-Неужели к тебе вернулось твое чувство юмора и язвительность? Идем уже, хватит философствовать. Что-то мне не очень нравятся перепады твоего настроения… - Карбовски опять начал выдавать колкости. Как в старые добрые времена.

  -Идем. Надеюсь, вы не передислоцировали местоположение своего кабинета?

  -Нет. После ремонта мой кабинет вернули в мое личное распоряжение. Мы уже пришли.

   В кабинете все осталось по-прежнему. К счастью, сюда Виктор Львович не допустил нерадивую работницу Лору. Вера сразу развалилась в глубоком кресле возле стола, в самом деле, беременной женщине следует уступить самое удобное место. Профессор, скорчив страдальческую гримасу и печально покачав головой, скромно уселся на стул.

  -Раз уж ты уселась в мое кресло, не сочти за труд достать из ящика стола папочку…, такую синенькую, с надписью «Секретно. Аномальные дети.».

   Вера вопросительно приподняла бровь, но послушно вытащила синюю папочку, которая лежала на самом верху.

   -Не слишком удачное место для секретных документов. Следует быть поосторожнее.

   -Секретными они были неделю назад. Ты отстала от жизни, сегодня эта тема у всех на устах. Видишь ли, по всей планете началась самая настоящая паника.

   -Паника? По какому поводу?

   -Мы кажется, с тобой уже обсуждали случаи в Опекунских Советах… с теми детьми, которые начали демонстрировать не безызвестные нам способности.

   -Да, что-то припоминаю…, это было так давно, еще в той жизни…- К горлу опять подступил предательский ком. - Что же случилось?

   -Проблема в том, что подобные явления приняли столь массовый характер, что среди населения началась самая настоящая паника. Ты даже не представляешь, что твориться возле стен Опекунских Советов и в трущобах больших городов… Скоро, боюсь, начнут линчевать бедных детей!

   -Ты это серьезно? – Удивлению Веры не было предела, она даже представить себе не могла, что такое возможно в современном мире. По выражению лица шефа она поняла, что тот говорит более чем серьезно.

   -Разве я похож на человека, способного шутить такими вещами? Этих детей пытаются согнать в резервации, изолировать, приковать, запереть и, по возможности, уничтожить. Проблема только в том, что их очень много. И все они мальчики. Не мне тебе говорить, думаю, ты и сама понимаешь, откуда все они взялись. Ведь мы уже знакомы с такими способностями…

   -А как они определяют, кто из мальчиков имеет такие отклонения? Помниться у взрослых мы не могли этого определить, при всех наших возможностях и желании.

   -Хороший вопрос. Правильный. У детей этих есть некое потемнение в мозгу. Что-то вроде опухоли. Точнее сказать что это, без вскрытия нет возможности. Как и в нашем случае, никакие способы проверки не срабатывают. Дело в том, что дети по своей видимо наивности не пытались скрывать своей нестандартности и быстро попадались. Но уже к пятнадцати годам их мозг приобретает совершенно нормальный для человека вид, и определить аномалию, без желания самого мальчика, уже невозможно. Такую метаморфозу в больнице уже наблюдали несколько раз. Вот по этому, всех мальчиков сгоняют в резервации на сканирование, а в Опекунских Советах проходит поголовная проверка.

   -Но ведь это ужасно! Жестоко и бесчеловечно. В чем дети-то виноваты.

   -Это обычный страх, страх перед неизвестным, перед тем, кто заведомо сильнее тебя… Ты не можешь этого не понимать, человеческая психология диктует именно такое поведение… и, боюсь, нам придется принимать это, как данность, бороться с этим нельзя.

   -Что-то я от шока не могу сообразить, как нам теперь быть? Я не была готова к таким чудовищным новостям. Что теперь будет с нашим миром? И как назло все это происходит в тот момент, когда так близка  колонизация.

   -Меня пригласили как специалиста по психиатрии и психологии поучаствовать в изучении этого феномена. Позавчера мне пришло официальное приглашение. Они отрядили на это дело госпиталь в северном округе..., тот уже буквально забит маленькими пациентами. Я хочу взять в команду тебя и Энри. Если я откажусь, этих ребят просто уничтожат…, это их шанс…, и наш шанс найти с ними общий язык. Понимаешь, ситуация в исследовательском центре выходит из-под контроля врачей. Погибло несколько охранников. Детей довели уже до такого состояния, что они вынуждены убивать. Ты понимаешь, что за этим последует? Что теперь грозит этим детям? А всем людям? Я хочу, чтобы ты мне помогла в этом деле.

   -Почему я? – Вера удивленно и встревожено смотрела на нервничавшего Профессора.

   -Ты знакома с этими способностями, так сказать вживую. Кроме того, ты сможешь относиться к ним непредвзято. Ты ведь смогла отделить своего Кузю от остальных чудовищ? Относиться к нему как к человеку и другу? А другие не могут, хоть плач! Эти дети, как твой Кузя, если что и делают, то без умысла, думаю, они сами боятся себя…, и уж тем более они не виноваты, что родились такими.

   -Понимаю. Кузя тоже боялся своих способностей, не умел ими управлять, боялся навредить окружающим..., он был очень добрым.

  -Так вот эти дети, вероятно, тоже могли бы быть понимающими и добрыми…, если бы не эта травля, которую устроило на них все человечество. Теперь они вынуждены будут защищаться, применять свои возможности во зло. Это будет означать войну.

   -Не пугайте меня так, профессор. Необходимо что-то придумать!

   -Я знал, что ты сможешь правильно оценить ситуацию и отнестись к ней объективно и профессионально. К счастью, у нас есть единомышленники, в основном это, так же как и мы врачи. Но есть также и такие эскулапы, которые ставят свои личные амбиции выше правды и науки. Борьба предстоит нешуточная.

   -До сих пор не могу поверить в то, что это реальность. Из одного кошмара я сразу окунулась в другой. Как вы полагаете, это когда-нибудь кончиться?

   -У этой проблемы есть еще один аспект…

   -Что еще? Не пугайте меня, у вас такой мрачный голос, что у меня мурашки по коже…

   -Меня пугает ваша беременность от этого человека…, ведь он как не крути один из них.

   Вера резко вскинула голову и пронзительно посмотрела на шефа. Ладони покрылись холодным потом от страха за ребенка. Какое будущее ему уготовано в таком бездушном мире?

   -Я никому не позволю забрать у меня ребенка. Если потребуется я сбегу на Юрико или к черту на кулички, но не позволю проводить опыты над моей дочерью. Не позволю изолировать ее, унижать и лишать матери и детства...

   -Не кипятись, Вера, надеюсь, это не понадобиться.

   -Конечно! – Вера захлопала в ладоши, как ребенок. - Как я сразу не подумала, у меня есть алиби – у меня дочь, а не сын! Слава богу, что у меня будет девочка! Даже подозрение не падет на ее голову.

   -Вот это то и странно. Почему девочка? Или девочки не получают таких способностей от отцов, или их невозможно выявить, или же девочки у таких отцов не рождаются. В общем, не понятно, что и думать. Лично я склонен думать, что последнее предположение ближе всего к правде. Тем более удивительным кажется твой случай. Одно хорошо, твою малышку никто не станет подозревать и преследовать.

   -Очень странно…

   -Знаешь, что я сейчас вдруг понял? А не по этой ли причине тебя и твоего ребенка пытаются убить? Может именно потому, что это девочка?

   -Тогда возникает вопрос, чем их не устраивает ребенок женского пола? Ведь их дети производятся на свет так же как все – из утробы матери? То есть как бы женщины им нужны…, но вовсе не дочери…  Парадокс.

   -Придется разбираться. Интересная наступает пора…

   -Знаете, мне тут вдруг пришло в голову…, есть одна непонятность для меня в этом деле…, для чего-то ведь эти дети родились? Для чего? Это похоже на экспансию какую-то, что ли? А вдруг у их отцов на их счет есть вполне определенные планы? А если эти планы опасны для нас? Что тогда делать с этими мальчишками?

  -Ээээ, я думал об этом…, но…, но это было бы так ужасно, что… лучше вообще выкинуть это предположение из головы. – Карбовски прятал глаза, чтобы Вера не волновалась напрасно, но он то понимал, что в этих предположения и есть истина, страшная истина. И ничего с этим не поделать.