда бумажка сгорела, размешал пепел ложечкой так, чтобы он превратился в однородную массу, наподобие порошка. После этого он взял блюдце в руки и дунул на пепел. Частички разлетелись по воздуху, точно крошечные черные мушки. И только затем передал Альдо конверт.
– Отдадите ему это, и я смею надеяться, он вас примет.
– Вы не уверены?
– С ним никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Даже моя рекомендация может не сыграть никакой роли. Это удивительный человек... Очень требовательный, несговорчивый... Настоящее не интересует его... Он пользуется огромным уважением. Говорят, он наделен необычайными способностями и даже владеет секретом бессмертия...
– Симон знает его?
– Понаслышке – наверняка. Но я не думаю, что они встречались. Может быть, потому, что сам Симон этого не хотел. Он слишком хорошо знает, скольким опасностям подвергается сам и все, кто его окружают, и вряд ли захотел бы навлечь их на такого человека.
– А я, я, по-вашему, способен решиться на такое... святотатство?
– Другого средства нет, – вздохнул барон Луи. – Вы нуждаетесь в его помощи... Но вот вам мой совет: не пускайтесь в одиночку в это путешествие! В таком городе, как Прага, опасность подстерегает на каждом шагу, она может явиться неизвестно откуда. Нужен надежный спутник.
– Понятно. Но все же не следует ли попытаться разыскать Симона?
– Просто не знаю. Ну, раз уж вы едете в Богемию, можете съездить в Крумлов, но будьте осторожны! Вполне возможно, Симон уединился по доброй воле и наши поиски способны вызвать у него раздражение. Со своей стороны, я рассчитываю на помощь моего многочисленного разветвленного семейства. Некоторые мои родственники знакомы с ним, уважают его, и, знаете ли, наша семейная служба информации работает ничуть не хуже, чем во времена нашего предка Майера Амшеля, который выпустил из своей меняльной лавочки во Франкфурте пять стрел, ставших основой нашего герба... Пять его сыновей разлетелись по всей Европе...
– Мы еще увидимся?
Барон не ответил. Человек, сидевший за соседним столиком, сложил свою газету и, подозвав официанта, попросил счет. Ротшильд дождался, пока официант удалится, и лишь тогда заговорил снова:
