Форма, плавно переходящая в содержание. Содержание, ставшее формой. Медийный монументализм, не без гордости за сотворение нарекаемый Врубелем “Сикстинской капеллой”…

Которую при этом можно свернуть в трубочку.

Между. Живопись — это же на века, музейный экспонат. Но, с другой стороны, Врубели увековечивают сиюминутное, мусор, медийный сор, который вроде бы на эпохалку не тянет.

Очевидное противоречие между формой и содержанием буквализирует понятие “актуального искусства”, ведь фреска (от рисунка до финальной стадии акрилом по винилу) делается в течение одного дня.

“Утром в газете, вечером в куплете” или на стене выставочного пространства. Врубель выворачивает наизнанку формы бытования станковой живописи, прививая медийному дичку классическую осанку.

Лед и пламень. Монументальность “Евангельского проекта” сворачивается в трубку, системность “Дневника художника” укладывается в книгу. В обоих случаях речь идет о трансформации медиа в традиционную живопись, которая в дальнейшем трансформируется во что-то еще.

Дмитрий говорит, что правильнее было бы уничтожать все промежуточные рисунки, этюды и эскизы, подобно средневековым мастерам офортов, которые разбивали доски с матрицей рисунка для того, чтобы сделать невозможным дополнительный тираж.

Врубели затеяли игру с прямо противоположным результатом — промежуточные стадии уничтожаются для того, чтобы сделать недоступным оригинал.

“Евангельский проект” читается на самых разных уровнях — в том числе и как размышление о сути современного искусства. Врубель много думает о том, как искусство меняется, куда развивается и как соотносится с традицией.

Именно этот пласт “Евангельского проекта” кажется мне самым изысканным и точным: особенно ценным оказывается выворачивание традиционных технологий наизнанку и приведение их к новому, современному качеству только лишь для того, чтобы доказать неизбывность сути творения.

Билборды. Сделав эскиз, совместив картинку с цитатой, Врубели делают проект билборда — помещают работу внутрь условной (или же очень конкретной) рамы.

Как если билборд этот находится на обочине шоссе — улицы Куусинена, там, где живет семья художника. Если подойти к окну комнаты, выполняющей роль мастерской, то открывается вид, в который и втыкается очередная страница “Евангельского проекта”.

Дмитрий считает, что монументальное искусство должно обязательно проходить обкатку на местности. Цену “монументалке” можно понять в открытом поле или на городской улице, со всей ее стремительностью и загруженностью-перегруженностью.

Плюс, разумеется, небо, простирающееся надо всем, что вокруг.

— Проблема Церетели, — говорит Врубель, потирая руки от удовольствия, — в том, что он придумывает свои работы в мастерской, забывая соотносить это с масштабами, на которые все в конечном счете и рассчитано. Поэтому для нас выход на улицу — дело первостатейной важности…

Контекст. А что, спрашиваю, возможно ли в реальности осуществить нечто подобное тому, что он делает на бумаге, — встроить изображения “Евангельского проекта” в сюжеты уличной московской (шире — российской) жизни?

Дмитрий отвечает не задумываясь (значит, размышлял раньше):

— Легко, но в Лондоне или Нью-Йорке — там это возможно, только не здесь, даже и под видом социальной рекламы. Ибо здесь это же никому не нужно…

Внешнее (“Евангельский проект”) и внутреннее (“Дневник художника”) состоят в неразрывном единстве. В идеале это должна быть книга, каждый разворот которой складывается в важнейшее для художника триединство — человек, общество, Бог.

Необщие выражения. В идеале “Дневник художника” должен выглядеть как альбом, поделенный на главы, посвященные разным медийным лицам.

Глава “Лужков” или глава “Бен Ладен”, с помощью которых Врубель описывает свои внутренние состояния. Художник выуживает гримасы и накладывает на них текст-тест текущего настроения.

Дмитрий отказывается говорить о критике изображаемых политиков — ему до них, как до живых людей, нет никакого дела. Существенно лишь то, что они медийные персонажи, образы которых рождаются в компьютере билдредактора.

Методом странного и непонятного отбора информационная лента решает, что сегодня Буш или Меркель выглядят вот так, и никак иначе. Это означает, что сегодня десятки тысяч людей сольются в конкретном восприятии той или иной конкретной интернациональной знаменитости. И при этом каждый из этих тысяч будет вычитывать из типовых изображений какое-то свое содержание.

Из “Дневника художника” мы узнаём, какое содержание вычитывает из общих мест Дмитрий Врубель, когда информационные потоки накладываются на обстоятельства его единичной и неповторимой жизни.

Вода и пар. Устройство “Дневника художника” помогает нам различить и механизмы выработки смыслов в “Евангельском проекте”, тоже ведь основанном на различении общего и частного. Святое Писание существует века, но каждый, применительно к себе, толкует его индивидуально.

Это схоже с тем, как мы воспринимаем симфоническую музыку. Когда все сидящие в зале слышат не одно и то же, но десятки (по количеству слушающих) параллельно звучащих музык.

Можно говорить, что “Дневник художника” и “Евангельский проект” оказываются запараллелены и комментируют друг дружку, как левое и правое.

Как разные агрегатные состояния одного и того же процесса, изо дня в день фиксирующего схожести и различия.

Вместо эпилога. На 29 августа, день, предшествовавший нашему с Рубахиным посещению квартиры-мастерской Дмитрия Врубеля, отрывной календарь предлагает следующий “дельный совет”: “Глина — отличный природный термоматериал. Благодаря огромному количеству капилляров стенки глиняной посуды „дышат”. Молоко, налитое в глиняную крынку, долго остается холодным и не скисает даже в жару. Положенный в глиняную емкость хлеб сохраняет свежесть 2 — 3 дня. Последняя европейская мода — готовить выпечку в терракотовых формах. Мясо, тушенное в глиняном горшочке, получается гораздо вкуснее. Только перед началом приготовления следует замочить глиняный горшочек в холодной воде, иначе стенки заберут часть жидкости и блюдо получится суховатым.

Масло в винегрет добавляют по-разному. Чтобы блюдо имело ровный свекольный цвет, сначала смешивают все овощи, а затем поливают маслом. Картошка и морковь сохраняют свой цвет, если их полить маслом до того, как добавить в винегрет свеклу.

Яйцо разбилось? Белок вряд ли удастся сохранить, а вот желток положите в чашку, залейте холодной водой и поставьте в холодильник. В ближайшие два дня его можно использовать для приготовления соуса или теста…

Восход — 6.27, заход — 20.32, долгота дня — 14.05”.

Владимир Алейников. СМОГ. Роман-поэма. М., ОГИ, 2008, 616 стр., 2000 экз.

Лирико-автобиографическая проза (“проза поэта”) о себе, о своих друзьях по СМОГу (Самое Молодое Общество Гениев), неформальному объединению поэтов, возникшему в 1965 году, о литературном — и не только литературном — андеграунде 60 — 70-х: Леонид Губанов, Юрий Кублановский, Аркадий Пахомов, Игорь Ворошилов, Анатолий Зверев, Саша Соколов, Венедикт Ерофеев, Эдуард Лимонов, Вадим Борисов и другие. Журнал намерен откликнуться рецензией.

Рэй Бредбери. Лето, прощай. Перевод с английского Е. Петровой. М., “Эксмо”; СПб., “Домино”, 2007, 192 стр.

Впервые на русском языке роман Бредбери, представляющий собой продолжение знаменитого “Вина из одуванчиков”.