См. также: Александр Грудинкин, “В поисках тайны Ленина” — “Знание — сила”, 2004, № 1 <http://www.znanie-sila.ru>; история исследования мозга Ленина .

Андрей Журавлев. Финансисты, чтущие Коран. — “Отечественные записки”, 2003, № 5 <http://magazines.russ.ru>.

“Исламская модель финансовой деятельности основана на представлении, что деньги не есть товар, который можно продать, получив доход от самой такой продажи”. Этот номер “Отечественных записок” — исламский. Очень интересный. См. в следующем номере “Нового мира” рецензию Юрия Каграманова.

Михаил Золотоносов. Стакан полицейского чаю. Полковник милиции из Воронежа пересматривает историю революционного движения в России с позиций охранки. — “Московские новости”, 2004, № 4 <http://www.mn.ru>.

Полемический отклик на статью Николая и Анастасии Литвиновых “Антигосударственный террор в Российской империи” (“Новый мир”, 2003, № 11): “<…> развивая идею единой традиции антигосударственного террора в России, которым заняты ее враги, автор начал переписывать историю XIX века, игнорируя факты и аннулируя те достижения, которые имела советская историческая наука в отношении народничества. Цель — подгонка под новый идеологический стандарт. Может быть, Литвинову этот стандарт и кажется новым, но на самом деле это та концепция, которая существовала в официозной исторической публицистике во времена Александра III”.

Михаил Золотоносов. Мужчина ее мечты. Новый роман Людмилы Улицкой “Искренне ваш Шурик” (“Новый мир”, 2004, № 1, 2; книга первая), подтвердив ее талант романиста, показал и новизну романной формы, которой никто не ожидал от “генератора сентиментального”. — “Московские новости”, 2004, № 5.

“Однако роман [Улицкой] в целом вышел не эротический и не специально-сентиментально-дамский, а синтетический, хотя посвящен женскому миру, испытывающему нехватку мужского начала, миру, который ежедневно открывается психоаналитикам на приемах. А Шурик оказывается центром этого мира. По-немецки „Korn” означает „хлеб”, и по-английски „corn” — это „хлеба”, то есть простая и всем необходимая пища. Получился роман о боге плодородия, точнее, о „колобке”, которого — после того, как бабушка, на которой держался порядок в доме, умерла (“я от бабушки ушел”), — все хотят и все едят понемногу. <…> Но дает этот бог не только и не столько секс, сколько еще более дефицитную жалость”.

Михаил Золотоносов. Энди Уорхол. Великий фигментатор. — “Дело”, Санкт-Петербург, 2004, № 310, 26 января <http://www.idelo.ru>.

“У творчества Уорхола [1928 — 1987] нет культурных корней — так, несколько идей Марселя Дюшана, которые Энди очень удачливо применил <…>. Эпохальное открытие Уорхола: чистая рыночная ценность потому и чистая, что полностью лишена эстетических качеств”.

См. также: Александр Генис, “Пошлый, как лебедь. К 75-летию Энди Уорхола” — “Время MN”, 2003, 7 августа; “<…> Уорхол стал королем банального. Начав свою жизнь гадким утенком, он закончил ее, как хотел: прекрасным лебедем, вроде тех, которые в пору моего детства украшали самодельные базарные коврики. Уорхолу они бы наверняка понравились”.

Александр Зорин. Из блокнота литератора. — “Кольцо „А””. Литературный журнал. Союз писателей Москвы. 2003, № 27.

Найденная на помойке “Капитанская дочка” 1918 года издания. “Некоторые абзацы едва заметно отчеркнуты карандашом — уж не тогда ли? <…> На 83 странице мелкие, с трудом разбираемые буковки: „Сегодня в числе заложников расстрелян мой брат”…”

Наталья Иванова. ЖП. — “Русский Журнал”, 2004, 13 февраля <http://www.russ.ru/columns/condition>.

“У Андрея Немзера в его „тридцатке” избранных (статья „Замечательное десятилетие” в книге „Замечательное десятилетие русской литературы”, М., 2003) женских имен перечислено 7; у Сергея Чупринина в путеводителе „Русская литература сегодня” (М., 2003) — из 130 „писателей России” только 30 — женского пола; в общем, вы будете смеяться, но соотношение примечательно одинаковое, почти до десятых — сотых долей: у Немзера и у Чупринина женщин — одна четвертая. С хвостиком (0,28 у Немзера и 0,33 у Чупринина). Вы будете смеяться, но и по годовому содержанию „Нового мира” мистически получается все та же сакраментальная цифра (в прозе); из 30-ти — семь с половиной (половинка — Горлановой с Букуром), что же касается поэзии, то там ситуация выглядит совсем иначе: 20 из 50-ти, т. е. почти каждая вторая. (Или — каждая первая из двух.) Реже всего встречаются имена женщин в списке „50 современных российских прозаиков” „Литературной газеты” (2004, № 2) — 6, т. е. меньше одной десятой”.

Александр Игнатенко. Маджнун и Дон Кихот — архетипические сумасшедшие, или Чем отличается исламская культура от западной. — “Отечественные записки”, 2003, № 5.

“Если Маджнун и вся его жизнь — движение от образа к тексту (имагинативно-дискурсивная парадигма), то Дон Кихот реализует иную парадигму — дискурсивно-имагинативную. Это яснее всего проявляется в Дульсинее, которая в контексте западной культуры является антитезой Лейлы”.

Евгений Иz. Мирское. — “Топос”, 2004, 6 февраля.

Читает — в состоянии январской депрессии — декабрьский номер “Нового мира” за 2003 год. “Мемуары Анны Василевской (матери главреда, как я понял), точнее, завершение публикации мемуаров „Книга о жизни”. То, что это мемуары, и их название — сильно меня отпугнуло с самого начала. Но, заглянув наугад в разные срединные части этого произведения, захотелось начать читать по порядку и подряд. Минимально женский (в смысле особенностей „жен. прозы”) и максимально документальный текст, практически без лирических отступлений и романтических поползновений. Трезвый и интересный (особенно для 1986 года) документ о жизни, о времени, о себе... Словом, о вьющемся духе времени и странно играющей ткани бытия. Профессиональные литераторы старшего поколения вряд ли напишут настолько конкретный и ясный, практический (написано для сыновей — о родителях и предках) и завораживающий чистотой текст. Я неожиданно проникся, вдруг распознал настоящий эталон нон-фикшна. К тому же в этих мемуарах лучше, чем где-либо, просматривается слом-переход от аграрной эры к индустриальной на территории России — всего только через воспоминания деревенской девочки, через восстановление пунктов судьбы, через мелкие, с минимумом пафоса и размаха процессы. <…> Самое странное, что меня впечатлил и даже как-то заворожил старик А. И. Солженицын, 85-летие которого отмечено было не так давно. В „Новом мире” я прочел его эссе „Василий Белов” с каким-то просветленным интересом. Солженицын в своей неподражаемой манере и как-то очень располагающе и вменяемо проанализировал романы В. Белова, демонстрируя некоторую инволюцию в творчестве последнего. На фоне цветущего переменчивым цветом глобализма и разлившейся широко информационной эры этот ориентированный на русский традиционализм текст выглядит ценнейшим реликтовым излучением лучших намерений. Дело здесь, наверное, в редком и особом резонансе между Солженицыным и ранним деревенским Беловым. Логически только этим могу я объяснить свое позитивное впечатление от данного текста. Лишний раз убеждаешься, что дело не в традиционализме, „не в количестве женщин, не в старом фольклоре и не в новой волне”, а в одной только лишь вибрации, которая или правильной частоты, или — липовой. <…> Но еще более приятен Игорь Манцов с его кинообозрением”.

Критическую часть обзора — уж извините — деликатно выпускаю.

Издают больше, читают — меньше. Беседовал Александр Вознесенский. — “НГ Ex libris”, 2004, № 3, 29 января <http://exlibris.ng.ru>.