Что лежит в ядре всего этого? Это трудно обсуждать на открытом аналитико-политическом форуме, который мы собой представляем, и это вопрос о реальном содержании договоренностей Брежнев – Никсон. Это очень непростой вопрос. Но как бы там ни было, была эта надежда. И, начиная с августа 91-го года и кончая приходом Путина, она в значительной степени фактически определяла русло всего процесса.

Я могу определить примерные этапы этого большого пути. Гайдар начинает сжимать денежную массу в ходе реформ 92-го года. Ситуация входит в клинч. Ощущение такое, что человек сейчас просто остановит промышленность и что следом за этим произойдет достаточно мощная судорога.

О чем все шепчутся? И что, в сущности, диктует картина самому Ельцину? Ельцин сам в 92-м году не считал себя долговечной фигурой, он считал себя "халифом на час". Тем более, он считал Гайдара и всех прочих людьми проходными для него. Недавно он дал интервью, в котором прямо сказал об этом: "Это были камикадзе – мы об этом знали". Интервьюер спрашивает: "И вы им об этом говорили?" – "Ну, зачем? Им же надо было работать!".

Ельцин не считает, что он – надолго, он полностью соотносит свое будущее с ситуацией с республиканской партией. Вы помните, кто именно разоблачал Клинтона в 92-м году? Это были Глеб Якунин и примкнувшие к нему фигуры. Они просто орали, что Клинтон – агент ЦРУ и всё прочее. Почему? Потому что им (и в том числе их внутренним хозяевам) для всего, что должно было происходить, категорически нужно было, чтобы к власти пришел Буш.

И процесс в "элите" (в актуально действующих правящих слоях начала 90-х годов) развивался так, как будто было очевидно, кто будет следующим кандидатом на место Ельцина. В качестве этого кандидата кремлевские и околокремлевские шепотки открыто называли Юрия Скокова – его и только его. Никакие другие фигуры не называются вообще.

Скоков на этом этапе – и есть ставка на то, что следующий президент США снова будет Буш, что республиканская линия и общие договоренности в рамках того, что было выработано еще в 70-е годы, будут сохранены и что демократическая конвульсия Гайдара заменится неким режимом ВПК, центризма, чего-то такого – вменяемо разумного, полудиктаторского, без коммунистов, без Зюганова и прочих, без демократов. Никаких альтернатив не предполагается вообще.

Когда заводы останавливаются, уже понятно, что страна разваливается. И говорят: "Что делает ваш Матюхин?" – "Он выполняет директиву". Должен сказать, что до ума некоторых людей тогда удалось довести некое представление о том, что добром это не кончится – не только в смысле какого-то перехода к центризму (в чем я ничего плохого не видел), а в смысле очень практическом, удалось объяснить, что гораздо раньше всё просто развалится.

И возникновение Геращенко не было случайным. У Геращенко была одна задача: быстро начать печатать деньги и остановить это полубезумное сжатие денежной массы. Я никогда не говорю, кто что делал, но был тогда некоторый режим комбинации аргументов, которыми удалось повернуть процесс в эту сторону.

Но это ничего не меняло: Скоков, Скоков, Скоков… Момент, когда начали переставать говорить о Скокове, полностью соединяется только с одним вопросом: о том, кто будет президентом США: Клинтон или Буш.

Напоминаю вам, что в 92-м году Клинтон был вытянут из небытия очень мощными группами (теми, кого действительно называют "хозяева Америки") и вброшен в процесс стремительно. Он (условно) был никем в феврале 92-го – он стал всем через год и даже раньше.

Значит, процесс идет, идет, идет… Наступает лето, наступает Клинтон. И (поверьте мне!) Совет безопасности 28 октября 1992 года обсуждает один безальтернативный сценарий: коммунистический мятеж неизбежен, его надо подавить, а вместе с тем – убрать демократов и установить полувоенное правительство. Кандидат в это правительство – Скоков – обсуждается безальтернативно. И Ельцин кивает головой, хотя он прекрасно понимает, что для него такой премьер – весьма быстрое и весьма печальное развитие событий. Но Ельцин ничего сделать не может и не хочет, он действует, казалось бы, как послушная марионетка, и только ждет одного – результатов американских выборов.

Первое воскресенье ноября, кажется, было второго числа, по крайней мере, оно было до 7-го. Точно после этого снова собирается Совет безопасности, на котором все приоритеты отменяются, снимается вся система приоритетов, связанная со Скоковым. Коммунистический митинг 7-го ноября объявляется нормальным. Победил Клинтон – никаких других аргументов нет.

Все группы, поставившие тогда на Скокова, были в полном недоумении. Сам Скоков совершенно не собирался так узко трактовать свою миссию, поэтому он делает следующий рывок, но рывок этот делает он уже за флажками. Если вы помните, речь идет о рейтинговом голосовании на пост премьер-министра Российской Федерации (или она еще называлась РСФСР?).

Конец 92-го года. Скоков выдвигает свою кандидатуру, и рейтинговым голосованием получает первое место. Ельцин может выбирать фигуры. Он клялся в любви Юре и, вообще, в верности всему этому курсу, лицо его цветет и светится возможностью совершить очередную крупную пакость, которую он и называет политикой. От этой сокровенной пакости он преисполнен энергией внутренней радости, и он говорит, что нет, не Скоков, – Черномырдин!

Черномырдин – это "counter part" ("партнер") Гору, то есть это выдвижение вместо ВПК – топливного комплекса, и вместо "counter part" к Бушу – "counter part" к Клинтону.

Параллельно происходят очень серьезные события. Я когда-то говорил вам, что одна из главных организаторш выборов Клинтона, по совместительству – известная актриса, но и не только, Барбара Стрейзанд – орала Гейтсу (тогдашнему директору ЦРУ): "Ты, вонючая немецкая свинья, убирайся в свой фатерланд!". Это случилось на узком празднике, посвященном выборам Клинтона. Несколько убийств прямо у ворот Ленгли, смена части кадрового состава, скандал с банком "Би-си-си-ай" – это всё части нового большого пути.

Меняется элита – меняется курс, начинается эра Клинтона. Ельцин понял, что если он правильно подставит премьера под Клинтона, то он уцелеет, то у него есть шанс остаться на долгое время. А Скоков не понял, что его песня спета. И в марте – первое инсценированное ГКЧП, ельцинское. Антиконституционный переворот, совершенный Ельциным.

Переворот приводит к тому, что Скоков входит в узкую коалицию людей, которые должны осудить Ельцина. Это имеет за собой соответствующие последствия: Скоков быстро выбывает из обоймы, но продолжает быть самым активным игроком с марта 1993 года до сентября-октября того же года, потому что Верховный Совет и Ельцин представляют собой пару сил, за спиной которых стоит третья сила, которая хочет вскочить в седло этого конфликта.

93-й год – указ Ельцина, блокада Верховного Совета. Все это у меня перед глазами, как говорят сейчас "новые русские", "чисто конкретно". Только Скоков. Все указания – ждать Скокова. Совет регионов создан для Скокова. Переворот внутри Белого дома, организованный Абдулатиповым и его командой (Соколовым и прочими), – это переворот под Скокова.

Хасбулатов не осуществляет одного-единственного действия: не назначает премьер-министра. Все участники думских посиделок требуют назвать премьер-министра. Кто будет премьер-министром? Назначается министр обороны – Очалов, министр внутренних дел – Дунаев, министр КГБ (или, как тогда называлась Госбезопасность?) – Баранников. Но нет премьер-министра! "Назначьте правильно!" – говорят Белому дому.

Создается Совет регионов. Внутри этого Совета регионов Абдулатипов ждет Скокова. Скоков делает паузу. 29 сентября Брагин вызывает к себе Кирсана Илюмжинова и говорит, что он дает ему 20 минут прямого телевизионного эфира для объявления: "Ни Хасбулатова, ни Ельцина! Власть – регионам и Скокову!".