Позабытые трагедии города, которого больше нет.

Особенно ценны воспоминания тех, кто провожал Зарядье в последний путь, - архитекторов, обмерявших перед сносом его древние постройки. Подробную виртуальную экскурсию по несуществующему посаду может провести Инесса Ивановна Казакевич, старейший и авторитетнейший реставратор столицы. Она обследовала Зарядье в 1950-х, впоследствии участвовала в реставрации уцелевших памятников Варварки.

- Впервые я попала сюда, когда мне было шесть лет, родители привели меня в музей палат Романовых. Это на меня произвело очень сильное впечатление, знаете, как у Эйзенштейна в «Иване Грозном» - каменные лестницы, тени на сводах. Потом, через много лет, когда мы эти палаты реставрировали, я предложила нарочно приглушить цвета, сохранить загадочный полумрак интерьеров. Видите, все в жизни связано, как в хорошем романе: идет, идет и опять возвращается к началу.

Вскоре, перед войной, отец еще раз взял меня с собой в Зарядье, чтобы показать мне этот невероятно интересный район, умирающий, затихающий, совершенно своеобразный. Мы прошли переулками, и мне запомнились зарядские «гальдерейки», дома с наружными лестницами. Все это еще было, но уже такое темное, народу мало. А конкретно отец хотел показать мне церковь Анны, потому что в ней тогда делали одеяла такие, из лоскутов (Зарядье было средоточием мелкой промышленности - артели, мастерские). Отца поразило, что и церковь, и сараи, ее окружавшие, были сплошь обвешаны этими лоскутками. Зрелище и правда впечатляющее.

Я вернулась сюда уже после Архитектурного института, в 1950 году. Меня как молодого архитектора включили в группу, которая занималась фиксацией Китайгородской стены перед ее сносом. Руководил группой профессор Рувим Петрович Подольский. Он приучал нас быть именно исследователями, а не просто ремесленниками. Я была назначена ответственной за участок стены вдоль набережной. Мы заложили шурфы, раскрыли замурованные ворота, нашли очень сложные выходы на стену. Были сделаны подробнейшие обмеры. К сожалению, они так и не опубликованы, многие листы разворованы, но многое и осталось. Сейчас подобная работа просто немыслима. Компьютер - великое изобретение, но с ним утрачена вот эта тонкость, когда вымеряется и прорисовывается каждый кирпич, когда ты руками все прощупываешь. Мы знали, что рано или поздно стену восстановят, хотя бы частично, потому делали все так тщательно.

Когда я включилась в работу, Зарядье было уже не то, что перед войной. Многое разобрано, огорожено заборами, за которые нас не пускали, построен стилобат высотного здания. Люди здесь еще жили, но только в верхней части Зарядья, в больших доходных домах у Знаменского монастыря.

Стену ломали долго, отдельными кусками. Мы тем временем делали эскизы, хотели сохранить угловую башню и ворота, вместе с церковью Анны получился бы архитектурный заповедник. Мешало то, что башня вылезала на расширяемую проезжую часть, но Рувим Петрович был еще и хороший инженер, он предложил вариант, который мы и сейчас поддерживаем: восстановить башню (ту ее часть, которая находится выше уровня земли) на новом месте, сохранив при этом ее подлинные нижние части.

Обратите внимание: та стена, которая стояла до 1950-х по набережной и проезду, - поздняя. Это перестройка XVIII-XIX веков. В 1714 году, когда на Москву надвигались шведы, вокруг Кремля и Китай-города были возведены громадные бастионы. Мало кто представляет, что это такое: земляное укрепление высотой одиннадцать саженей, то есть почти двадцать два метра! Это связано с расцветом артиллерии, каменные стены надо было защитить от пушечных ядер. Потом бастионы убрали, но уровень земли все равно поднялся, и стену пришлось надстраивать. А подлинную кладку 1530-х, с красивыми глубокими печурами, мы вскрыли шурфами. Она и теперь сохраняется ниже уровня земли, как и нижние этажи башен, прежде полуподвальные. Так что стена не исчезла, она есть, она просто ждет.

Значительная часть древних домов Зарядья снесена в 1940-х, я их не застала. Зато нам удалось спасти Английский двор, и про это можно написать целую книгу. История связана с Петром Дмитриевичем Барановским, который попросил, чтобы мы с Евгенией Петровной Жаворонковой занялись обмерами в общественном порядке. Помните, к «России» с Варварки вели такие усы, клещи, подъезды к гостинице? Мы выступали против них, но Чечулин на одном из советов сказал: «Стерпится - слюбится». Так вот один ус должен был пройти прямо по Английскому дому.

В самом доме в ту пору находилась Библиотека иностранной литературы, а палат-то там никаких и в помине не было - ни одного свода. Директор библиотеки Маргарита Александровна Рудомино, удивительная женщина, человек очень культурный, поддержала нашу идею делать зондажи прямо в библиотеке, представляете? Что-то невероятное. Мы с Евгенией Петровной работали вечерами, почти ночью, когда сотрудники библиотеки уходили, и первым делом нашли остаток свода под лестницей. Отбили штукатурку, и показалась белокаменная кладка. Потом нашли кусок свода в бойлерной: он был встроен в позднюю перегородку. Стало понятно, что Английский двор и палаты Романовых - близнецы-братья, их подвалы конца XV века устроены почти одинаково. Инспекция по охране нас тогда поддержала, но все равно это было почти подпольно: Петр Дмитриевич попросил своих друзей, каменщиков, и те быстро восстановили древний карниз и часть ширинок на главном фасаде, чтобы наглядно показать, чем на самом деле является этот неинтересный с виду дом. Кого-то мы этим, надо полагать, растрогали: Английский двор сохранили для реставрации. Там все сделано с ювелирной точностью, кладку выверяли на чертежах в натуральную величину, вы представляете, какие это рулоны! А сроки при этом были минимальные.

И еще такую деталь я вспомнила. В башне, которая стояла по Китайскому проезду, лиса жила, в самом подвале. Местные жители ей по утрам блюдечко молока выставляли. А откуда она там взялась, этого уж точно никто не знает.

Еще один, может быть, самый важный штрих к портрету Зарядья. О нем и теперь часто говорят как о грязных и мрачных трущобах, ликвидация которых была неизбежным санационным мероприятием. Владимир Брониславович Муравьев, председатель общества «Старая Москва», вспоминает о Зарядье на правах местного жителя: он родился и вырос неподалеку, на Солянке, и в его памяти запечатлелась иная картина зарядского быта.

- Мое ярчайшее впечатление от Зарядья - там было очень уютно. Тихий провинциальный город в самом центре столицы, не тронутый перестройкой по социалистическому плану. Самые высокие дома - в четыре-пять этажей, очень крепкие, купеческие. Улицы не прямые, а с косиной. Росли деревья, хотя специально их не высаживали, трава среди булыжников. Асфальта не было. Гора вниз с улицы Разина тоже булыжная, и особенно хорошо там было весной, когда ручьи текли по камням, умывая все, и появлялась первая зелень.

Я там впервые оказался еще до войны. Но даже и после, когда началось постепенное расселение жителей, Зарядье не производило впечатления заброшенных руин. Это были добротные дома, и ломать их оказалось непросто. То, что писали о Зарядье Леонов и прочие, видимо, следует понимать как риторику революционно настроенных публицистов. Отчасти это похоже на то, как в советское время Гиляровский пугал Хитровкой. Он ведь сам признавал, что от него требовали что-нибудь такое страшное, разбойничье. А на самом деле уголовники там представляли меньшинство, в основном на Хитровке жили люди, которые приехали на заработки, это была биржа работников. И тетка у меня еще до революции там жила, все удивлялась Гиляровскому: «Не понимаю, у нас было спокойно».

И в Зарядье жили, как везде. Это была территория достаточно чистая, вернее - просто чистая, потому что весной все смывало. Не существовало заборов, все прохожее, я ведь туда часто захаживал: там был военкомат наш, милиция, где я паспорт получал. На остатки китайгородской стены, уже полуразрушенной, мы загорать ходили, солнце там было хорошее. Эти места производили впечатление не городских улиц, а обжитого общего двора. Ни разу не слышал, чтобы там улица с улицей дрались, как в те дни было принято. Не то что у нас на Солянке, где были поделены сферы влияния. Уже потом я определил по карте окрестностей Яузских ворот границы этих сфер, они оказались приблизительно такие же, как и в XVII веке, - слободы, сотни, полусотни. А в Зарядье я никогда про драки не слышал. Там даже снимали один из эпизодов «Хождения по мукам» Алексея Толстого - вид сверху на крыши, получился хороший такой провинциальный город. А ведь это были уже пятидесятые.