— Эта земля принадлежит твоей семье со времени Оглеторпа[16]. Ты не можешь отказаться от нее.

— Не думай, что я продаю Селби навсегда. Через несколько лет мы вернем Селби и всю Джорджию.

— Брэд, война проиграна. К чему начинать новую?

— Для моих друзей капитуляция Ли и Джонсона является всего лишь перемирием. Говорю тебе, к югу от границы пробуждается новый день. Максимилиан всецело поддерживает наше дело, и мне говорили, что в Европе нет такого двора, как у него. Он радушно встречает способных людей. Квент уже в Мексике, а с деньгами, вырученными от продажи Селби, я скоро вернусь и займу мое законное место. Откровенно говоря, меня устроит только титул герцога. Думаю, с моим послужным списком на полях боев, я этого заслуживаю.

Он умолк с видом победителя, она отвернулась и беспомощно развела руками. В прошлом такой жест означал, что его воля снова взяла верх.

— Думаю, в Мексике ты будешь чувствовать себя, как дома, — заметила она.

Брэд поднял сомбреро с пола и, разглаживая его, вернул фетру прежнюю форму. Он немного пожалел, что разразился такой тирадой. Понятное дело, Рина ошеломлена его планом. Видно, ограниченному воображению жены потребуется время, пока она не поймет, какие перспективы он открыл перед ней.

— Я так и знал, что ты со мной согласишься, — заключил он. Теперь, когда он довел свою мысль до ее сознания, его голос казался почти добрым. — В Мексике мы воссоздадим подлинный Юг и заодно изменим историю. Более сотни человек из моей роты обещают свою помощь. К тому времени, когда мы туда прибудем, появятся тысячи других. Я думаю, уже через полгода мы будем заправлять этой страной.

— А потом что? Вы переправитесь через Рио Гранде и снова завоюете наш Юг?

— Рина, и не такое происходило. Мои братья-офицеры берут с собой жен. Мы уже договорились о месте встречи в Новом Орлеане…

Она взглянула на него, высоко подняв голову и расправив плечи.

— Тогда обязательно присоединяйся к ним, если они именно этого хотят. Деньги для проезда на корабле найдутся. И Квент поможет тебе, если он еще находится в Мексике. Но не проси меня, я не стану участвовать в этом безумном плане. Я нужна здесь.

Брэд тупо смотрел на нее. Видно, он явно не так расслышал ее.

— Ты ведь сказала, что понимаешь, почему я уезжаю.

— Отлично понимаю.

— Я приказываю тебе поехать со мной. Ты ведь моя жена или это уже ничего не значит?

— Брэд, это значит очень много. Это значит так много, что я отказываюсь отдать твою землю.

— Даже если я клянусь, что верну ее назад вместе с Джорджией?

— Ты и вправду считаешь, что сможешь это сделать?

— Такой армии, как у Конфедеративных штатов, еще мир не видывал. Мы все еще сможем выиграть эту войну, если снова соберем ее.

— После того как от войны отказались твои командиры?

Он поднял руку, готовясь ударить ее.

— Рина, ты на чьей стороне?

— Брэд, война окончена. Выжить мы сможем, лишь оставаясь на месте и подняв плантацию на ноги.

— И станем подчиняться требованиям янки?

— Почему бы и нет? Они ведь победили.

— Я лучше умру. Ты считала бы точно так же, если бы не забыла о гордости.

— Моя гордость заключена в моей земле и моих предках. Я защищаю и то и другое.

Он на время отказался от спора и бросился к погребцу, где хранились его графины, — и обнаружил, что там ничего нет. Это открытие стало последней каплей в чаше терпения. Бросившись на диван, как ребенок, которого только что отругали, он почувствовал, что слезы отчаяния жгут ему глаза. Когда он поднял голову, то обрадовался, увидев, что Рина вышла. Она стояла на портике и наблюдала, как работники кратчайшим путем идут к амбару, поскольку звон колокола возвестил начало обеденного перерыва.

— Где мое бренди? — Этот вопрос он прокричал какому-то врагу, который так и не появился. Он вряд ли ожидал ответа от жены и немного смущенно посмотрел на нее, когда та вернулась.

— Право, Брэд. Тебе должно хватить ума, чтобы не задавать таких вопросов.

— Старик Янси говорил, что он припрячет бочонки.

— В прошлом месяце мы их выкопали и продали на аукционе. Вместе с золотом и серебром Селби. И вместе с твоими тремя скакунами.

— Ты не имела права…

— Ты в Атланте оставил закладные. Когда банк закрылся, их скупили спекулянты землей. Что мне оставалось делать? Отказаться платить по процентам, спустить все за бесценок?

— Очень хорошо, Рина, — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Ты не должна обижать человека, когда он прощается со всем, что ему дорого.

— Почему ты не хочешь видеть вещи в истинном свете?

— К черту твой истинный свет! Где мои домашние рабы? Почему меня не встретил мальчик на стоянке повозок, чтобы взять у меня вожжи?

— Рабы покинули хижины, когда мне больше нечем было кормить их. Должно быть, ты слышал, что они поселились у Форкса?

— В поселке из бараков, который они называют Линкольнвилем?

— Сегодня людей из этого поселка нанимают на работу.

— Правда, что их вожак — один из наших рабов?

— Без Сала я бы здесь не смогла засеять поля. То же самое сказал бы любой землевладелец, у которого этой весной нашлись деньги, чтобы начать посев.

— Здесь ты уже не соберешь урожай. Я уже говорил, что Селби пойдет с молотка на аукционе.

— А что если я дам тебе взаймы на проезд и положу десять тысяч на твой счет в Мехико? Ты уедешь из Джорджии без лишнего шума? Позволь мне заниматься Селби до тех пор, пока не закончится твое сумасбродство?

— Меня не купишь, — угрюмо ответил он. — Ты поедешь со мной.

Отдав эту команду, он схватил ее за руку, но она легко высвободила ее. Он забыл о том, как она сильна: эта черта в женщине ему всегда казалась почти неприличной.

— Взгляни на меня! — крикнула она. Ее голос звучал не менее яростно, чем его. — Даже ты должен видеть, почему я не могу уехать из Селби.

— Приведи хотя бы одну вескую причину.

— Разве ты не хочешь, чтобы твой наследник родился американцем?

Он уставился на нее. Солнце падало на Рину со спины. Брэд впервые увидел в ней женщину, а не человека, слепое сопротивление которого он должен обязательно сломить. Хотя на ней была эта нескладная одежда, теперь он точно разглядел ее округлую фигуру.

— Ты в этом уверена, Рина?

— Конечно уверена.

— Когда ты ожидаешь появление ребенка?

— Дядя Док говорит, что он появится в августе.

— Ты совершенно права, — задумчиво сказал он. — Мальчик должен родиться на земле Джорджии. Со времен нашего первого гранта на эту землю здесь родились все Селби.

— Значит, ты не продашь Селби?

— Как я могу сейчас?

К Брэду вернулись хорошее настроение и самоуверенность. Взяв жену за руки, он закружил ее в быстром вальсе, затем начал скакать по гостиной, высоко подпрыгивая над паркетом и стуча каблуками. Стук напоминал выстрелы из пистолета. От его дерзкого рева заплясали канделябры.

— Яаааааааа! Боже мой, наконец-то будет мальчик. Черт подери, где мое бренди? Я хочу выпить за его здоровье.

— А как же мое, Брэд?

Брэд поздновато вспомнил о присутствии жены. Она стояла на том месте, где он оставил ее, освещенная лучами солнца, которые лились через окно со стороны сада. Она крепко держалась на ногах и уперла одну руку в бок. В порыве раздражения он называл эту позу «крестьянской». Роясь в погребце, он извлек запыленный бокал и торжественно поднял его.

— Рина, и за твое здоровье тоже, хотя мне и приходится поднимать пустой бокал. Спасибо тебе за то, что ты сделала меня отцом.

— Я рада оттого, что хоть чем-то могу пробудить твою гордость.

— Гордость? Никогда я так не гордился с тех пор, как убил своего последнего янки. — Он выделывал одно антраша за другим, издавая оглушительные вопли. — Яаааааааа! Теперь я знаю, ради чего стоит возвращаться домой.

— Ты все еще собираешься в Мексику?