Это было около десяти часов вечера, а столь позднее время считается в лесу совершенно неудобным для посещений, так как здесь все ложатся спать вскоре после заката солнца. Бедная женщина перетрусила в первую минуту, но затем успокоилась, подумав, что она никогда в своей жизни не делала никому зла, и что у нее были одни друзья, а врагов не было никогда; быть может, в сердце ее шевельнулась смутная надежда, что к ней вернулся ее муж.

Она встала со стула и пошла отворять дверь.

В комнату вошли несколько человек мужчин, а в полуоткрытую дверь она увидела при свете полной луны еще много других, неподвижно и безмолвно стоявших вокруг черного мула, на спине которого был привязан какой-то громадный тюк, неясные очертания которого смутно напоминали человеческую фигуру.

Сердце бедной женщины, столько выстрадавшей в последнее время, невольно сжалось от страха; крик ужаса вырвался из ее груди, когда она увидела, что лица всех вошедших в комнату людей были скрыты под черными масками.

— Успокойтесь, сеньора! — сказал один из замаскированных, — вам не грозит никакой опасности, мы не бандиты, не убийцы и не воры!

— Но кто же вы такие, Бога ради? — воскликнула бедная женщина, с умоляющим видом сложив руки.

— Мы судьи! — глухо ответил замаскированный, — но с вас не требуем никакого отчета, мы хотим только попросить вас ответить нам на некоторые вопросы, которые намерены задать вам, но прежде всего, прошу вас сесть и успокоиться: повторяю, вам нечего нас опасаться!

Дрожа всем телом бедная женщина скорее упала, чем села на стул, который ей подвинул замаскированный незнакомец.

Наступило непродолжительное молчание.

— Ну-с, можете вы теперь отвечать, сеньора? — вежливо осведомился незнакомец.

— Да, сеньор, я полагаю что могу!

— Как вас зовут?

— Мартина Долорес Пачеко Терраль.

— Вы законная супруга Хуана Педрозо?

— Да, сеньор!

Здесь следует заметить, что замужние женщины в Мексике и Испании сохраняют свое девичье имя и фамилию.

— Муж ваш покинул вас?

— Да, сеньор, вот уже пятнадцать месяцев и семнадцать дней! — ответила бедная женщина.

— А по какой причине он это сделал?

— Я и сама не знаю, сеньор!

— Вы не знаете?

— Клянусь вам Пресвятой Богоматерью Гваделупской, моей святой покровительницей!

— Я верю вам; а после своего ухода давал он вам какие-нибудь вести о себе?

— Никогда! — ответила она, подавляя тяжелый вздох.

— Вы одни живете?

— Нет, со мной живут двое моих родственников, муж и жена; я просила их поселиться вместе со мною после того, как муж мой оставил меня, потому что полное одиночество страшило меня.

— А это ранчо ваша собственность?

— Нет, сеньор, этот ранчо и все, что в нем есть, принадлежит мужу, моего здесь нет нечего!

— Но чем же вы живете?

— Теми крохами, которые достались мне от моей семьи; муж мой, уходя, унес с собой все, что только мог захватить, даже и коней!

— Однако у вас на конюшне есть животные!

— Да, у меня их три — сеньор, одна дойная корова и коза, которые снабжают меня молоком.

— Известно ли вам, где теперь проживает ваша дочь?

— Мне говорили, что она живет в Зимапан — в провинции Мексико.

— Да, она живет там; скажите были бы вы рады увидеть вашу дочь?

— О, да сеньор! это было бы величайшей радостью для меня; я так люблю ее!… но, к несчастью…

— Вы скоро увидите ее! — прервал старушку незнакомец, — пойдите разбудите ваших родственников.

В этот момент они, как будто их звал кто, сами вошли в комнату; шум голосов разбудил и они поспешили одеться и выйти, чтобы посмотреть в чем дело.

— Сеньора, — продолжал тогда незнакомец, тоном, не допускающим возражений, — надо, чтобы не далее как через час вы покинули этот ранчо, куда вы никогда более не вернетесь; двое из моих людей благополучно доставят вас в Гуано-хуанто (Guanojonante) а оттуда вам уже будет не трудно добраться до Замапана, где живет ваша дочь и где она ожидает вас. Ваши родственники могут сопровождать вас в вашем путешествии и по прибытии в Замапан вы найдете там вашу корову и козу. Спешите же со своими сборами в дальний путь и главное не оставляйте здесь ничего из принадлежащего вам. Мы привели с собой сильного молодого мула, который повезет на себе вашу кладь и пожитки, чтобы не обременять ими лошадей. Мы же все удалимся отсюда и будем ожидать там, на поляне, пока вы окончите сборы. И так, до скорого свидания, сеньора!

По знаку незнакомца все замаскированные люди вышли за порог ранчо, а он сам вышел последним, но прежде чем запереть за собой дверь, еще повторил:

— Так через час вы должны быть готовы!

— Боже мой, Боже мой! что это значит? — воскликнула недоумевающая женщина, горестно воздевая руки к небу, как только она осталась одна со своими родственниками.

— Это значит, сестра, что нам следует повиноваться! — проговорил последний. Мы в руках карателей за преступление этого демона Хуана. Ваш муж совершил, вероятно, какое-нибудь преступление и здесь разыгрывается страшная драма. Будем спешить, если не хотим, чтобы и с нами случилась какая-нибудь беда.

— Это убьет меня! — воскликнула в отчаянии, ломая руки, донна Мартина.

— Нет дорогая сестра, — ласково сказала жена ее родственника, — к чему вам приходить в отчаяние, ведь, вам предстоит увидеть вашу дочь, и вы будете счастливы как того заслуживаете.

— Да, да! Дочь моя, дорогая моя Леона, я хочу видеть ее!

Не прошло и получаса, как все сборы были окончены, все три лошади оседланы, мул нагружен, корова и коза уложены на мягкую подстилку из соломы на телеге, запряженной парой добрых коней и были отправлены вперед.

— Мы готовы исполнить ваше приказание! — сказала донья Мартина, притворяя дверь ранчо.

Незнакомец неподвижно стоял против этой двери.

Услыхав голос доньи Мартины, он подал ей руку, подвел ее к одной из лошадей, сам помог сесть в седло и почтительно поклонившись сказал:

— Прощайте, сеньора, вы хорошая женщина, будьте счастливы и Господь с вами!

Затем поклонился и двум ее родственникам и пожелал всем им счастливого пути.

— Прощайте, сеньор! — печально отозвалась донья Мартина, — Бог да простит вам то, что вы, если я только не ошибаюсь, намерены сделать.

Пять минут спустя замаскированные люди остались на полянке одни.

Прошло около получаса; они не шевелились и не проронили ни слова. Они, очевидно, хотели дать изгнанникам удалиться настолько, чтобы те не могли ни видеть, ни слышать того, что здесь должно было произойти.

— Приведите ко мне этого человека! — сказал незнакомец.

И он вошел в дом, куда за ним последовала добрая половина его товарищей.

Остальные остались на поляне караулить все пути, выходящие на полянку.

В комнату внесены были две свечи и поставлены на стол, перед которыми сидел незнакомец, отдававший приказания остальным.

Затем в комнату привели дона Хуанито Педрозо; по знаку незнакомца ему развязали руки и сняли со рта повязку.

Он оглядел недоумевающим, любопытным взглядом всю комнату.

— Кто вы такие и чего вы хотите? — спросил он резким злобным голосом, — зачем привезли вы меня в этот ранчо, который принадлежит мне?

— Мы привезли вас сюда, чтобы произвести над вами суд и как только приговор будет произнесен, каков бы он ни был, тотчас же привести его в исполнение на этом самом месте, где было задумано вами ваше гнусное преступление!

Партизан презрительно пожал плечами.

— Я положительно не понимаю, что вы хотите сказать. Если вы хотите меня зарезать, то зачем же дело стало? Вы сильнее меня! Но зачем, спрашиваю вас, вам понадобилось убить меня на глазах моей жены?

— Вашей жены нет уже здесь! — отвечал незнакомец ледяным тоном, — она уехала уже с час тому назад, увозя все, что ей принадлежало!

Несмотря на всю свою наглость, дон Хуан был поражен точно громом этим ответом незнакомца, однако очень скоро оправился и снова продолжал все тем же насмешливым тоном.