Она также поняла зловещую музыкальную шутку брата: похоронный марш Шопена предназначался исключительно для ее ушей. Правда, супруга полковника сделала вид, что в паузах светского разговора подпевает этой мелодии, но у Клары Гамильтон не было слуха. Рина тряхнула головой, отмахиваясь от скрытого смысла этой шутки. Квент изо всех сил старался выполнить трудный пассаж и сделал вид, что ничего не замечает: ему было достаточно, что смысл кое до кого дошел.
Рина сдерживала свое недовольство и продолжала беседу с Кларой Гамильтон. Между ними шел разговор, уместный для гостиной в паузе между ужином и возвращением напыщенных джентльменов, раскрасневшихся от слишком большой дозы спиртного. В других случаях ей удавалось неплохо сыграть свою роль — сегодня вечером ей это оказалось не по силам. Устала она или нет, ей хотелось, чтобы Дядя Док пришел раньше остальных, хотя она и понимала, что тогда он, скорее всего, начал бы ругать ее за отказ покинуть Селби.
В конце концов, у него на это были все основания: она давно могла бы последовать его совету. Теперь, когда урожай лежал в Селби Холле, его хозяйка заслужила право отправиться на юг, хотя бы в Мейкон, и пересидеть там нынешний военный конфликт. Но пока она не собиралась трогаться с места. Гамильтоны, Рэндольфы и Бюэллы упрямо цеплялись за свои дома и надежды, чем Селби хуже их.
Длившаяся более трех лет война не причинила плантации ущерба: благодаря контрабандистам Квента, проникавшим сквозь блокаду, в бухгалтерских книгах плантации все еще значилась прибыль. Помимо культового тезиса, гласившего, что положение обязывает и что необходимо проявить храбрость под обстрелом, она не смогла воспротивиться побуждению разыграть удачу Селби до конца. Сейчас, когда Рина принимала мужа-воина, получившего увольнение, она вполне могла найти оправдание этой длительной и опасной игре. Вызов, который она бросила в лицо Брэда Селби, был продуман: ее тост заключал в себе призыв, чтобы он в эту последнюю перед отъездом ночь дал ей сына, которого у них до сих пор не было. Она не пожалела о своей дерзости.
Когда угроза солдат армии Севера станет неминуемой, она встретит это известие стойко. Пока Брэд спал под крышей Селби, она ни за что не признается в том, что их брак балансирует на грани пропасти. Или что сам Селби Холл, ставший центром ее мира, завтра может превратиться в руины.
В столовой звучали громкие мужские голоса. На фоне этой напыщенной полифонии Квент начал играть венский вальс. Клара Гамильтон на цыпочках танцевала с воображаемым партнером. Рина знала — торжественный пируэт ее гостьи предвещает, что та отправится наверх, где начнет перебирать свой и так идеальный шиньон до последнего локона. Признав, что должна следовать примеру Клары, Рина удержалась от этого побуждения. На этот раз манерами можно было пожертвовать ради воспоминаний.
Ее брак начался на высокой романтической ноте. Где она впервые свернула с пути истинного?
Как ни странно, когда она встретилась с Брэдфилдом Селби, играли тот же вальс. Тогда в Чарлстоне состоялся ее первый выход в свет в одном из знатных домов на Баттери. Брэд был в униформе первого полка драгунов Джорджии, когда пригласил ее на танец. «Хотя в стране войны нет, — пояснил он, — уже сформированы добровольческие полки южан в ответ на быстро наступавшее безвыходное положение». В ту ночь, когда его руки под вздохи скрипок обнимали ее во время танца, война казалась далекой угрозой. Давно у нее не было красивого и такого веселого партнера. В Чарлстоне за ним утвердилась слава завидного жениха — дебютантка не могла желать лучшего.
Это был брак по любви с первого дня — и хотя кое-кто из ее друзей называл его союзом противоположностей, все согласились, что она сделала блестящий выбор. И дело не в том, что в умении вести себя Роули ни в чем не уступали Селби из Джорджии. Предки Рины были старейшими поселенцами в Северной и Южной Каролине. Как и многие шотландцы, они приехали сюда в конце 1600-х годов, чтобы принять участие в основании города Стюарт-Таун. Когда рейды индейцев заставили их вернуться в Чарлстон, они отличились в торговле. Лорена Роули происходила из рода успешных торговцев. Округ, где она родилась, являлся неотъемлемой частью Юга в той же степени, что и глиноземные акры Брэда.
Несмотря на происхождение, алхимия Эроса сделала свое дело в ту весну. Она чувствовала, что умрет, если Брэд Селби не сделает ей предложение. Однако когда отзвучал последний звук кадрили в том сезоне и предложение руки последовало, она обнаружила, что воспринимает его почти спокойно. В конце концов, она ведь была одной из Роули — ей полагалось воспринимать это как должное.
Даже тогда она знала, что Брэда привлекает ее сдержанность. В тот год в Чарлстоне можно было найти и более красивых девушек, но мало кто мог сравниться с живостью его характера и никто не мог превзойти ее по образованию или сообразительности. Неужели какая-то внутренняя слабость, неизвестная даже ему самому, тянула Брэда к ее сильным сторонам? К ее невозмутимой уверенности в том, что она сможет соперничать с ним не только по уму? Лорена помнила, как Брэд удивился, узнав, что она окончила духовную семинарию для молодых леди в городе Роли. Такое образование для женщин значило гораздо больше, чем его собственный пергаментный диплом Университета Виргинии. Как многие джентльмены Юга, Брэд Селби считал, что женщины, включая и жен, соединяют в себе качества королев и слуг. Они заслуживали, чтобы их лелеяли и… использовали, если в том возникала необходимость. Брэду было внове обнаружить, что у его невесты есть голова на плечах.
Лорена не сомневалась, что вначале он полюбил ее, полюбил по-своему. Может, несмотря на все свое насмешливое поведение, он все еще и теперь любит ее. Как ни странно, свадебное путешествие в Лондон и на континент оказалось утомительным. Она не осмеливалась задаться вопросом, почему так произошло.
Впервые приехав в Селби Холл, она приняла большую цепь с ключами от дома — это была часть ритуала, утвердившая ее в качестве хозяйки плантации. Отец Брэда, старый судья, все еще проживал по месту службы и твердо выполнял свои обязательства, хотя его здоровье сдавало. С первого дня свекор сделал все, чтобы невестка была здесь желанной, ввел ее в новый круг обязанностей. Благодаря его доброжелательной твердости Лорена обнаружила, что способна хорошо адаптироваться к новой обстановке. Но оцепенение не отпускало ее до самого прибытия Дяди Дока из Чарлстона. Судья оказался другом, а не доверенным лицом. Она могла открыть сердце только перед мужчиной из собственной страны.
Во время ухаживания она рассказала Дяде Доку, что любит Брэда. Она твердила, что тот является верным рыцарем, Лохинваром[4] с Запада (в Чарлстоне часть Джорджии, принадлежавшая Брэду, считалась чем-то вроде границы). Еще тогда она почувствовала опасения, которые ее слишком осторожный ментор не решился облечь в слова. Теперь она поняла, что Янси видел не только эффектную оболочку жениха, но и его суть хвастливого, не достигшего зрелости мальчишки, который так и не поймет, что настоящий брак требует взаимных уступок.
После того как Рина вернулась из свадебного путешествия, Дядя Док ради нее отказался от врачебной практики в одной из Каролин[5] и стал доктором плантации в Селби. Ей не терпелось разобраться в своих невысказанных сомнениях. В день его приезда она ворвалась в лечебницу еще до того, как он успел распаковать сумку. Она не пыталась скрыть слезы, когда прижалась лицом к знакомому плечу, прикрытому истертой одеждой. Она настояла на том, чтобы он обошел вместе с ней новые владения, прежде чем открыто высказать все, что у нее накопилось на душе. Даже первый вопрос она задала не без запинки:
— Как ты думаешь, у меня здесь все хорошо получается?
— Лорена, даже лучше, чем тебе кажется, — ответил этот флегматичный человек, подняв брови, что напомнило ей о прежнем доме, и расплылся в улыбке, которую наполовину скрыла борода. — Надеюсь, встретив меня, ты проливала слезы радости.
