Муфтель. Ужъ такъ, видно, его Богъ превратилъ, поставилъ съ двухъ ногъ на четыре копыта.
Князь Дмитрій. Развѣ такъ бываетъ?
Муфтель. Бываетъ, князинька.
Князь Дмитрій. Затѣмъ?
Муфтель. A который человѣкъ подлецъ ужъ очень большой. За подлости человѣческія.
Князь Дмитрій. Ну, такъ мы съ тобою вмѣстѣ, за ручку пойдемъ?
Муфтель. За ручку, – изволь, – пойдемъ.
Уходятъ.
Хлопоничъ (красный, растроганный, масляный). И, что за дитя. Что за ангельское дитя!
Оглянулся.
У, пострѣленокъ анаѳемскій! Весь въ отца аспида… Шельма растетъ, кровопійца!.. Настукалъ рожу, словно барабанъ… (Къ дворовымъ). Ребята! Добегите который-нибудь до сада. Тамъ въ цвѣтникѣ на березкѣ картузъ мой виситъ, – ангельчикъ нашъ, добрый князь Митенька, закинулъ…. (Къ Олимпіадѣ и Серафимѣ). Красавицы! васъ-то мнѣ и надо, старичку. Сѣдъ-сѣдъ, a съ дѣвкою дородною пошептаться люблю… Сѣмъ-ка отойдемъ въ сторону, да поищемъ ума на два словечка.
Антипъ. Князекъ молодой?
Максимъ. Онъ самый, Антипъ Ильичъ.
Антипъ. Что-й-то съ лица-то, ровно бы, совсѣмъ и непохожъ?
Левонъ. Надо быть, въ мать удался.
Антипъ. Хорошее дитя.
Михайло. Одно слово: надѣжа!
Антипъ. Самъ любитъ сынишку-то?
Максимъ. Души не чаетъ.
Антипъ. Хе-хе-хе-хе-хе.
Михайло. Наслѣдникъ!
Антипъ. A княжна Зинаида, по прежнему, въ черномъ тѣлѣ?
Максимъ. Какъ была, такъ и сейчасъ.
Антипъ. Хе-хе-хе-хе.
Казачекъ (катится съ подъѣзда). Князь идетъ!
Лавр. Иван. (вытягивается). Князь идетъ!
Хлопоничъ (охорашивается). Князь идетъ!
Когда князь Александръ Юръевичъ показывается на подъѣздѣ, мертвая тишина. Муфтель слѣдуетъ за нимъ.
Князь (съ подъѣзда). Этотъ лысый, сѣдой – какой человѣкъ?
Муфтель. Тотъ самый, о которомъ я докладывалъ вашему сіятельству: бѣглый Антипъ Пчелинецъ.
Антипъ подходить, кланяется въ ноги.
Князь. А-а-а!.. Любопытно. (Къ прочимъ). Отойдите-ка въ сторонку… Здравствуйте, Антипъ Ильичъ, здравствуйте… Сколько лѣтъ, сколько зимъ… Нагулялся, старый чортъ?
Антипъ (холодно). Нагулялся.
Князь. A уходилъ куда?
Антипъ. Бога искать. Къ Богу ближе захотѣлось.
Князь. Отъ насъ, стало быть, къ Нему далеко?
Антипъ. A вы какъ думали? Богъ на волъ живетъ. Въ крѣпости Бога не бываетъ.
Князь. Философъ!
Антипъ. Этого я не понимаю.
Князь. Отъ меня ты къ Богу прогулялся, a отъ Бога назадъ ко мнѣ… къ Чортушкѣ!
Хохочетъ.
Слыхалъ, старикъ, что меня сосѣди нынѣ Чортушкою зовутъ? Нашелся какой-то остроумецъ – мѣтко выдумалъ.
Антипъ. Жизнь кончать гдѣ-нибудь надо! Не въ раю, такъ въ аду.
Князь. Резонъ. Ну, старикъ, не знаю, набрался ли ты въ бѣгахъ ума, но дерзить выучился. Только напрасно, дѣдъ: дудки! Не выпорю.
Антипъ. Ваша воля.
Князь. Да. Не выпорю. Потому что очень ужъ ты напрашиваешься. A я вотъ и не трону. Что тебя истязать? Ишь какъ ты приготовился! Тебя пороть теперь одно тебѣ самодовольство. Я такого человѣка никогда пальцемъ не коснусь.
Антипъ. Ваша воля.
Князь. Именно, душа моя, что моя. Тебѣ вотъ мученикомъ быть хочется, a я тебѣ вмѣсто мученичества, шишъ! Розогъ и плетей больнѣе… Такъ-то, старикъ! Злись не злись, дерзи не дерзи, хоть родителей моихъ не добромъ помяни, – не выпорю. Только смѣяться буду, какъ тебя отъ злости корежитъ.
Антипъ. Умѣете надругаться надъ человѣкомъ. Что и говорить.
Князь (вглядывается насмѣшливо). Ходилъ ты къ Богу, Антипъ, a вѣдь Богъ-то тебя не принялъ.
Антипъ (угрюмо). Ну, и не принялъ. Вамъ-то что?
Князь. Не принялъ, не принялъ… Смиренія въ тебѣ ни капли нѣтъ. Ни спокойствія, ни смиренія нѣтъ.
Антипъ. Ему чистые духомъ нужны, a не такіе, какъ мы съ вами.
Князь. А-а! Полюби насъ черненькими, беленькими насъ всякій полюбитъ…
Антипъ. И вы покаетесь, да – поздно.
Князь. Лучше поздно, чѣмъ никогда. A вотъ неудачно покаяться, какъ ты… это, должно быть, непріятно! Съ чего бѣжалъ-то, въ самомъ дѣлѣ? По Матвѣю заскучалъ?
Антипъ. Такъ точно.
Князь. Вотъ скажи, если знаешь: съ какого лиха онъ сталъ чорту баранъ? Сколько лѣтъ вспоминаю его: не могу понять. Кажется, не былъ отъ меня ничѣмъ обиженъ.
Антипъ (потупился, съ большою и глухою злобою). Ничего мы не знаемъ, и кто можетъ знать? Знаетъ Царь небесный! Чужая душа потемки. Караетъ насъ Господь за беззаконія наши въ чадахъ нашихъ.
Князь. Ну, не все же за твои беззаконія, – Матвѣй не маленькій былъ, небось, и свои грѣшки уже водились. А, что правда, то правда, Антипъ. Беззаконникъ ты. Кого хочешь по уѣзду спроси, всякій тебѣ скажетъ: бывали y князя подлецы-приказчики, a все не такіе, какъ Антипъ Ильичъ…
Антипъ. Для васъ же совѣсть грязнилъ и славу свою въ людяхъ портилъ.
Князь. Те-те-те! Съ больной головы на здоровую. На меня своихъ грѣховъ не перекладывай. Ты не мой слуга, покойнаго папеньки. При немъ опричничалъ. Звѣрь.
Антипъ. Что стариною корить? Былъ звѣрь, сталъ человѣкъ. Дай Богъ всякому.
Князь. Чудо природы: звѣрь въ люди вышелъ! Куда же мнѣ тебя, отставной звѣрь, теперь опредѣлить? Ни къ какому рабочему дѣлу ты не годишься, a нищимъ на паперти сидѣть, по деревнямъ въ куски ходить – нельзя: изъ моихъ крѣпостныхъ нищихъ не бываетъ… Муфтель! Что съ нимъ сдѣлать?
Муфтель. Я такъ думаю, ваше сіятельство: положить ему паекъ и поселить его въ садовой банѣ, пусть сторожитъ, дѣло не мудреное.
Князь. Тамъ и сторожить-то нечего. Развалина. Я думаю, ея не топили уже года три. (Къ Хлопоничу). Новую строю. Видалъ?
Сходитъ съ подъѣзда.
Хлопоничъ. Бани, ваше сіятельство, не видалъ, a мужичковъ видѣлъ.
Князь. Что?
Хлопоничъ. Мужичковъ вашихъ… съ топорами… Въ моей рощѣ хозяйничали… Говорятъ: князь баню строить, лѣсъ требуется… Ничего, достаточно оголили: дубковъ до сорока.
Князь. Ты врешь, Пафнутьичъ. Какая твоя роща?
Хлопоничъ. A Синдѣевская, ваше сіятельство, которая на взгорьѣ.
Князь (топаетъ ногами). Свинья! Каналья! Съ какихъ поръ она твоя? Муфтель! Возьми его за шиворотъ, сведи въ контору, покажи планъ… Ахъ ты, глухарь! Синдѣевская роща была наша еще по екатерининской размежовкѣ… A ты, лопухъ…
Хлопоничъ. Батюшка! Ваше сіятельство! Не извольте безпокоиться! Развѣ я спорю? Ваша Синдѣевская роща, разумѣется, самъ говорю, что ваша. Люди по здѣшнимъ мѣстамъ безъ разума живутъ: какъ мое пользованіе рощею очень давнее, пріобыкли къ глупому обычаю, будто бы моя. A ваша роща! Искони ваша!.. И мы ваши, и все наше ваше!..
Князь. Такъ-то лучше. За то, что ты не упорствовалъ противъ моего слова, оцѣни срубленный лѣсъ, во сколько самъ захочешь.
Хлопоничъ. Слушаю, батюшка, ваше сіятельство. Благодарствую, благодетель, отецъ родной.
Князь. Муфтель! Если онъ оцѣнитъ лѣсъ по чистой совѣсти и правой цѣнѣ, заплати ему вдвое. Если запроситъ дорого, гони его со двора въ шею: пусть ищетъ судомъ…
Хлопоничъ. Дерзну ли я, ваше Сіятельство?
