— Во-первых, ты ничего не бросишь. Во-вторых, будущее Юга надо решить до того, как он снова распнет себя. Лорена, этот вопрос важнее, чем наши с тобой проблемы. Нам не удастся сохранить рабство под другой вывеской. Оно было обречено с тех пор, как в Питсбурге родилась сталь и техника вошла… — Спохватившись, что говорит как оракул, Дядя Док осекся. — Некоторые люди все еще закрывают глаза на правду. Скоро им придется смотреть ей в глаза или погибнуть.

— Кровопролития и так было достаточно. К чему еще одно?

— Чтобы проложить дорогу бескровным революциям, которые свершатся потом. Возьмем мою область медицины. Однажды мы найдем настоящее средство от родильной горячки — человек по имени Земмельвейс, живущий в Европе, возможно, уже нашел его. Если избавиться от этой болезни и хирургической пиемии, тогда можно будет спасти больше жизней, чем мы потеряли в эту войну. — Оседлав любимого конька, врач плантации безудержно изливал свою теорию. — Скоро машины будут убирать хлопок и тянуть десятки плугов. При таком повороте рабство не сможет существовать. Если государственные деятели Юга предвидели бы такую революцию, то мы бы никогда не встали на путь сепаратизма. К сожалению, было слишком много таких, кто думал подобно старику Гамильтону…

— А Брэд?

— И Брэд тоже, — ответил он. — Спасибо, что прервала мою проповедь.

— Брэд всегда был прирожденным лидером, — задумчиво сказала Рина.

— Да он был таков, к сожалению.

— Если бы он знал, как вести людей по верному пути, то мог бы совершить множество дел.

— С твоей помощью.

— Я хотела помочь ему. Дядя Док, ты это знаешь.

Янси кивнул.

— По крайней мере, у тебя нет причин упрекать себя. С прошлым навсегда покончено. Сейчас ты должна работать на будущее. На свое с Дэном будущее…

Дядя Док так увлекся, что не услышал шагов на лужайке. Он повернулся к застекленным дверям, лишь когда в темноте заметил вспышку зажженной спички. За вспышкой тут же последовал звон разбитого стекла: Янси едва успел вскочить на ноги, как через разбитое окно влетел какой-то предмет — камень, завернутый в бумагу, прокатился между ними и издал металлический звук, ударившись о железную подставку для дров у камина. Хотя Дядя Док испугался, он с радостью заметил, что Рина, уставившись на символы, выведенные на бумаге крупными буквами, еще не заметила высоких белых силуэтов рядом с портиком и вспышку второй шведской спички, от которой зажегся пропитанный дегтем крест, установленный в ее лучшей цветочной клумбе.

— Что это?

Янси увидел, что она, застигнутая врасплох, повела себя как любая напуганная женщина. Это была не та Лорена Селби, которая храбро встречала батальон кавалерии Союза или собственным телом спасала ставший родным дом.

— Судя по визитной карточке, — ответил он, — Клан пришел к нам в гости.

Крест с шипением горел во дворе. Похоже, вокруг него столпилось с десяток мужчин. В одеждах грязновато-белого цвета, ниспадавших до самой земли, и конусообразных головных уборах, эти фигуры, казалось, явились сюда после шабаша ведьм. Понимая, что они не уйдут, пока он не поднимет камень, Дядя Док носком перевернул влетевший снаряд и снял с него бумагу. Он уже видел эти три кроваво-красные буквы «К» на других предупреждениях. На этот раз рядом с ними была нарисована виселица, на которой болталось тело. Под ним печатными буквами было написано:

«ЛОРЕНА СЕЛБИ, НАЙМИТЕ БЕЛЫХ ЛЮДЕЙ ДЛЯ СБОРА ХЛОПКА И ВЫГОНИТЕ СВОЕГО ЧЕРНОГО БУХГАЛТЕРА, ИНАЧЕ ВЫ ПОЖАЛЕЕТЕ».

Янси прочитал эти слова вслух и придвинулся к Рине. Наблюдавшие за ними с лужайки не должны заметить никакой паники.

— Девочка, не обращай на это внимания, — успокаивал он. — Я отправлю этих негодяев восвояси.

Он старался отгородить ее от того, что творится около портика, но было слишком поздно: горевший крест уже отразился в зеркале над каминной полкой. Янси чувствовал, как Рина наполняется гневом столь явно, будто между ними пробежал электрический разряд.

— Как они посмели зайти так далеко? — крикнула она.

— Это не имеет значения. Оставив предупреждение, они уйдут…

Лорена подошла к двери и распахнула ее.

— Вы, подлые трусы, убирайтесь с моей земли! — Выкрикнув эти слова в темноту, она бросилась к каминной полке и схватила один из двух дробовиков, висевших над ней. Затем Рина выбежала на портик и прицелилась в грудь ближайшему куклуксклановцу.

— Девочка, подожди!..

— Ради бога, не стреляйте!

Янси и мужчина под белыми одеждами закричали в одно мгновение. Врач плантации и не пытался встать между дробовиком и целью. Он мрачно улыбнулся, когда другие куклуксклановцы разбежались в темноте кто куда. Когда раздался выстрел, один из них зашатался, но не упал: в последний момент Рина подняла ствол выше цели. Капюшон мужчины, будто отпущенный пружиной, слетел с его головы и обнажил пепельно-бледное лицо полковника Гамильтона. Второй ствол дробовика, как заметил Янси, не выстрелил и герой Шило все еще находился под прицелом.

Рина твердо сказала:

— Если заглянете еще раз, полковник, воспользуйтесь черным ходом. И захватите с собой визитную карточку.

Она бросила в него камнем, да так точно, что тот больно угодил полковнику в плечо. Затем она бросилась к лужайке, размахивая дробовиком, словно дубинкой. Гамильтон пришел в себя, когда убедился, что остался цел, и бросился со всех ног наутек. Он являл собой чудовищное, почти комичное зрелище, пока бежал, задрав полы одежд.

Янси оказался на лужайке в тот момент, когда один удар приклада дробовика снес крест. Он вовремя подхватил Рину, которая вот-вот была готова упасть в обморок. Не было надобности мешать бегству куклуксклановцев. Цокот копыт на дороге и вспышка факела говорили о том, как быстро те уносили ноги.

Квент встретил Янси в верхнем холле, когда тот нес Рину через дверь спальни.

— Я видел заключительную сцену с балкона, — сказал он. — Лорена кого-нибудь ранила?

— Только достоинство Гамильтона.

— Она ранена?

— Нет. Она скоро придет в себя.

Оба вместе уложили Рину поудобнее на шезлонге. Ее обморок, как и догадался Дядя Док, был лишь естественной реакцией на встречу лицом к лицу с непрошенными гостями. Когда она обратила их в бегство, уже не было надобности носить маску храбрости.

— Квент, останьтесь с ней, — сказал он. — Я проверю, ушли ли «ночные рубашки».

— Если хотите, я могу сходить в разведку.

— Вы лишь заблудитесь в темноте. Скажите Лорене, чтобы она переоделась к ужину, словно ничего не произошло. Уверен, сегодня вечером они нас больше не побеспокоят.

В фойе нижнего этажа Янси разогнал кучку напуганных слуг и зажег фонарь, чтобы взглянуть на розовый сад и дорожку, по которой пришли налетчики. Было видно, что они воспользовались рабочей дорогой плантации, чтобы приблизиться к Большому Дому с севера, а также дорогой вдоль реки, чтобы пересечь низину. Тропы через нее были известны лишь охотникам на енотов. Улепетывая тем же путем, они избежали столкновения с армейскими патрулями. Для этого требовалась смелость. Тропы шли среди топких мест: только специально подобранные всадники могли невредимыми выйти отсюда.

Вернувшись в гостиную через двери с разбитыми стеклами, Дядя Док был уверен, что враг не вернется, так как не достиг своей цели. Теперь, когда призраки в капюшонах исчезли, он невольно рассмеялся, вспоминая, как спешно уносил ноги Гамильтон. Собираясь в разведку, Янси взял второй дробовик, висевший над каминной полкой. Опустив его на плечо, как это делают охотники, он позволил себе совершить крюк к двери кабинета. Здесь, между книжными полками, Лорена держала погребец: он чувствовал, что заслужил две унции бренди, чтобы согреть свои кости.

Сал не погасил лампу над большим рабочим столом, но остальная часть кабинета погрузилась в темноту. Янси скорее не глазами, а инстинктивно отыскал дорогу к погребцу. С годами кабинет судьи потерял свою холодность: теперь он стал настоящей конторой, а не местом уединения ученого… Понимая, что занимается браконьерством, Дядя Док прислонил дробовик к полке и опустился на одно колено, чтобы открыть погребец. Только тогда он почувствовал, что в кабинете есть еще кто-то.