Грозенъ былъ воинъ царь нашъ батюшка,
Первый царь Иванъ Васильевичъ,
Сквозь дремучій лѣсъ съ войскомъ силою
Онъ прошелъ въ страну татарьскую
Сѣе царство взялъ Казанское
Господарство Астраханское,
Вывелъ Перьфила изъ Нова-города,
Не вывелъ измѣну въ Каменной Москвѣ
То царьско серьче разгоралося.
Пусче огня, пусче полымя.
Вотъ сказалъ онъ рѣчью громкою:
У меня дзе-есть всяки мастери,
Есть такія разны дохтуры,
Но всѣ прячутся, старый за малаго,
И хоронются — малый за стараго,
А одинъ изъ нихъ нихъ не прятчется,
То Малютка-палачъ, то Гурбатовъ сынъ,
Ну пойди-ко сюда, гой Гурбатовъ сынъ!
Сослужи-ка небось службу вѣрную,
Службу вѣрную неизмѣнную:
Во палаты ступай въ царски каменны,
Взявъ царевича тамъ за черны кудри,
Разпоясни съ него шелковый поясъ,
Золотой перстенекъ сними съ правой руки,
Отведзи самого на Москву рѣку,
Впрялъ на мѣсто на то, — мѣсто лобное,
И на плаху на ту, что на липову
И сними тамъ съ него буйну голову,
А мнѣ къ пикѣ подай саблю острую,
Саблю вострую въ горючей его рудзѣ.
И увидзѣлъ то Ѳедоръ Ивановичъ,
Ѳедоръ Ивановичъ, Пожарской сынъ,
Изъ косясчита изъ окошечька,
Пропустивши царя вдоль по улицѣ
Вдоль по улицѣ, вдаль отъ терема
Какъ воскликнетъ онъ ко Гурбатову:
Ой ты гой еши! Гурбатовъ — палачъ!
Не за свой ли кусъ принимаешся,
Самъ кусомъ такимъ подавишься.
И Пожарской позвалъ слугу вѣрнаго
Слугу вѣрнаго, свово стряпчаго,
Свово стряпчаго, что не лудчева,
Что не лудчава, свово клюшничка:
На, сними (?) онъ пробилъ съ него голову,
Снеси саблю къ царю, — въ горючей рудзѣ.
А къ царевичу не причаствуйся.
Вотъ на утро царь Иванъ Васильевичъ
На поминки собралъ, поголовно народъ.
Онъ бояръ повелѣлъ во медвѣжны вшивать
Во медвѣжны вшивать, по Москвѣ-рѣкѣ пусчать
А поповъ приказалъ во кули зашивать
Во кули зашивать, по Москвѣ рѣкѣ пусчать.
Что царевича, не засчюняли.
Вотъ съѣзжаются всѣ во платья чернаимъ
Въ платьи чернаимъ, — во печальнаимъ,
А ѣдзетъ лишь Ѳедоръ Ивановичъ
Ѳедоръ Ивановичъ, — Пожарской сынъ
Пожарской сынъ, во нарядзѣ цвѣтномъ
Во нарядзѣ цвѣтномъ, — въ яркомъ золотсѣ,
И коня его всѣ обряжены,
Всѣ обряжены что не лудчія
А веселье въ самомъ, — такъ не кроится.
Вотъ увидѣлъ его царь Иванъ Васильевичъ.
Какъ воскликнетъ онъ громкимъ голосомъ
Отъ ты гой еши Ѳедоръ Ивановичъ
Ѳедоръ Ивановичъ — Пожарской сынъ!
Аль объ горѣ моемъ ты не извѣдался,
Что орядитца поспѣлъ, словно въ радосный пиръ.
А Пожарской сынъ отвѣчаетъ царю:
А я батсюшка царь, — все въ отлучкѣ гулялъ,
Все въ отлучкѣ гулялъ за охотою
И поймалъ сокола, что не лудчава,
Что не лутчава тсеэ ближнява,
Ты сына тсеэ роднаго.
И возрадовался царь, и отвѣтствовалъ ему:
Ужъ ты гой еши Ѳедоръ Ивановичъ
Ѳедоръ Ивановичъ — Пожарской сынъ
Вѣдь не мнѣ бы царемъ, а тсеэ должно бить:
Ты умѣлъ соблюсти царски сѣмены.
Княгининскаго уѣзда с. Спѣшнева.
