– Нет, – ответил Сигмон. – Я пришел не за местью, а за спасением.

– Спасение? Ты ожидал встретить тут одного из богов?

– Всего лишь отшельника, что мог бы прочитать рукопись одного старого мага.

Голубые глаза старика вспыхнули огнем: в них смешались настороженность, интерес, гнев... Тан отпустил седую бороду, оттолкнулся от груди мага и встал. Меч с лязгом отправился в ножны.

– Вставай, – сказал Сигмон. – Я не желаю тебе зла, Леггер.

Он отвернулся и затаил дыхание. Все должно решиться прямо сейчас. Или удар в спину, быстрый, точный и беспощадный или...

– Леггер давно умер.

– Твоя рукопись. Чучело у барона. Старый отшельник, избегающий магов и людей. И еще – когда ты выходил из дома, то прихрамывал. Ведь тебя не зря прозвали Хромым Леггером?

Маг не ответил, лишь старчески закряхтел, с сожалением и досадой. Тан понял, что он поднимается на ноги, но не обернулся. И смотрел прямо перед собой до тех пор, пока старик не положил руку ему на плечо.

– Иди за мной, – буркнул он, поглаживая горло. – Надеюсь, чайник в отличие от крыши еще цел.

И не оборачиваясь, сильно припадая на правую ногу, Леггер пошел к хижине.

Травяной отвар оказался великолепным, хоть в нем не было листьев южного чая, до которых так охочи северяне. Зато в нем был чудесный сбор трав, растущих в горах, трав спелых, душистых, охотно отдающих радость и тепло.

Сигмон неспешно потягивал кисловатое варево и чувствовал, как к нему возвращаются силы. В голове прояснилось, перестала болеть спина, отступили все тревоги и страхи. Старый маг очень хорошо разбирался в травах.

Они сидели на деревянных чурбачках, за низким столиком из связанных палок и пили чай. Маг шумно прихлебывал из широкой глиняной чашки, слепленной кое-как, и рассматривал дыру в крыше. Разглядывал с сожалением, прикидывая, как ее чинить и сколько на это уйдет сил. Сигмон просто пил отвар. И молчал.

– Когда умер старый Мериод, я, наконец, смог спуститься с горы, – сказал маг, и тан вздрогнул: в полной тишине слова мага прозвучали раскатом грома.

– Он не знал, что я здесь живу, – продолжал Леггер, разглядывая чашку. – Но если бы встретил, то непременно узнал. Он узнал бы меня, даже если я просто подошел бы на пол-лиги к замку Нотхейма. А мы с ним никогда не ладили. Даже в молодости. А уж к старости он сделался совершенно невыносим. Как и я сам.

Маг тяжело вздохнул, подхватил железный чайник и плеснул себе в чашу кипятка.

– Отличная вещь, – сказал он. – Гномья работа. Выпросил у барона, а то приходилось кипятить воду в котелке. Надо сказать, что прогулка до замка себя оправдала. Хотя далась она мне нелегко.

– Как ты забирался на скалу? – спросил тан.

– Левитация. Знакомое слово? Силы у меня уже не те, что раньше, но кое-что я еще могу.

– А зачем вся эта история со смертью?

– Ты не представляешь, как я устал. Мне хотелось побыть одному. Именно одному. Чтобы не видеть никого и ничего. Ты слишком молод, чтобы это понять. Но поверь, такое бывает. Сначала я построил башню – огромную каменную башню, защищенную лучшими заклинаниями, – и скрылся в ней, как улитка скрывается в своем домике. Но под ее стенами постоянно толпился народ. То король, желающий власти, то мои коллеги, желающие совета или поединка, а то и рыдающие девицы, умирающие от неразделенной любви. Через пару лет я понял, что меня не оставят в покое до самой смерти. И тогда я умер.

– Я представляю, – тихо произнес тан. – Иногда мне тоже хочется... Спрятаться так, чтобы никого не видеть. И никто не видел меня.

Леггер кольнул гостя холодным взглядом, словно сомневаясь, что юнец способен представить такое, но промолчал. Хлебнул отвара. Потом поставил опустевшую чашку на стол.

– Ладно, – сказал он. – Уже не помню, когда я столько много говорил. Сыт этим по горло. Теперь ты рассказывай.

Сигмон вздохнул, разбавил отвар в чашке кипятком и крепко задумался. Маг не торопил. Просто внимательно разглядывал гостя, словно пытаясь угадать, какая история прячется за этим молчанием. Интересная? Скучная? Страшная? И тан не разочаровал гостеприимного хозяина.

Он рассказал, как стал чудовищем, про Фаомара, про демона и про магов Вента. Про все остальное рассказывать не стал, закончил тем, как убежал из темницы и отправился в Гернийский университет. Когда он замолчал, маг крякнул, протянул руку и ухватился за ворот Сигмона. Отогнул его в сторону, посмотрел на полосу чешуи и покачал головой.

– Фаомар, – протянул он. – Вот, значит, как он закончил дни. Дурная смерть. Я очень расстроился, когда услышал о его несчастье. Должно быть, оно лишило его последних крох ума. Вечно он возился с чудовищами. У него к ним была патологическая, как однажды выразился его наставник Теон, страсть. Когда Фаомар был всего лишь учеником, то умудрился вызвать демона – прямо на занятии. Мне стоило больших трудов загнать тварь обратно в ее мир. Но парень остался доволен собой, прямо лопался от гордости. Я знал, что это плохо кончится, но чтобы так... Зря он взялся за это.

– За что?

– За эксперименты с мутацией. Боюсь, это случилось не в последнюю очередь из-за моих записей. Но – ладно. Ты говорил, что пришел за спасением. Что ты хочешь?

– Хочу снова стать человеком, – просто сказал Сигмон. – Обычным человеком, как раньше. Хочу избавиться от этой шкуры, пока окончательно не превратился в чудовище, подобное тому, что стоит в замке у Нотхейма.

– Ты думаешь, это шкура делает тебя чудовищем? – усмехнулся маг. – Ты же...

– Знаю, – перебил тан. – Все зависит от наших поступков. Не важно, какой ты снаружи, важно, что ты делаешь.

– Здравая мысль, – одобрил маг. – И явно не твоя. Кто же это тебя просветил?

– Один вампир.

– О! Ты шел через Дарелен? Тебя кусали?

– Нет, – быстро ответил Сигмон, но тут же вспомнил Арли. – То есть да. Но всего один раз.

– И как? – жадно спросил маг и подался вперед: – Что произошло?

– Все прошло хорошо. Никаких последствий: мое тело справилось с укусом, словно это был всего лишь овод. Да мне и не грозило превращение в вампира. Они...

– Знаю, – отмахнулся Леггер. – Я все про них знаю. Так что ты хочешь от меня?

– Помоги мне, Леггер, – попросил тан. – Сними с меня эту шкуру, убери все, что не принадлежит мне от рождения. Верни мне мою жизнь. Я все отдам за это. Все. Деньги, имение, последнюю рубаху. Я буду служить тебе, выполню любое твое задание... Даже добуду тот драный рубин из Фирона, что охраняют воины-жрецы. Прошу тебя, помоги!

Маг пожал плечами и промолчал. Но Сигмон не сводил с него просящего взгляда, и старик, наконец, сдался.

– Сигмон, – тихо сказал он. – Мутация необратима. Прости.

– Как необратима?! – воскликнул тан и попытался встать.

Столик покосился, чашка Леггера перевернулась, скользнула на пол и разлетелась вдребезги. Быстрым движением руки маг подхватил падающий чайник и аккуратно поставил его рядом с собой.

– Что значит необратима?

– Потише, парень, – попросил маг, рассматривая осколки чашек. – Ты мне уже полдома разнес. Оставь в покое хоть посуду.

– Леггер!

Хромой вскинул глаза – холодные прищуренные глаза мага, готового нанести смертельный удар.

– Необратима, значит, необратима. Ты никогда не избавишься от этой шкуры, – медленно произнес он. – Мутацию нельзя повернуть вспять. Твое тело изменилось раз и навсегда: Фаомар позаботился об этом.

– Благие небеса! Прошу тебя! Ты же можешь снять это заклинание! Ты же настоящий маг!

– Это не заклинание, – тихо отозвался старик. – Магия выступила лишь в роли инструмента. С его помощью тебя заставили измениться – только и всего. Я тоже могу изменить твое тело, еще раз его изуродовать. Но вернуть тебе прежнюю чистоту... Снять печать... Я не создатель. Всего лишь старый глупый маг.

Сигмон подался назад, с размаху сел на пол. Обхватил руками голову и застонал, уже не скрываясь. Все оказалось напрасно. Все. Все беды, лишения, сомнения, надежды. Вся его жизнь оказалась напрасной.