13. Прошел тот день, и хартофилакс навлек на себя ненависть царя, который теперь искал случая повредить ему. В избытке гнева он подучил Иоанна Хумна сделать на него донос в том, что он худо исполнил обязанность посла. Обвинение свое Хумн внес в собор, но обвиняемый отверг содержание доноса и отклонил обвинение самою даже его запоздалостью, прибавляя, что оно есть дело одного царя и что за него не подлежит он суду владыки. Говорил он это пред собором, стоя на том самом месте, где прежде сидел, между тем как Хумн стоял посредине и высказывал обвинение в присутствии членов правительствующего синклита, великого логофета Акрополита, логофета домочадцев — и других, которые заседали на соборе и требовали суда от лица пославшего их царя. Но архиереи в то время, отказались производить этот суд, говоря, что они не могут судить патриаршего клирика, если не будет на то дозволения от самого патриарха. А патриарх никак не дозволял, но нашедши в нем способного помощника, решился защитить его. Поэтому собор и гражданские чины прекратили дело, и великий логофет, выходя из собрания, сказал, что хартофилакс водит за нос весь собор, который без него не знает, что и делать. И так, встретив здесь отпор, они обратились к царю и известили его о случившемся. Потом хартофилакс, размыслив сам с собой, что трудно бороться с царем, пришел к нему и стал умолять его, чтобы он не гневался на него невинного: при этом готов был он оставить должность и отказаться от всех своих доходов, лишь бы только не лишиться церковного общения, и что ни сделалось бы, не отвергать царской милости, чтобы не показаться причиною разделения церкви. Если же царю угодно будет сослать его в изгнание, он готов и на это. Однако царь, прикрывши бесславие злобы как бы человеколюбием, ничего не сказал и отпустил его домой. После того Векк начал действительно готовиться к ссылке: он положил свое имение в церковное сосудохранилище, и, надев на себя нищенскую одежду, безопасности, вместе с близкими к себе, искал в великом храме. Так как, убежавши в храм, он казался недоступным для преследования со стороны царя; то царь, послав к нему письмо, запечатанное красною печатью, весьма почтительно просил его к себе. Тот послушался, и тотчас же по выходе (из храма) отправился прямо на зов: но прежде, чем успел он представиться царю, его схватывают и препровождают в крепостную башню Анемы [102], под стражу кельтов-телохранителей. Там он и оставался.
14. Потом царь, пользуясь содействием ученых людей, из которых первыми и важнейшими были архидиакон и протапостоларий, составляет трактат, в котором разными изречениями и выдержками из исторических сочинений доказывает неукоризненность итальянцев в деле веры, и этот трактат послав патриарху чрез Арсения Акапниева, человека важного и почтенного, но в отношении к настоящему делу хромавшего на оба колена, просил принять его и написать общее о нем мнение, только непременно на основании истории и письменных изречений. «Ведь доказывать иначе, от своего чрева, было бы неубедительно и бесполезно; да я и не приму такого суждения». Так говорил он в высокомерной уверенности, что никто не отважится возразить против написанного: ибо хартофилакс, который, по его мнению, двигал всеми и мог победить его словом, находится теперь в таком состоянии, что помочь не в силах. Но патриарх и собор, для рассуждения о присланном трактате, созвали всех, кого считали на своей стороне. Это были отборные люди из всей церкви. Здесь был и Иоанникий Терникикопул, явно отделявшийся от патриарха, но теперь, по требованию нужды, оставивший прежнее свое малодушие. С ними была и родная сестра царя Евлогия, и все, что представлялось лучшего между монахами и учеными. И у всех их было одно желание — написать царю ответ на его трактат. Как скоро этот трактат был прочитан, каждый стал говорить против него, что в настоящем случае приходило на мысль. Потом, когда эти отдельные мнения нужно было соединить и составить из них одно сочинение, — стали искать такого составителя. Это дело принял на себя Иов Иасит, имевший и других помощников, особенно меня, писателя этой истории. В короткое время ответный трактат был готов. Перечитавши его пред всеми и исправив то, чего требовало приличие, чтобы не оскорбить царя жёсткостью некоторых выражений, собор посылает его к царю с тем же Арсением. Получив ответ и внимательно прочитав его, царь увидел, что остался далеко позади своих слов; а чтобы скрыть стыд, которого причиною был сам, он вооружился презрением и, желая показать, что присланная бумага возбудила в нем презрение, а не боязнь, как было на самом деле, бросил ее.
Встретив здесь сопротивление, державшие сторону царя взялись за другой способ действования, — обратились к Векку в темнице.
15. Но вознамерившись состязаться с человеком ученым, они должны были убеждать его ученым образом, и потому избрав места из священных книг, показывали ему, сидевшему в темнице, те слова писания, которые, по-видимому, благоприятствовали итальанцам. Приняв эти выписки и спокойно прочитавши их, Векк стал как бы склоняться к миру; ибо, во-первых, был искренен, во-вторых, любил истину во всем, что опиралось прямо на писании. Состояние души его подобно было тому, в каком находятся беспомощные люди, когда во время гнетущей нужды неожиданно вообразят, что имеют все. Так как он любил истину, то ему не казалось бесчестным признаться в том, что он не знал и никогда не встречал этих свидетельств. И причиною служило то, что, изучая эллинские (светские) сочинения, он не довольно занимался Божественным Писанием и мало размышлял о нем; поэтому хотел видеть и внимательно прочесть эти книги с тем, чтобы вникнуть в самый смысл их, и таким образом надеялся либо убедиться и стать твердо на том, к чему теперь склоняется, либо, если не убедится, представить очевидные причины, по которым не соглашается. Так говорил он, — и царь, одобрив его слова, вывел его из темницы и доставил ему книги, чтобы он на досуге прочитал их.
Между тем патриарха сильно озабочивало составление ответов на предложенные царем доказательства, тем более, что он все настоятельнее требовал их и не давал ему покоя.
16. Монах Иов Иасит, видя беспокойство патриарха и опасаясь, как бы он, ослабев, не отказался от своей настойчивости, придумал способ укрепить его мысли. Он предлагает ему совет — написать окружное послание и разослать его во все места к лицам благочестивым, а для удостоверения присоединить и клятву, чтобы они не уклонялись на сторону латинян, но были тверды, — чтобы не верили также, будто патриарх ослабевает и таким образом, готов увлечь их, куда ему угодно, лишь бы принять отделившихся прежде. Убежденный этими словами иерарх позволяет изложить дело, и бумага в самом скором времени была готова. Но прежде, чем послали ее, патриарх пожелал спросить архиереев и узнать, будут ли они стоять до конца. Для этого окружное послание патриарха прочитано было в общем собрании, и потом предложен вопрос: устоят ли они в этом? Архиереи тотчас изъявили свое согласие и засвидетельствовали его собственноручными подписями, кроме немногих, более предусмотрительных. Затем бумага была скреплена и запечатана. Когда это послание было разослано, патриарх, по необходимости, не мог ничего переменить, чтобы ни случилось; ибо связан был клятвою, а потому объявил всем, да говорил и царю, что он и сам не начнет, и другим не будет содействовать в пользу принятого намерения. Отчаявшись в согласии патриарха, так как этому препятствовала страшная клятва, царь счел такой поступок его очень неблагоприятным; потому что ему одинаково хотелось — и привести дело к желаемому окончанию, и окончить его именно вместе с патриархом. Впрочем, встретив отпор с этой стороны, он тем настойчивее приступил к архиереям. В то же время и Векк, прочитавши книги и нашедши в них много благоприятного рассматриваемому делу, говорил, что итальянцы виноваты, может быть, только в том, что осмелились сделать прибавку к символу; а что касается прибавленного слова, то и дивный Кирилл приводит изречение, равно благоприятствующее и нам, и им. «Дух Святый, говорит он, происходит по Существу от обоих, то есть, от Отца чрез Сына»: стало быть, разница только в том, что они признают предлог от, а мы — предлог чрез; тогда как у Кирилла эти предлоги, соединяясь в одном выражении, оправдывают и их и нас. Познакомившись с этими и многими другими местами, он нашел свидетельство о том же предмете и у Максима великого, который в одном из посланий к Руфину, между прочим, выражается так: «Этим они хотели доказать не то, будто Единородный есть причина Св. Духа, а только означали происхождение Его чрез Сына и изображали Его совокупность и неизменяемость по существу». В том же убеждали его слова и Афанасия великого, который говорит: «В порядке Св. Троицы Духа Святого нельзя признавать существующим неисходно от Бога чрез Сына, а как утверждают, действенно». Ободренный этими и подобными местами, Векк как бы уврачевал свою совесть и склонился к миру. Это придало энергии и царю, живо представлявшему грозные войны и кровопролития, для отвращения которых он требовал помощи от окружавших его ученых. С того времени постоянно приступал он к архиереям и ожидал от них содействия, говоря, что итальянские послы потеряли уже очень много времени по-пустому.
