— Я хочу знать, куда Мартин Ферн посылает розы!

Она глядит мне прямо в лицо. Короткий колючий взгляд.

— Мы не даем сведений о наших клиентах, господин Ферн.

— Даже самим клиентам?

— Вы же отлично знаете, кому доставляют ваши цветы…

— Я потерял память…

Она пытается состроить улыбку. Я не улыбаюсь. Она уязвлена.

— Той даме в парфюмерном магазине…

— В каком магазине?

— У Амагерторва…

— Наконец-то…

Она обиженно поджимает губы. Распаковывает мои розы. Ставит их назад в вазу. Девушка с любопытством следит за мной.

— Я хочу взять эти розы!

— Но мы не намерены вам их продавать, господин Ферн!

— Что за чепуха!

— Мы не хотим скандала!

— Давайте сюда розы!..

— Сегодня мы не можем вас обслужить, господин Ферн!

— Прощайте! — говорю я.

Выхожу из магазина. Опять эти взгляды в спину. Выходит третья продавщица в зеленом халате, совсем молоденькая. Все трое пялят на меня глаза.

Снова шагаю по улице. К дому Мартина Ферна. Стандартный коттедж в ряду других, точно таких же. Желтый каменный дом довоенного типа. Он несколько сдвинут вглубь. У самой дороги гараж из того же камня. Заглядываю внутрь. В гараже пусто.

По серым каменным плитам иду не спеша к дому. Из соседнего коттеджа выходит дама. Увидев меня, она улыбается, но тут же отворачивается, словно пожалев о своей улыбке. Торопливо идет к калитке и выбегает на улицу.

Подхожу к дому. Справа дверь в погреб. Зеленые кусты у стен. Зеленые ставни на окнах. К парадной двери ведут две ступеньки. На медной табличке крупными буквами с многочисленными завитушками — «Мартин Ферн».

Нажимаю кнопку звонка. Тишина. Осторожные шаги в прихожей. Кто-то слегка приоткрывает дверь. Пожилая женщина в круглых очках, фартуке и косынке просовывает голову в щель.

Увидев меня, испуганно таращит глаза.

Женщина застыла на месте у полуоткрытой двери. Пауза. Она все так же пялит на меня глаза. Я тоже молчу. Тут за ее спиной раздаются шаги. Девичий голос спрашивает:

— Что там такое, фру Хансен?

Женщина вместо ответа распахивает дверь до отказа. В прихожей стоит девчушка, на ней бежевые спортивные брюки, голубой свитер. На вид лет двенадцать. Под голубым свитером уже обозначились пуговки грудей. И она тоже таращит на меня глаза. У девочки светлые волосы, она тоненькая, высокая.

Наконец она произносит:

— Что тебе надо?

Я пожимаю плечами.

— Скажи, я твой отец?

Она кивает.

Вхожу в дом. Фру Хансен пытается меня остановить, но сразу же отступает. Стою в прихожей. В глубине три двери. Винтовая лестница ведет на второй этаж. Под лестницей большой шкаф. Никто не произносит ни слова, все совершается при полном молчании. Все только пялят на меня глаза. Закрываю за собой дверь.

— Это мой дом?

Они не отвечают.

Пожимаю плечами.

— Я хотел купить вам цветы, но мне не пожелали их продать. Наверно, решили, что я рехнулся…

По-прежнему никакого ответа. Обе настороженно следят за мной.

Оглядываюсь кругом. Толкаю первую дверь — и оказываюсь в тесной уборной, очевидно, предназначенной для гостей. Выхожу.

— Мамы нет дома! — говорит девочка.

— А когда она вернется?

— Завтра!

— Где же она?

— В Рогелейе на даче.

Фру Хансен хватает девочку за руку. Зачем только она сказала, где Эллинор Ферн.

— А как пройти в комнаты?

Я словно в лабиринте. Вторая дверь ведет в кухню. За кухней маленький коридор. Оттуда выход в просторную, светлую столовую.

Под люстрой большой круглый стол. Стулья с высокими спинками, в светлой обивке. За широкой стеклянной дверью вторая комната. В глубине столовой французское окно, за ним терраса.

Сад маленький, но густой. По обе стороны кусты образуют неплотную изгородь, кудлатые ветви свешиваются на соседний участок. С террасы на лужайку ведут три ступеньки. Над каменным бассейном плакучая ива. Позади ряд домов, ничем не отличающихся друг от друга.

Вхожу в гостиную. Женщины следуют за мной как тень. Фру Хансен бдительно следит за пришельцем. Девочке страшно. Гостиная разделена на две половины. Просторная комната. Часть мебели размещена у окна, смотрящего в сад. Другая сосредоточена вдоль длинной стены, прямо против столовой. В другой, короткой стене раздвижная дверь, за ней кабинет, где стоит большой письменный стол. В гостиной несколько картин маслом. Над диваном гигантская морская баталия. Чуть подальше зимний пейзаж. И еще несколько рисунков. На одном женщина за прялкой. На другом Мартин Ферн в молодости. Подхожу к своему портрету. Горькая складка у рта. Пытаюсь изобразить эту складку на своем лице.

Брожу по квартире. Все те же косые взгляды.

— Я хотел принести вам цветы…

Никакого ответа.

— Но они отказались мне их продать… чепуха какая!

Фру Хансен солидно кивает.

Большой книжный шкаф с застекленными полками. Подхожу к шкафу.

Классики в кожаных переплетах. Бьёрнстьерне Бьёрнсон. Ибсен. Ли. Йоганнес В. Йенсен.

— Нам звонили из санатория! — неожиданно сообщает фру Хансен.

— Вот как!

Стоя в дверях между комнатами, она неотвязно следит за мной. В ее позе настороженность. Словно она готова бежать, как только Мартин Ферн сорвется с цепи.

— Что сказали вам в санатории?

— Что вы сбежали!

— Да, я и вправду сбежал!

Девочка стоит, прислонившись к дивану. Большие глаза полны страха.

— Ты Лина?

Она кивает.

— Здравствуй, Лина!

Глядит на меня.

— Где Фредерик?

— Ушел играть в теннис…

Чуть погодя:

— Зачем ты пришел домой?

— Хотел посмотреть квартиру Мартина Ферна…

— Говорят, ты болен?

— Я совершенно здоров.

— А разве ты не страдаешь… потерей памяти?

— Страдаю…

— И ты теперь не знаешь, кто ты такой?

— Говорят, что я Мартин Ферн. Как ты думаешь… правда это?

Она кивает.

Как-то неловко врываться в этот дом. Все здесь словно чужое. Да и нравится ли мне здесь?

В доме порядок и чистота. Под диваном ни пылинки.

— Неужели я так похож на Мартина Ферна?

Лина не отвечает.

Фру Хансен, напротив, выступает вперед. Словно актриса, дождавшаяся своего выхода.

— Доктор из санатория велел позвонить, как только вы заявитесь.

— Это не обязательно…

— Но доктор мне так велел! — упрямо повторяет она.

Она направляется в кабинет. Там на письменном столе телефон.

— Вы куда?

— Хочу позвонить в санаторий!

— Не смейте!

Она приближается к своей цели.

— Я сказал: не смейте звонить!

Она останавливается. Скрещивает на груди руки.

— Как ты думаешь, стоит меня бояться? — спрашиваю я у Лины.

Ответа нет.

— Скажи, ты меня боишься? — повторяю я.

— Я… я не знаю!

— Неужели ты меня боишься?

Она опускает глаза.

— А Мартина Ферна ты боялась?

Тут вмешивается фру Хансен.

— Вам не следовало бы задавать ребенку столько вопросов, господин Ферн.

— Почему?

— Мы обещали позвонить в санаторий!

— Ответьте мне сами… были причины бояться Мартина Ферна?

— Сплошь и рядом вы бывали весьма несдержанны…

— Это когда он напивался?

Ответа нет. Прохаживаюсь по квартире, разглядываю мебель. Проведя по столу пальцем, смотрю, нет ли пыли. Фру Хансен поджимает губы. Она стоит в дверях, скрестив на груди руки. Сажусь на диван, достаю сигареты. На столе стеклянная оранжевая пепельница. Непохоже, чтобы ею когда-нибудь пользовались.

— А что, Мартин Ферн бил посуду?

— Я не намерена с вами об этом говорить! — отвечает фру Хансен.

Иду в кабинет. На столе плотный лист зеленой бумаги, вправленный в тисненый кожаный футляр. Над письменным столом маленький бар. Подхожу к нему, берусь за ручку.

— Там ничего нег! — говорит фру Хансен.

Лина вошла следом за мной в кабинет. Фру Хансен стоит в дверях. Стража.

— Значит, бар пустой.

— Да. Госпожа не хотела держать в доме спиртное после того случая…