Матрена. Кровища въ тебѣ гуляетъ, дѣвка. Вся въ отца! Ишь ощетинилась, звѣрь звѣремъ. Замужъ тебѣ пора, Зинаида Александровна.

Зина. Кто меня возьметъ? Я необразованная.

Матрена. Зато изъ себя видная. Княжна! Если отецъ на приданое расщедрится, тебя женихи съ руками оторвутъ.

Зина. Это онъ-то дастъ приданое? Онъ Муфтеля нарочно въ Питеръ посылалъ, чтобы сдѣлать Волкояръ родовымъ, и все досталось бы брату. Чтобъ ему, этому мальчишкѣ…

Матрена. Не шуми, Зинаида. Пожалѣй ты свою и мою голову. Не шуми.

Зина. Да, и кого мы видимъ? Какихъ людей? Кто меня видитъ? Тюрьма! тюрьма! тюрьма!

Конста (поетъ въ саду и играетъ на гармоникѣ).

Выходить изъ садовыхъ воротъ вмѣстѣ съ Антипомъ. Оба слегка выпили: Антипъ изрядно, Конста едва-едва.

Матрена. Конста поетъ.

Зина. Веселый онъ… Хорошій y него голосъ…

Матрена. Да, во дворѣ взять – кромѣ Михаилы Давыдка, противъ Консты въ пѣсняхъ никому не выстоять.

Зина. Давыдокъ пожилой человѣкъ, a Конста молоденькій. Сколько онъ прибаутокъ всякихъ знаетъ, исторіевъ…

Матрена. Да, какъ онъ съ Москвы пришелъ, все y насъ въ павильонѣ стало какъ будто посвѣтлѣе…

Конста (поетъ).

Антипъ (подхватываетъ козлинымъ голосомъ).

Зина. Ты все поешь?

Конста. Какъ же мнѣ, барышня, теперь не пѣть, если я подпѣвателя нашелъ?

Антипъ. Хе-хе-хе! Подпѣвателя… Бойкій парень… одобряю! Хорошъ сынъ y тебя, Матрена Никитишна, хвалю.

Конста. Барышня! Позвольте вамъ старика ракиминдовать: съ нонѣшняго дня помощникъ мой… отставной козы барабанщикъ!

Антипъ. Съ того и выпито.

Конста. На пріятномъ знакомствѣ, поздравемшись.

Зина. Зачѣмъ тебѣ помощникъ, Конста?

Антипъ. Князя надо спросить… родителя… самого…

Конста. Я ничего не дѣлаю, a онъ съ меня и сей трудъ снимаетъ… (Поетъ):

Матрена. Смотрите вы, пѣсельники: князь услышитъ.

Говоритъ съ Антипомъ.

Конста. Ничего не обозначаетъ: князь пѣсни любитъ.

Зина. Ты, Конста, лучше вечеромъ къ намъ въ павильонъ приходи пѣсни-то играть, на крыльцо.

Конста. Это ужъ, барышня, обязательно. По обыкновенію. И приказывать не надо, будемъ-съ.

Матрена (Антипу). Всѣ о нихъ говорятъ нонче, о новыхъ мѣстахъ, будто очень они пріятны крѣпостному человѣку, да не знаемъ мы, старичекъ почтенный, какія они бываютъ, новыя-то мѣста.

Антипъ. Я тебѣ все разскажу. Я тебѣ ужо разскажу. Про Херсонъ… Одестъ-городъ.

Конста. Мамонька! Оный старикъ, одного дня въ Волкояръ не пробывши, уже подбиваетъ меня въ бѣга.

Зина. Въ бѣга?

Конста. Такъ сладко поетъ, что эхъ, кабы хорошій товарищъ, да денегъ малую толику… Часу я не сидѣлъ бы въ этой мурьѣ! Ударились бы мы со старикомъ въ Одестъ-городъ.

Зина. Только тамъ тебя не видали.

Матрена. За какимъ бы это лихомъ, дозволь спросить?

Конста. Зачѣмъ за лихомъ? Добра сыщемъ!

Матрена. По этапу не хаживалъ, – должно быть, въ охотку?

Конста. Этапъ для дураковъ.

Матрена. А ты умный?

Конста. Я, конечное дѣло, мамонька, разсудкомъ въ головъ мамонька владаю.

Антипъ. Въ Одестѣ большія дѣла можно дѣлать. Пшеница… Табакъ… Виноградъ…

Конста. A ежели смѣлый духъ въ сердцѣ имѣешь, такъ хорошо товаръ провозить мимо таможни: мое вамъ почтеніе, здравствуй да прощай!

Антипъ. По трюмамъ пароходнымъ работать тоже дѣло не плохое. Будешь имѣть свою халтуру.

Матрена. Чай, вашего брата за это не хвалятъ?

Конста. Да ужъ тутъ знамое дѣло: чья взяла!

Антипъ. Можетъ – на всю жизнь богатъ будешь, а, можетъ, и – рыбамъ на кормъ.

Конста. Пуля въ лобъ, – и шабашъ! У-ахъ!

Матрена. Каторжный ты; Конста, истинно каторжный въ тебѣ духъ… И въ кого такой уродился?

Конста. Какъ тятеньки не припомню, единственно надо быть, что въ васъ, маменька.

Матрена. Ахъ, жуликъ московскій!

Антипъ. A живутъ тамъ, на новыхъ мѣстахъ, иные изъ нашихъ ребята, хорошо живутъ!

Матрена. Брехи вы, брехи. Какъ вы до тѣхъ мѣстѣ дойдете? Пашпорта y васъ гдѣ?

Конста. И безъ пачпортовъ, маменька, люди живутъ.

Антипъ. На новыхъ мѣстахъ пашпортовъ не спрашиваютъ.

Конста. Да и велика ли штука пачпортъ?

Антипъ. Дѣло рукъ человѣческихъ.

Конста. На эту механику y насъ завсегда имѣются знакомые мастера.

Антипъ. Были бы деньги, пашпортъ будетъ.

Матрена. A денегъ нѣтъ, стало быть, весь разговоръ вашъ пустой, и напрасно вы его затѣяли.

Конста. Денегъ, старые люди сказываютъ, нѣтъ передъ деньгами.

Антипъ. Что намъ деньги? Мы сами деньги!

Матрена. Вздоръ бредишь, Конста! Вздоръ!

Зина. Нѣтъ, не вздоръ!

Антипъ. Эге? слышала?

Конста. Ты, мать, больно засидѣлась на мѣстѣ, зажирѣла на сытыхъ княжескихъ хлѣбахъ; тяжело тебѣ мясами-то своими шевельнуть – вотъ тебѣ и кажется, будто вздоръ. A ты посмотри, каково забористы они, новыя мѣста. Инда барышня наша развеселилась… понравились ей наши рѣчи… Такъ ли я, барышня, говорю?

Зина. Хорошо говоришь!

Матрена. Говорить хорошо, гдѣ-то сядетъ?

Конста. Зачѣмъ садиться? Мы сперва побѣгемъ… побѣгемъ, что ли, барышня?

Зина. Пожалуй, хоть и побѣгемъ.

Матрена. Куда бѣжать? Бѣгаютъ отъ своего дома непутевые, какъ ты вотъ, да Антипка…

Антипъ. A почемъ ты знаешь, что я непутевый? Я своего пути не терялъ, да и тебя еще на путь наведу.

Матрена. Либо кому жрать нечего.

Антипъ. Кто кормы больше совѣсти почитаетъ, тому конечное дѣло не бѣчь, a въ курятникѣ на лукошкѣ сидѣть, индюшкою, яйца парить.

Матрена. Ужъ и больше совѣсти!

Антипъ. Что воля, что совѣсть, едино оно. Воли нѣтъ совѣсти нѣтъ. Воля цвѣтокъ, a совѣсть ягодка. Въ вольномъ человѣкъ она вызрѣваетъ, a рабу зачѣмъ совѣсть? Эхъ, тетка! Даромъ, что соколеною смотришь, – индюшка ты! И какъ это, и откуда ты такого орла высидѣла?

Конста. Что? Видите: не вралъ я вамъ старикъ прыткій… Онъ не то, что меня, – Зинаиду Александровну въ бѣга собьетъ!..

Матрена. А ты ври, да не завирайся. Зинушкѣ бѣчь некуда. Зинушка – y себя дома: барышня, княжна.

Зина. Много я отъ того радости вижу?

Матрена. Не все же черные деньки, взойдетъ и красное солнышко.

Зина. До тѣхъ поръ роса очи выѣстъ!

Конста. Ухъ!

Матрена. Куда вы? Непутевые!

Конста. Покамѣстъ хоть до павильона на перегонки, кто скорѣе…

Зина. A тамъ какъ Богъ дастъ!