Невроз маленького человека автор выводит из проклятия сексуальной энергии; однако он далек от пропаганды сексуальной вседозволенности, в которой обвиняли его враги.
«Ты, маленький человек», — провозглашал он, — ...ты гонишь свои автомобили и поезда через мосты, изобретенные великим Галилео. Знаешь ли ты, маленький человек, что великий Галилео имел трех детей, прижитых без брачной лицензии? Этого ты не рассказываешь своим школьникам. И разве ты не пытал Галилео и по этой причине тоже?..
Ты и не подозреваешь о том факте, что именно твой порнографический ум и твоя сексуальная безответственность ввергли тебя в оковы твоих брачных законов...
У тебя нет женщины, а если есть, то ты «укладываешь» ее для того, чтобы удостоверить в себе «мужчину». Ты не знаешь, что такое любовь...
Ты знаешь, и я знаю, и все знают, что ты ходишь вокруг в непрерывном состоянии сексуального голода; что ты жадно смотришь на любую представительницу другого пола; что ты говоришь со своими друзьями о любви на языке сальных шуток... Однажды ночью я слышал, как ты и твои друзья шли вдоль по улице и вопили в унисон: «Мы хотим женщин! Мы хотим женщин!»[207].
Райх противопоставлял сексуальность власти и в царствовании маленького человека усматривал истоки того авторитаризма, которому он так неистово сопротивлялся. Соответствующим образом выраженная сексуальность — это главный источник счастья, а всякий, кто счастлив, свободен от жажды власти. Тот, кто обладает «чувством живой жизни», обладает автономией, которая приходит от воспитания собственных потенций. Сексуальность, ориентированная на «любовные объятия», обеспечивает путь вне господства — дорогу, как говорит Райх, к свободе от оков неодолимого сексуального желания. Вместо «ведомой сексуальности», сексуальности, которая стремится «ущипнуть зад каждой официантки», люди должны стать «открыто счастливыми в своей любви»[208].
Каким образом может быть осуществлена такая ситуация? Вовсе не с помощью политических реформ, утверждает он, но с помощью реформ массового характера. По Райху, характер — это оборонительное образование, защитная «броня», вырабатываемая для того, чтобы противостоять превратностям жизни. Он описывает характер как хроническую деформацию эго, которое принимает жесткую форму. Эта броня, которую разрабатывает личность, защищает ее от внешних и внутренних опасностей, хотя и немалой психической ценой; она разрабатывается как блокирование либидо. «Затвердевание эго» является результатом целого ряда различных процессов. Идентификация с фрустрирующей реальностью или, более специфично, — с индивидами, которые представляют эту реальность, придает бронированию его значимое содержание. Агрессия, генерируемая путем фрустрирования другого, продуцирует тревогу, которая обращается против самого себя; поэтому энергетические потоки индивида блокируются от своего моторного выражения и становятся тормозами. Такие энергетические потоки втягиваются в отражение сексуальных импульсов, которые всплывают на поверхность лишь принудительным образом.
Терапевтический метод Райха включает в себя прокалывание брони характера путем подрыва «невротического равновесия» индивида. Для многих людей способность к спонтанному наслаждению, которая имеет свои истоки в сексуальном удовольствии, искажена садизмом, алчностью и эгоизмом. Характер — это показатель неискренности, который, однако, может измениться таким образом, чтобы продуцировать счастье, Невротическое равновесие может быть сломано через освобождение либидо от пре-генитальных фиксаций. В ходе курса терапии реактивируется детское генитальное беспокойство, но как средство восстановления «оргастической потенции», утраченной в результате искаженного психосексуального развития[209].
Согласно Райху, Фрейд писал свою «Цивилизацию и ее неудовлетворенности» в какой-то степени как опровержение «опасности», представленной в интерпретации современности самим Райхом[210].
С точки зрения Райха, Фрейд ошибочно приравнял современные институты к цивилизации вообще. Предвосхищая путь, позднее вычерченный Г. Маркузе, Райх говорит, что современная культура специфически репрессивна; но он отвергает идею об инстинкте смерти, утверждая, что деструктивность проистекает из фрустрированного либидо. Фрейд преднамеренно стремился подорвать возможности сексуального освобождения, блокируя подразумеваемый смысл своих собственных идей[211].
В этом утверждении есть определенная истина. В противовес тезису Фуко, что Фрейд смешивает предпосылку современности с сексуальностью, в своих более поздних работах Фрейд преднамеренно выставляет напоказ свой более ранний «преувеличенный» акцент на либидо. Его примеру последовало большинство представителей психоаналитической профессии, даже там, где они отрицают инстинкт смерти. Райх рассматривал себя как защитник истинной веры. Современное общество патриархально, и его упор на моногамный брак служит развитию авторитарных черт характера, поддерживая тем самым систему эксплуатации. За этим феноменом в ранней истории стоит решающий переход от матриархального общества, в котором была неизвестна репрессия детской и юношеской сексуальности.
Райх был убежден, что социополитическая реформа без сексуального освобождения невозможна: свобода и сексуальное здоровье — это одно и то же. Выступая защитником равенства сексуального выражения для женщин, он уделил особое внимание сексуальным правам детей и юношества. Детям должны быть предоставлены права заниматься сексуальной игрой с другими и мастурбировать; они также должны быть защищены от господства родителей. Юношество должно иметь возможность удовлетворять свои сексуальные потребности самым распущенным образом, для того чтобы оно могло стать агентом будущих социальных изменений. Гомосексуальность Райх расценивал как продукт расстроенного либидо; он считал, что она исчезнет с прогрессивным освобождением сексуальности так же, как и порнография.
Более поздние работы Райха рассматривались многими как эксцентричные идеи человека, повредившегося к концу своей жизни в рассудке. Тем не менее направление их развития представляется достаточно важным, и фактически между его ранними и поздними работами имеется сильная преемственность. Его долго подозревали в том, что он является проповедником фрейдистского толка. Свободная ассоциация, согласно Райху, часто скорее уводит от проблем личности, нежели помогает раскрыть их. Он пришел к выводу, что тело и его склонности имеют свой собственный язык выражения; для того чтобы произвести правильную оценку индивида, терапевт должен попросить его некоторое время не говорить. «Потому что коль скоро пациент прекращает говорить, становится ясно выраженным телесное выражение эмоций». «Органотерапия» основана на продвижении сексуальной экспрессивности через генитальный оргазм. Однако лежащая в основе этого цель состоит в том, чтобы позволить индивиду выражать себя соматически, таким образом чтобы «язык был исключен в очень высокой степени»[212].
Идея Райха о том, что энергия индивида заключена в мускулатуре индивида, несет в себе остатки взглядов девятнадцатого века на истерию, а также предвосхищает идею «стресса» как физической патологии в нынешнем столетии. Более значимо: рефлексивный контроль над телом осознается как центр психологических затруднений. Здесь нет исповедален: Райх отказался от роли проповедника в пользу программ релаксации, массажа и рассеяния телесного напряжения.
Герберт Маркузе
Маркузе также стремился распознать «скрытую в психоанализе тенденцию» к радикализму[213].
