4. Некогда пришел к Петру один безумный и неистовый человек, мучимый силой злого духа, и старец очистил его своей молитвой и освободил от власти беса. Исцелённый не захотел покинуть Петра и попросил принять его в услужение, что тот и позволил. Я сам знаком с этим человеком, помню сие чудо, видел благодарность, какую питал к Петру исцелённый, и был свидетелем одного разговора, который произошел между ними обо мне. Даниил (так звали исцелённого) повёл речь относительно того, чтобы и я стал участником в этом добром служении. Но блаженный муж, принимая в расчет любовь ко мне родителей, не согласился на это. Часто, посадив меня на колени, он кормил меня виноградными ягодами и хлебом. Мать, на опыте познавшая его духовную благодать, дозволяла мне раз в неделю принимать от него благословение.
5. Ей самой он сделался известен по следующей причине. Заболел у неё один глаз, да так, что болезнь оказалась сильнее врачебного искусства. Ибо не было таких средств — издавна известных и вновь изобретённых, — которые бы использовались для излечения. Когда мать всё это испытала и увидела, что нет никакой пользы от лекарств, к ней пришла одна знакомая и поведала о том человеке Божием, рассказав об одном чуде, совершенном им. Она говорила, что супругу тогдашнего правителя Востока (это был Пергамий), страдавшую той же болезнью, Пётр исцелил молитвой и знамением Креста.
6. Услышав это, мать тотчас поспешила к человеку Божию. Она тогда носила серьги, ожерелье и прочие золотые украшения и была облачена в пестрые одежды, сотканные из шелковых нитей, ибо не стяжала еще совершенства в добродетели и, будучи в цветущем возрасте, красовалась своей молодостью. Заметив это, благочестивый муж сначала исцелил её страсть к щегольству, увещевая таким образом (я буду говорить его словами, не изменяя святого языка старца): «Скажи мне, деточка, если бы какой–нибудь живописец, весьма опытный в своём искусстве, написал картину по всем правилам ремесла и выставил её напоказ для всех желающих посмотреть, а другой какой–нибудь человек, не изучивший хорошо живописи, а рисующий как ему вздумается, пришел бы и, похулив картину, стал изменять нарисованный на ней портрет, придавая бровям и ресницам более длинные очертания, лицо делая белее и на щеках прибавляя румянца, — то, как ты думаешь, не справедливо бы вознегодовал художник за такое оскорбление его искусства и за всё, что прибавила к картине рука неуча? Так верьте же, — продолжал блаженный, — что и Творец всяческих и нашего естества Создатель и Художник оскорбляется тем, что вы обвиняете Его неизреченную Мудрость в несовершенстве: иначе не накладывали бы вы на себя красную, белую и черную краски, если бы не думали, что вам этого недостаёт. А думая, что телу вашему не хватает чего–то необходимого, вы тем самым как бы обвиняете Творца в некоторого рода бессилии, хотя всем известно, что Он обладает силой, равной Его желанию. Ибо, как говорит Давид, вся, елика восхоте Господь, сотвори (Пс.134,6), даровав всем одно только полезное, но не дав того, что вредно. Поэтому не искажайте образа Божия, не усиливайтесь прибавлять то, чего не дал Премудрый, и не выдумывайте поддельной красоты, которая и целомудренных растлевает, и вредит смотрящим на нее».
7. Добронравная жена, выслушав это, тотчас же была уловлена сетями Петра (ибо и он, подобно соименному ему Апостолу, также уловлял в сети спасения). Припав к ногам его, она стала плакать и просить об исцелении её глаза. Блаженный Петр в ответ на ее мольбы сказал, что и он — человек и имеет ту же природу, носит на себе тяжесть грехов, а поэтому нет у него дерзновения пред Богом. Когда же мать продолжала плакать и умолять, говоря, что она не уйдёт до тех пор, пока не получит исцеления, он сказал: «Врач недугов есть Бог, всегда готовый исполнить прошения верующих: Он и теперь исполнит прошение твое — не мне даруя благодать, но видя твою веру. И если ты имеешь веру искреннюю, твёрдую и чуждую всякого сомнения, то, простившись с врачами и снадобьями, примешь это Богодарованное лекарство и выздоровеешь». Произнеся такие слова, он положил свою руку на глаз, изобразил знамение спасительного Креста, и болезнь сразу исчезла.
8. Возвратившись домой, мать вылила лекарство, прописанное ей врачами, сбросила с себя всякое лишнее убранство и с той поры начала жить по правилам, какие определил для неё исцелитель — не облачаясь в разноцветные одежды и не нося больше золотых украшений. Это произошло с ней, когда она была еще очень молодой (ей шел только двадцать третий год) и не стала еще матерью; через семь лет после этого родила она меня — своего первого и единственного сына. Вот какую пользу приобрела она от наставления великого Петра, получив двойное исцеление: искала врачевства для тела, а стяжала и здравие души. Вот что он совершил словом, вот что мог он делать молитвой!
9. В другое время моя мать привела к Петру своего раба–повара, мучимого лукавым бесом, умоляя оказать помощь этому несчастному. Человек Божий, помолившись, повелел бесу открыть причину власти, какую он восхищает над Божиим созданием. И бес, словно некий убийца или грабитель, представший пред судьёй и вынужденный говорить обо всём, что он соделал, раскрыл, вопреки своему обычаю, всю правду. «В Илиополе, — говорил он, — прежний господин этого раба был болен, а госпожа сидела у одра своего супруга. Молодые же служанки, пользуясь отсутствием господ, разговаривали в это время о жизни иноков, любомудренно подвизающихся в Антиохии, и о силе, какую они имеют над бесами. Потом, как расшалившиеся дети, они, забавляясь, начали притворяться бешеными, а этот раб, набросив на себя козлиную шкуру, стал заклинать их, изображая из себя инока. Я тогда стоял за дверью и, будучи не в силах вынести похвал монахам, захотел на опыте изведать силу, приписываемую им. Поэтому, оставив служанок, я вселился в этого человека, дабы узнать, каким образом я буду изгнан иноками. Ну вот, теперь я это узнал — и в другом опыте не имею нужды: по твоему повелению, я тотчас же выхожу». Сказав это, бес вышел, и раб получил свободу.
10. Точно так же мать моей матери, воспитавшая меня, привела однажды к Петру земледельца, тоже одержимого бесом, умоляя помочь несчастному. И опять Петр спросил беса, откуда он и каким образом овладел Божиим созданием? Однако бес молчал, не произнося ни слова; тогда старец, преклонив колена, стал молиться и просить Бога явить наветнику силу рабов Своих. Он закончил молитву, но бес продолжал упорствовать в молчании, которое простерлось до девяти часов. Наконец, принеся Господу самую горячую и усердную молитву, Петр встал и сказал бесу: «Не Петр повелевает тебе, но Бог Петра, — отвечай, когда понуждает тебя к этому Сила Божия». Бесстыдный обольститель устыдился кротости святого и, возопив громким голосом, сказал, что он обитал на горе Амане и, увидев этого человека, когда тот на пути черпал воду из одного источника и пил, захотел устроить в нём себе жилище. «Выйди же, — сказал ему человек Божий, — как повелевает тебе Тот, Который был распят на Кресте за всю вселенную». Услышав это, бес тотчас вышел, и земледелец был отдан моей бабке уже свободным от бешенства.
11. Зная множество других такого рода повествований об этой блаженной душе, я весьма многие опущу, опасаясь за немощь тех, которые, судя по себе, не верят чудотворениям боголюбивых мужей; но, рассказав еще одно или два, перейду к другому подвижнику.
12. Был некий распущенный человек, в прошлом стратег. У него в прислугах находилась девушка, не вступившая в брак, хотя имевшая уже возраст законный для супружества. Она, оставив мать и родных, убежала в общество жен–подвижниц (потому что и женщины, подобно мужчинам, подвизаются и вступают на поприще добродетели). Стратег, узнав о бегстве девушки, подверг бичеванию и пыткам мать ее и держал её в оковах до тех пор, пока она не указала ему место расположения жилища благочестивых жен. В своём обычном безумии он похитил оттуда девушку и привёл её в свое жилище. Несчастный, он надеялся насытить свою невоздержанность. Но Тот, Кто фараона подверг великим и тяжким наказаниям за Сарру и сберёг её целомудренной (Быт. 12,17), Кто поразил слепотой содомлян, когда они покушались захватить бестелесных Ангелов, пришедших под видом странников (Быт.19,11), — Тот, наказав слепотой и стратега, позволил добыче его ускользнуть из самих сетей. Когда стратег вошел в покои, то та, которую стерегли, исчезла, скрывшись в вожделенном для нее убежище. Таким образом этот безумный узнал, что не может обладать той, которая избрала обручение с Богом, и вынужден был успокоиться и больше не разыскивать похищенную им, но при помощи Силы Божией избежавшей сетей.
