Неожиданно Монту показалось, что он получил предупреждение. Это не было предчувствием какой-то угрозы, чем-то особенным, драматичным. Просто его кольнуло неприятное чувство.

Много позже он тысячу раз говорил себе, что должен был подумать об этом раньше. Он ходил с блокнотом и камерой по пещерной деревне и первым мог бы это понять. То, что он наконец-то дорвался до настоящей работы с туземцами, настолько увлекло его, что он перестал ясно соображать. Мозг его был одурманен обилием впечатлений.

Расхолаживало, конечно, и то, что до сих пор за все проведенные на Сириусе-IX недели у них не было никакою повода для беспокойства. Человеческий разум вообще охотно обманывается совершенно теряя, порой, способность анализировать, так как восстает против мысли, что что-то хорошее может вдруг кончиться. Если до сих пор царил мир, то так будет всегда…

Довольно странно — не человек вернул его к осознанию действительности, а зверь, который сидел около одной из пещер и, очевидно, грелся на послеполуденном солнце. Монт сделал снимок, а потом рассмотрел животное вблизи. Оно определенно не было родственником могучему волкоподобному животному, которого они видели в лесу.

Это было не крупнее белки, с голым, как у крысы, хвостом; довольно короткое и толстое тело было покрыто красно-коричневым мехом. В ветвях местных деревьев оно могло быть практически незаметным. Большая и плоская голова с острыми, как у лисы, ушами. Чудовищно большие, как блюдца, глаза.

Многое в нем навевало мысль о лемурах-кобольдах, но кобольды были исключительно ночными животными, а этот здесь, казалось, не мог даже прыгать. Но, во всяком случае, лемуры-кобольды из всех животных, которых Монт помнил, более всего походили на этих.

Это было первое животное, увиденное Монтом в деревне, и его мысли перескочили на волкоподобного хищника, которого он видел в лесу. Странно, подумал он, почему в деревне не видно ни одного из них? Только тогда ему в голову пришла мысль; ему показалось странным, что…

Он вдруг вздрогнул и похолодел…

Вот оно! Вот что было неправильным в этой деревне! Вот что мешало ему и мучило сейчас.

Он быстро пошел через деревню к остальным, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать сломя голову. Он спешил к Чарли и Ларсту, которые все еще говорили друг с другом. Старик, сейчас выглядевший действительно очень древним, видимо, совсем выдохся, но продолжал отвечать на вопросы Чарли.

Монт тронул лингвиста за плечо.

— Чарли!

Чарли даже не обернулся.

— Некогда, черт побери!

— Это очень важно, Чарли!

— Оставь меня! Еще часок с этим парнем, и…

Чарли медленно и неохотно распрямил свои затекшие члены и повернулся. Под глазами его лежали черные тени, а рубашка взмокла от пота.

— Что такое?

— Подумай хорошенько! Ты сегодня видел хоть одного мужчину?

Чарли преувеличенно вздохнул.

— Ты ослеп? А с кем я до сих пор разговаривал? С лошадью?

— Я имею в виду молодых мужчин, а также мужчин средних лет. Ты видел кого-нибудь?

Чарли удивленно потряс головой.

— Нет, кажется, нет. Но…

— Нет! Мы идиоты. Здесь только женщины, дети и старики!

Лицо Чарли вдруг побледнело.

— Но ты же не думаешь, что… Монт уже больше не терял времени.

— Эс! — резко сказал он. — Немедленно идите к шару и вызовите лагерь. Быстро, Эс!

Пока Эс шел к шару-разведчику, Монт подбежал к Тому, который все еще развлекал группу ребятишек своими фокусами, и присел возле него.

— Том, постарайся не подавать виду, но мне кажется, у нас возникли трудности. В этой деревне нет ни одного крепкого, боеспособного мужчины! Эс уже вызывает лагерь.

Том уставился на него, позабыв об обрывках бинтов в руках.

— Дженис, — прошептал он, — она в лагере…

Эс выглянул из двери шара и крикнул:

— Мне очень жаль, сэр! Лагерь не отвечает!

Трое ученых сразу забыли о деревне. Они все разом понеслись к шару. На бегу Монт все повторял мысленно одно и то же слово:

Дурак! Дурак! Дурак!

Эс поднял шар в воздух, едва они успели взобраться в него, и на предельной скорости повел его сквозь уже опускавшуюся тьму.

Костер не горел — это Монт обнаружил прежде всего. Серая поляна спокойно лежала в свете первых звезд. Ничто не двигалось. Все казалось безжизненным, как позабытые в джунглях руины, а палатки… с ними что-то было не в порядке…

Монт заставил себя говорить спокойно:

— Облетите лагерь, Эс, и включите прожектор.

— Ради Бога! — шептал Том Стейн. — Ради Бога!

Монт почувствовал холод в желудке. Он открыл рот, не издавая ни звука; руки тряслись.

Палатки были изорваны в клочья. Вся поляна была усеяна обломками — горшками, посудой, обрывками одежды, складными стульями и блестящими консервными банками. Посреди всего этого лежало нечто бесформенное и неподвижное.

Монт был человеком своего времени; он еще никогда в жизни не переживал того, что, должно быть, случилось там, внизу. Но он мог предположить резню. Бойню! Это была бойня! Слово из прошлого, не имевшее ничего общего с той жизнью, которую он знал.

Ему едва не стало дурно, но для собственных переживаний просто не было времени.

— На посадку! — крикнул он. — Приготовить оружие!

Шар с глухим стуком грохнулся о землю. Эс включил верхние прожектора и тоже схватил револьвер. Мужчины кинулись через люк.

Держась подле друг друга, они шли вперед. Первый обнаруженный ими труп принадлежал одной из волкоподобных бестий. Грязно-серый мех почернел от крови, а белые клыки и в смерти все еще угрожающе скалились; желтые глаза смотрели в пустоту. Монт отодвинул труп в сторону.

Следующий труп был такого же зверя; голова его была разбита чуть не на куски.

Третий труп, лежащий лицом вниз, был телом Хелен Йенике. Спина ее была изорвана; пальцы вцепились в землю, как будто она искала там защиту. Чарли перевернул тело и взял его на руки. Он сухо и сдавленно всхлипнул.

Хелен была всегда такой красивой и ухоженной; Монт впервые увидел ее со смазанной помадой и свисающими на глаза волосами…

Монт, Том и Эс пошли дальше. Следующим они нашли Ральфа Готшалка — или то, что от него осталось, — окруженного четырьмя волками. Громадный, нежный Ральф все еще сжимал в руках ружье. Испачканное кровью лицо застыло в маске невероятной для него злости и ненависти. Один из мертвых зверей все еще сжимал зубами искалеченную ногу Ральфа. Монт разжал челюсти и оттолкнул зверя ногой.

Они пошли через поленья потухшего костра к палаткам.

Последней они нашли Луизу.

Она лежала в грязи, с окровавленным ножом в руке, и казалась меньше, чем Монт ее представлял, маленькой, раздавленной, хрупкой. Он поднял ее и погладил по черным волосам, не замечая крови. Он стоял, держа жену на руках, и прислушивался к доносящимся через поляну всхлипываниям Чарли. Она была такой легкой, совсем невесомой…

Ему вдруг вспомнилось событие давно прошедшего времени в другом мире. Она растянула ногу в горах Колорадо, и ему пришлось нести ее до вертолета.

— О Боже! — говорил он тогда. — Ты весишь целую тонну!

Она засмеялась и сказала:

— Ты стареешь, Монт. Стареет? Да, теперь он постарел.

Он сел, не выпуская ее из рук. Он уже не мог больше думать. Кто-то положил ему на плечо руку — Эс. Монт почувствовал смутную благодарность за тепло, что давала ему эта рука в ужасном и холодном мире. Он трясся от холода, и ему так захотелось, чтобы снова разожгли костер. Луиза так любила костер.

— Она ушла! Ее больше здесь нет! Смешно! Кого нет здесь? Она же здесь…

Том Стейн, как безумный, носился взад и вперед. Почему он не сядет? Что с ним?

— Монт! Дженис нет! Может, она еще жива!

Монт медленно и с большим трудом заставил себя вернуться к действительности. Казалось, он был глубоко под водой и рвался вверх, к свету. Но света не было. Он ничего не чувствовал.