-Привет, милая. Как дела у нашего малыша?

   -Почему ты никогда не спрашиваешь обо мне? – Зонда немного капризно надула губки. – Разве ты разлюбил меня? Ведь ты заботишься обо мне не только потому, что я ношу твоего ребенка?

   -Конечно, нет.

   -Ты какой-то странный, что-то случилось? – Зонда чувствовала его беспокойство, так же как чувствовала тщетные попытки это скрыть. Почему он не хотел, чтобы она видела его растерянность? Волновался за ее самочувствие? Или причина в чем-то другом?

   -Ничего, о чем стоило бы говорить с тобой.

    Зонда внимательно посмотрела на любимого, странное дело, глаза его хоть и не изменили золотистого цвета, но перестали быть мягкими, теплыми, родными. Они стали пустыми и холодными. Четверт явно был расстроен. Он опять погрузился в свои мысли, отключился от разговора и перестал слышать вопросы Зонды. Такое с ним случилось не в первый раз…, прошлый раз так было, когда он по глупости попал в игровой зал с иллюзороми. После знакомства с этими машинами, он оказался на больничной койке, в психиатрической больнице. Вот такая странная реакция на иллюзоры. Что происходило в клинике - неизвестно, но вернулся он примерно в таком же состоянии как сейчас. Наверное, у него в детстве была какая-то скрытая форма болезни Футше, раз он не переносил иллюзоров…, раньше Зонда никогда не слышала о таких случаях.

   И еще кое-что беспокоило девушку - сегодня в присутствии Четверта она не ощущала привычной эйфории и приподнятого настроения. Сегодня он не пьянил ее, не возбуждал в ней страсть. Может это беременность так на нее действует? Или Четверт не прилагает никаких усилий, чтобы она чувствовала его любовь?

   Четверт думал о своем мертвом неродившемся сыне. Его мать была самым неудачным выбором Четверта. Как же он сразу не разглядел, что женщина плохо поддается внушению, что она строптива и упряма? Он опять пытался себя оправдать перед самим собой! Ну, как он мог знать, что существуют люди с врожденным барьером внушаемости, господи, может, она одна была такая на всю планету и попалась именно ему?! Как он не увидел…, ее влюбленность выглядела точь-в-точь как все другие, она подчинялась беспрекословно, но, к сожалению, это было просто совпадение их желаний, не более. Из-за его невнимательности и неосторожности пришлось умереть ребенку. Нет, все это из-за нее, виновата только она! Она одна!

     Четверт заставил ее умереть в мучениях…, это была расплата за ее ошибку, его ошибку. Она имела наглость угрожать ему разоблачением, ревнивая дурочка…, разве он мог позволить поставить под удар всех восьмерых сыновей? Он пожертвовал только ее ребенком…, победил малой кровью. Однако чувства победы не было…, напротив, было ощущение поражения, горького и обидного. Больше Четверт не позволит себе такой расточительности. Одно непонятно, откуда на планете с отрицательным уровнем телепатических способностей у женщины взялся такой мощный экран от воздействия, причем экран естественного происхождения. Что-то здесь не вяжется, неожиданный потенциал у этого вида настораживал. К сожалению, Четверт не мог с уверенностью утверждать, что имел дело с простой случайностью. Что-то было в прошлом этой планеты, что дало людям такие скрытые возможности. Хорошо хоть сам человек пока не подозревает о своих внутренних ресурсах.

   Наконец, Четверт очнулся от размышлений, Зонды в комнате не было, вероятно, оставив тщетные попытки добиться от него ответа, женщина покинула комнату.

   -Милая, ты куда делась? Не обижайся, я просто очень устал…

    -Интересно от чего? – Выглянула из-за двери расстроенная Зонда, по ее лицу как по лицу ребенка можно было читать все чувства, которые она испытывала. Не было необходимости даже напрягать свои возможности, не женщина, а открытая книга.

   -Я же пытаюсь добыть лучшие условия для нас…, ты же сама не согласна жить как все, в игровом зале, как все зависимые… Ты сама хотела для малыша…

   -Ладно, ладно, не будем ругаться, лучше приласкай меня, мы с малышом соскучились по папочке. – Наивная Зонда все еще пыталась вернуть себе потерянное чувство благополучия.

   -Тогда подойди ко мне!

  -Сначала я хочу кое-что тебе сказать. У меня большой сюрприз для тебя! Ты ведь обрадуешься, правда?

   Четверт закрыл глаза и вздохнул, сюрпризов на сегодня было достаточно…, что же приготовила для него любимая Зонда. Сговорились они, что ли?

   -Надеюсь, этот сюрприз на самом деле приятный?

   -Честно говоря, я надеюсь не меньше тебя, что сюрприз будет для тебя приятным.

   -Говори. – Четверт насторожился, и было от чего.

   -Мне пришло сегодня извещение из Сомата, они хотят взять меня на работу.

   -Ты собралась улететь с планеты? – Лицо Четверта побелело от возмущения и ярости.

   -Нет, работать я буду на Земле, здесь тоже не хватает сообразительных людей, независимых от иллюзоров. – Зонда мечтательно улыбнулась, совершенно не замечая злости и нарастающего негодования в глазах мужа.

   Четверт схватил Зонду за руку, она как раз подошла к нему вплотную, и резко наклонил к себе. Ни разу Четверт не позволял себе ничего подобного. Иллюзии начали разбиваться как стеклянная посуда, брошенная на каменный пол. В глазах Зонды отражалась такая душевная боль и разочарование, что в пору было заплакать от огорчения. Только плакать, кроме самой Зонды, здесь было некому.

   Непривычная грубость с его стороны была забыта, как только их глаза встретились. Четверт с трудом контролировал свои действия, его взгляд причинял нестерпимую боль девушке. Физическую боль…  В голове взрывались мощные тягучие мучительные вспышки, из глаз градом катились слезы, рот раскрывался в беззвучном крике.

   Мысли Четверта перескакивали с одного на другое, он никак не мог сосредоточиться, непрошеные эмоции не позволяли действовать разумно и логично. От этого Четверт бесился еще больше, усугубляя свое состояние и причиняя все большую пытку девушке. Он должен довести дело до конца! Он создаст свою колонию потомков в прекрасной пустыне! Нет, его цель не только в том, чтобы размножить свой вид, он хотел большего…, мечтал увидеть результаты своих усилий. Желал, чтобы многочисленные потомки с честью осознали, кем они являются. И теперь Четверт, ни в коем случае, не собирался отступать от своей цели.

   Зонда была не в силах больше выносить боль и потеряла сознание, только после этого Четверт пришел в себя, смог овладеть собой и отпустить руку женщины. Когда Зонда придет в себя, то ничего не вспомнит о том, что здесь произошло, не вспомнит и о приглашении из Сомата. Зато сильно удивится большому синяку, который уже начал проявляться на запястье.

   Четверт сожалел о своей жестокости, он не хотел терять такую преданную жену, а тем более еще одного сына. Подобные перегрузки матери могут отразиться на здоровье ребенка, в том числе и на его соответствующих способностях. Четверт боялся этого. Зонда лежала на кровати, дыхание ее было неглубоким и прерывистым, по лицу разливалась непривычная для такого активного человека бледность. Выпирающий округлый животик стал отчетливо виден из-под коротенькой маечки.

   Четверт уставился немигающим взглядом на светло-коричневую кожу живота, по которому ходили едва заметные волны от движений ребенка. Малышу не хватало кислорода. Четверт начал паниковать, не зная, что предпринять в такой необычной ситуации, воздействовать на Зонду не было никакой возможности, ведь она была без сознания.

   Что же он наделал? Не имело смысла так грубо воздействовать на девушку. Если бы не его раздражение, связанное с утренним убийством, то он никогда бы не позволил поставить под удар благополучие малыша. Зачем только он поддался гневу? В этом не было никакой необходимости, все можно было сделать незаметно, плавно и толку было бы значительно больше.

   Четверт положил дрожащую руку на живот молодой женщины и попытался воздействовать на плод. Успокоить мальчика и поправить в нем некоторые отклонения, которые появились в связи с кислородным голоданием, было не трудно. Другое дело, что воздействие на себеподобных было запрещено без крайней необходимости. От этого могли пострадать телепатические способностей малыша. Четверту пришлось сознательно идти на риск. На самом деле Четверт сожалел только о том, что причинил вред ребенку, в том, что пострадала Зонда, никакой вины Четверт не ощущал. Так же как в смерти другой матери. Конечно, в этом была только их собственная вина! К счастью, Четверт успел позаботиться, пока женщина была в сознании, чтобы она ничего не вспомнила когда придет в себя.