Основными причинами неудач механизированных корпусов генерал Еременко считал: «недостаточно налаженное взаимодействие между корпусами, а также между танками, артиллерией и стрелковыми частями; отсутствие необходимой четкости и в руководстве войсками». А вот кто должен был налаживать взаимодействие между войсками, бывший командующий корпусом, армией, фронтом не говорит, как не называет и конкретных виновников в гибели людей и техники. А ведь перед каждым командиром, независимо от его должности и звания, стоящие перед ним задачи по подготовке к проведению той или иной боевой операции требуют постоянной оценки обстановки и принятия соответствующей данной обстановке решения. Он должен использовать все обстоятельства и, тщательно взвесив и обдумав (не так, как командиры 5-го и 7-го механизированных корпусов), обязан использовать для решения задачи все имеющиеся в его распоряжении силы в нужное время, в правильно выбранном месте, в необходимом количестве. Причины поражения механизированных корпусов, да и не только их, объясняются «неспособностью того командования и отсутствием опыта маневрирования. Командиры дивизий, корпусов, армий в июне-декабре 1941 г. не в состоянии были решать оперативные задачи».
Итак, очередные контрудары советских войск, проведенные новым командованием Западного фронта, закончились провалом. Полностью укомплектованные, боеспособные 5-й и 7-й корпуса фактически перестали существовать. «Неудачи русских танковых войск объясняются не плохим качеством материала или вооружения, а неспособностью советского командования руководить ими». Бывший командир 9-го механизированного корпуса К.К. Рокоссовский писал о командирах вновь сформированных в 1941 г. корпусов: «У командно-начальствующего состава еще нет твердого навыка и умения командовать своей частью (подразделением), так как в большинстве своем командиры на своих должностях работали мало, приобрести опыт за короткий срок (февраль — март) и научиться они не успели».{299}
С первого дня войны механизированные корпуса использовались неправильно, ибо они все придавались армиям. Штабы армий совершенно не были подготовлены к управлению такими крупными соединениями, как механизированные корпуса. Имели место случаи, когда общевойсковые командиры использовали танки не только мелкими группами, но и отдельными машинами. Штабы армий, да и фронтов, совершенно забыли, что материальная часть имеет определенный ресурс моточасов, требует присмотра, мелкого ремонта, дополнительного пополнения горючим и боеприпасами. «Общевойсковые командиры требовали — только давай, и больше ничего». Мех-корпуса совершенно не имели прикрытия как на марше, так и на поле боя. «Информация сверху вниз, а также связь с соседями была поставлена из рук вон плохо»{300}. Из-за несоответствия между дислокациями мехкорпусов и возникшими с началом боевых действий задачами соединениям пришлось в первые дни войны совершать большие перегруппировки. Это обусловливалось еще и незнанием командующими и штабами фронтов и армий реальной обстановки, вследствие чего принятые решения не соответствовали сложившемуся положению в их полосах действий. Командир 8-го механизированного корпуса, одного из самых укомплектованных, в том числе и новыми танками KB и Т-34, наряду с 4-м и 6-м мк, генерал-лейтенант Д.И. Рябышев писал: «…В период… с 22 по 26 июня 1941 г. корпус (это тогда, когда на Юго-западном фронте находился начальник Генерального штаба Г.К. Жуков), совершая напряженные «сверхфорсированные» марши без соблюдения элементарных уставных требований, обслуживания матчасти и отдыха личного состава, был подведен к полю боя, имея до 500 км пробега боевой материальной части. В результате этого количественный состав боевых машин был выведен из строя по техническим причинам на 40–50%. Указанные 40–50% материальной части были оставлены на маршрутах движения дивизий. Оставшаяся материальная часть вследствие таких скоростных маршей оказалась для боя неподготовленной в техническом отношении».{301}
26 июня, выполняя приказы фронта № 0015 и 0016, командир 8-го мк, не сосредоточив все части, вводит в бой свой корпус по частям, без разведки противника, не выяснив его расположения и силы. В результате этого части нарываются на сильную ПТО и болота и несут тяжелые потери, не выполнив поставленной задачи. Действия корпуса с воздуха не прикрывались, взаимодействие в масштабе фронта организовано не было.
«Нервозность высших штабов в управлении и постановке задач и обилие приказов, не связанных один с другим, несоблюдение элементарных уставных норм в организации и проведении маршей явились главой причиной потери боеспособности корпуса и потери материальной части».{302}
В кратком оперативно-тактическом очерке боевых действий бронетанковых и механизированных войск Западного фронта с 22 июня по 13 июля 1941 г. отмечалось: «14-й механизированный корпус в течение трех дней выведен из строя по причине неполной готовности, недостаточно умелых действий, отсутствия поддержки авиации, отсутствия противотанковых и зенитных средств, слабого взаимодействия с пехотой, плохой организации тыла и обеспечения…»{303}
6-й механизированный корпус, лучший в Красной Армии, по итогам 1940 г. имел значительное количество танков Т-34 и К.В. И как они использовались, где воевали, с кем? Немецкие танковые генералы Гудериан и Гот впервые встретились и почувствовали мощь новейших танков Т-34 только в первых числах июля 1941 г. под Оршей и Витебском в боях с 1-й мотострелковой и 14-й танковой дивизиями. А вся бронетехника 6-го механизированного корпуса, танковых полков 6-го кавалерийского корпуса была брошена в районе между Белостоком и Волковыском. Командир 7-й танковой дивизии генерал-майор танковых войск Борзилов С.В. писал: «…10. Материальная часть вся оставлена на территории, занятой противником, от Белостока до Слонима… Материальная часть оставлена по причине отсутствия ГСМ и ремфонда…»
Танки Т-34 использовались как средство передвижения Маршала Сов. Союза Кулика, генерал-лейтенанта, заместителя командующего Западным фронтом Болдина; как средство сопровождения отступавших штабов 10-й армии…
Были и другие причины потери танков. Генерал-майор танковых войск А.В. Борзиков докладывал: «Корпуса (5-й и 7-й механизированные) дерутся хорошо, плохо только, что штабы малооперативны и неповоротливы, и еще плохо, что много машин достается противнику из-за неисправности пустяшной. Организовывать ремонт, эвакуацию не умеют ни дивизия, ни мехкорпуса, ни армия, ни фронт. Нет запчастей. Нет резины, снабжают плохо. У механизированных корпусов нет авиации, а отсюда они слепы, подчас бьют по пустому месту, и отсутствует связь между ними. Потери у 5 и 7 большие. Сейчас 5 и 7 у Витебска и юго-западнее будут действовать во взаимодействии с пехотой. Противник применяет поливку зажигательной смеси… танки горят. Самые большие потери от авиации. Потеряно 50% матчасти, и большая часть танков требует уже ремонта».{304}
Таким образом, большие потери танков произошли по вышеизложенным причинам, а также из-за того, что оставлены и уничтожены экипажами при отходе на восток. Так, 8-я танковая дивизия (полковник Ф.С. Фотченков) при отступлении оставила и часть уничтожила экипажами 131 боевую машину, в том числе 25 танков KB и 41 Т-34. В 10-й танковой дивизии (генерал-майор С.Я. Огурцов) оставлено при отходе по различным причинам 167 танков и бронемашин, в том числе 34 KB и 9 Т-34{305}. Комментарии, как говорится, излишни.
Благодаря отсутствию противодействия со стороны советской авиации танковые группы врага легко взламывали нашу оборону, немецкие бомбардировщики дождем осыпали войска бомбами, безнаказанно бомбардировали железнодорожные станции, подходившие и отходившие эшелоны, командные и призывные пункты. Лишенные поддержки с воздуха, наши сухопутные войска, танки и артиллерия оказались как бы между молотом и наковальней, поскольку подвергались одновременным ударам и сверху и на земле, танками и авиацией. Остановить этот кошмар могли только истребители, а они догорали в это время на белорусских, украинских и прибалтийских аэродромах, собранные на ограниченном числе мест их базирования словно специально для разгрома. Люфтваффе охотно сделали это, как на образцово-показательных учениях. А служба оповещения? О чем она оповестила и кого? А радиосвязь? Все эти промахи были обусловлены неспособностью высшего командования соответствовать уровню стоящих перед ним задач. Все преимущества, которыми обладала наша авиация до войны, были крест-накрест перечеркнуты отсутствием ее разумной организации. В результате неизвестно чьих решений и указаний советские военно-воздушные силы делились на фронтовые, армейские, войсковые и авиацию дальнего действия. Это привело к тому, что ВВС, несмотря на наличие командующего, не управлялись из единого центра и стратегическое руководство осуществить ими было невозможно.
