Потом туземец подошел к стене и воткнул нож острием в дерево, снова выдернул, опять осмотрел и срезал со стены щепку.

— Мерк купраи, — сказал он отчетливо. Монт впервые услышал его голос. Он был низким и приятным.

— Чарли говорил, что мерк — своего рода слово-связка, — прошептал он Луизе. — Оно примерно означает «это…» То есть он имеет в виду, что нож — это купраи, что и должно его обозначать.

— Что бы это ни значило, — сказала Луиза, — в любом случае нож произвел на него большое впечатление.

Голый туземец печально покачал головой, опять бросил нож на полку и больше не удостоил его ни единым взглядом. Потом зевнул, выпрямился и вышел из дыры. Телекамера показала его спину прямо перед деревом. Старик сел на освещенное солнцем место и тотчас уснул.

— Проклятье! — выругался Монт.

Луиза передернула плечами и моргнула своими карими глазами.

— Мерк купраи, — сказала она.

— Иди к черту, любовь моя!

Она быстро поцеловала его.

— Ты сегодня совсем сник. Выше голову! Надо верить! Подумай о том, что каждый день…

Он улыбнулся.

— Хватит об этом!

Тяжело, как горилла, протопал Ральф Готшалк. Лицо его пылало, и на нем сияла улыбка до ушей. Так как Ральф был не похож на тех людей, которых возбуждала всякая мелочь, то, должно быть, подумал Монт, он нашел не только недостающее звено, а всю цепь.

— Монт, у нас кое-что есть!

— Чудесно! И что же?

— Черт побери! Захоронение со скелетом!

Его возбуждение было таким заразительным, что Монт лишь с большим трудом сдержал себя. Какой смысл терять голову?

— Где? Вы его еще не трогали?

— Конечно, нет! Неужели я выгляжу таким глупцом? Но ты должен это увидеть! Мы с Доном нашли его около часа назад, не дальше четверти мили от лагеря. Оно на дереве.

— Ты совершенно в этом уверен?

— Конечно, уверен! Я забрался туда и все подробно рассмотрел. Настоящее погребение на дереве! Могу тебе сказать: нижняя челюсть массивная, но под черепными костями уйма места для мозгов. Это в самом деле…

— Кроме костей в гнезде еще что-нибудь есть?

— Совершенно ничего. Ни горшков, ни сковородок, ни копий — ничего! Только кости. Но дай мне час на подробное исследование этих костей, и я расскажу тебе массу сведений об этих людях.

Луиза положила свою ладонь на руку Монта.

— Пойдем, Монт, сходим туда.

— Да, я должен посмотреть это собственными глазами, — согласился Монт. — Показывай, Ральф.

Ральф повел их, что-то тихо бормоча про себя, сначала сквозь палаточный лагерь, потом через поляну в лес. Он перешел на нетерпеливую трусцу, и Монт удивился подвижности этого громадного человека, которому, казалось, не мешали ни повышенная сила тяжести, ни изнуряющая жара, в то время как сам он сильно страдал от этого.

Дон Кинг ждал их рядом с гигантским деревом. Монт вытер стекающий на глаза пот и почти рассердился, увидев, что Дон был таким же опрятным и подтянутым, как всегда.

— Привет, Дон! Ральф сказал мне, что вы с ним нашли погребение?

Дон показал вверх.

— Вон там, шеф! Видишь на толстой ветке ту штуку, похожую на гнездо? Нет, на другой стороне — прямо у ствола.

— Я вижу, — сказала Луиза.

Монт наконец разглядел тоже. Удивительно похоже на гнездо очень большой птицы, хотя было выстроено большей частью из древесной коры. Он пожевал нижнюю губу. Если бы потрогать это руками…

— Ну, Монт, что ты на это скажешь?

Монт вздохнул.

— Ты знаешь, что я могу сказать, Ральф. Ничего не выйдет! Нам нельзя трогать эти кости!

Дон Кинг тихо выругался.

— Это же первый мало-мальский дельный след, который мы нашли, что ты имеешь против?

Монт упер руки в бедра и выпятил нижнюю челюсть. Длительные неудачи в работе постепенно совсем запутывали его.

— На тот случай, если ты еще ничего не слышал об этом, — сказал он принужденно спокойно, — мы должны изо всех сил стараться держаться дружественно с этими людьми. Осквернение одного из их захоронений едва ли станет верным шагом к этому!

— Боже милостивый! — простонал Дон. — Потом ты мне, вероятно, расскажешь, чьей матери эти кости!

— Необязательно. Они могут быть и чьего-то отца, но у меня ни малейших сомнений в том, что за ними постоянно наблюдают. Я тоже охотно бы завладел этими костями, и все же мы их не тронем — во всяком случае, сейчас. Когда-нибудь до этого, возможно, и дойдет, но пока еще не время. Пока я не приму другого решения, кости останутся там, наверху. Понятно?

Дон Кинг ничего не сказал, но выглядел очень рассерженным.

— Мне кажется, он прав, — медленно сказал Ральф. — Мы иногда забываем, что могут значить для некоторых такие кости. Ты помнишь о том дурне, который когда-то хотел купить тело после погребения? Это было в Мексике. Он сам чуть не сыграл в ящик.

— Сумасшествие! — сказал Дон.

Даже Луиза выглядела разочарованной.

— Пойдемте в лагерь, — сказал Монт. — Эти кости от нас не убегут. Уж они-то точно будут лежать там, пока не придет их время.

— А когда оно придет? — спросил Дон и провел ладонью по песочным волосам.

— Я дам тебе об этом знать, — свирепо ответил Монт.

Ввиду его не слишком хорошего настроения приземление шара-разведчика с большими новостями именно в это время оказалось большой удачей. Обычно сдержанный Том Стейн выпрыгнул из него, возбужденный не меньше, чем Ральф обнаружением захоронения.

— Мы с Эсом нашли целую толпу этих, — сказал он. — Примерно в десяти милях отсюда. Не меньше сотни. Должно быть, это главная деревня в этой местности. Они живут в пещерах. Мы видели и детей. Что вы на это скажете?

— Чудесно, Том! — сказал Монт. — Может, там мы чего-нибудь добьемся. Если такая толпа будет перед нами в куче… — Он на несколько мгновений задумался. — Завтра мы возьмем шар-разведчик и приземлимся посреди этих пещер. Мы должны заставить этих людей заговорить!

— Привет, Дженис! — крикнул Том своей жене. — Ты слышала, что я нашел? Целую толпу этих…

Монт улыбнулся,

Дело начинало трогаться с мертвой точки.

Чужая желтая луна высоко поднялась над темным пологом крон деревьев, и ее оранжевый свет отбрасывал на палатки резкие черные тени.

Монт впервые в жизни понял старое выражение «находиться под негласным наблюдением». Именно так он себя чувствовал сейчас. Он знал, что лагерь окружен глазами — испытывающими, наблюдающими, оценивающими и разглядывающими их. Это не было так уж неприятно, кроме того, он ведь сам этого хотел. Главной причиной того, что они разбили лагерь посреди поляны, была мысль дать возможность туземцам Сириуса-IX наблюдать за ними и оценивать их. Он только надеялся, что аборигенам понравится увиденное.

Ральф Готшалк сидел, прислонившись спиной к пню, и бренчал на гитаре. Они с Доном Кингом — у того был удивительно приятный голос — пели отрывки из разных старинных песен: «Джон Генри», «Когда моя голубая луна снова становится золотой», «Роза Св. Антония», «Пушечное ядро из Уэбаша».

Как правило, они не знали полностью ни одной песни, и их репертуар был довольно разнообразен, но не завершен.

Приятно было слушать старинные песни; они являлись связующим звеном с родиной. Песни каким-то образом делали всю атмосферу странно успокаивающей. Все казалось знакомым и одновременно удивительным и новым — танцующее пламя костра, далекие звезды, поющие голоса… Сколько мужчин и женщин собиралось вокруг походных костров и пело песни с тех пор, как появились первые люди? Может быть, в принципе, такие мгновения служили для Людей определенным мерилом: никто в такую ночь не мог поверить, что человек плох по своей природе!

А туземцы Сириуса-IX? Есть ли у них свои песни, что они поют?

— Прекрасно! — сказала Луиза, разделяющая его настроение.

Монт встал со своего ложа, подошел к ней, обнял и поцеловал. Они ни о чем не говорили; все важные слова были уже сказаны за прошедшие долгие годы, и теперь им не нужны были никакие слова. Их любовь стала такой большой частью их жизни, что означала естественную, не вызывающую сомнений силу.