Итак, основной тезис: у вас идеологии нет, а у них – есть.

Элемент #4. Теперь необходимо вернуться и показать, что эта идеология укрепляется преступными действиями России в Чечне, и снова вернуться к идеологии.

"Причина трагедии 22 июня – в отсутствии идеологии с этой стороны… Именно об этом говорил командир: "Мы ничего не можем ЭТОМУ противопоставить". В подавляющем большинстве никакой антитеррористической идеологии, способной противостоять ваххабитской и освободительной (что значит "ваххабитской и освободительной"?) у находящегося на Кавказе контингента нет. Есть лишь интересы – личные, корпоративные, какие угодно – они цветут, ветвятся, клубятся, но только они – движущая сила многотысячного войска и тех, кто держится на его штыках. Ничего высокого и глубокого за "антитеррористической операцией" не стоит. И эта антиидеология даже хуже, чем ноль, – что и доказало 22 июня".

Тема оседлана, и дальше нужно крещендо.

"Правда о событиях в Ингушетии в том, что человек без всякой идеологии против человека убежденного, причем вне зависимости, прекрасны или ужасны эти убеждения, – ничто. А из ничто получается 22 июня…"

Что на это сказать? Да ничего, кроме того, что это правда. Ну, и каков вывод? Ведь что делает Политковская? Она фактически использует в прикладных целях нашу общую схему (рис. 9).

Рис. 9

Предположим, что эта констатация принята (хотя натяжки там идут одна за другой) – И ЧТО?

Да, мы тоже констатируем отчуждение прагматиков от идеологии и пагубные последствия подобного отчуждения. Но для нас это значит только одно: что отчуждение должно быть снято, синдромы преодолены, а каналы налажены (рис.10).

Рис. 10

Мы действительно убеждены в том, что без подобного сущностного изменения (которое мы и называем трансцендентацией) негативные процессы не будут остановлены и в конечном счете Россия погибнет. Но это означает, что выбор прост: трансцендентация или смерть. И все, что не желает смерти, будет рваться к трансцендентации. Причем не только в высших метафизических, герменевтических смыслах. Но и в смыслах сугубо практических (о чем ниже).

Мы убеждены, далее, что эта трансцендентация безальтернативна не только по отношению к России. Что та же самая проблема стоит перед всей западной цивилизацией. Если конкретные лидеры этой цивилизации не могут ее решить, то это будет означать их проигрыш. И глубокую травму всей данной цивилизации (отделять которую от России очень глупо и непредусмотрительно).

Но если цивилизация хочет жить – она будет бороться и после подобной травмы. Что касается лидеров, то как все люди, они являются самообучающимися системами. И предъявление им разных, даже самых сложных, проблем, не должно происходить в форме: "Вам капут, вы этого не решите!"

Форма всегда другая: "Если не решите – то капут! Но решить можете и должны!"

И пусть Политковская молится, чему может и как может, чтобы решение было не только найдено (а псевдоумниками ее розлива оно не будет найдено никогда), но и РЕАЛИЗОВАНО. Потому что в противном случае, эта самая Политковская и другие примут из рук своих бесстрашных "аллахакбарцев" нечто наподобие того, что уже было принято знаменитой журналисткой из НТВ. Но только в еще более плачевном варианте, описывать который в деталях, честно говоря, даже не хочется.

Вот в чем наше кредо. А в чем кредо Политковской?

Ее кредо в том, чтобы предъявить данное отчуждение как фатальность, а значит, как неминуемость катастрофы. А где же тогда выход?

Вот тут-то и начинается фирменное блюдо данной журналистики (шире – интеллектуалистики) – рис.11.

Рис. 11

Как именно исполняет этот номер Политковская?

Элемент #5. Поскольку прямо о капитуляции в Чечне говорить сейчас как-то не очень "того", то следует найти нужное слово (к вопросу о значении политической лингвистики). Не капитуляция, а что? Ну, найдите слово! Вам может и не удается, а Политковская "на раз" находит. Это слово должно быть синонимом капитуляции и вместе с тем звучать совершенно иначе. Не буду вас мучить и открываю секрет Политковской. Данное слово-синоним – ПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ.

Политковская утверждает, что вся система, выстроенная на Кавказе – сугубо пагубная. Что вся история чеченской войны – это история длящегося фиаско. Что никакой удачной антитеррористической операции нет. Что призыв Путина двигаться в том же направлении означает гибель. На одной чаше весов – гибель. На другой – сразу должно быть спасение, таков закон идеологии.

И Политковская, следуя ему, заявляет: "Спасение – только в политическом решении. Исключительно в политическом выходе из тупика. Все остальное смертельно опасно. Когда опять наступит ночь, и кто-то станет кричать под огнем: "Помогите же, мы умираем" – никто не поможет. Чем быстрее власть под давлением общества откажется от выстроенной системы, тем меньше будет мертвых. Сегодня дело уже не в том, понимаешь ли ты требования, умонастроения и чувства сепаратистов-террористов-бандитов-басаевцев-умаровцев и пр. или категорически их отвергаешь. Дело в чувстве самосохранения. Или мы самосохраняемся, или саморазрушаемся".

То, что Политковская называет "самосохранение", то есть "политическое решение", то есть развал Северного Кавказа с поджогом Поволжья, это и есть саморазрушение.

Но – все это идеологическая конструкция. С властью воюют, используя идеологию и все остальное.

А власть отчуждена от этого. Политковская – только самый яркий и очевидный пример. Война идет на уничтожение. Каждый день. Власть – молчит. Она не может адекватно реагировать, не преодолев барьер идеологического и системного отчуждения. Это не единственный барьер, который надо преодолеть. Но этот барьер решающий. Без этого преодоления власть рухнет. И своим обрушением поволочет Россию в сторону ее, России, исторического конца.

Ситуация сложнейшая.

Политковская предлагает, чтобы власть под давлением общества капитулировала. К сожалению, есть основания считать, что это предложение будет вовсе не частной инициативой одного либерального журналиста.

В соответствии с этим я выдвигаю альтернативное предложение.

И формулирую его в виде короткого резюме.

Первое. Путин – действующий политический лидер.

Второе. Действующий политический лидер – это серьезно. И по отношению к этой серьезности всегда необходимо развертывать адекватные ей типы оценок и описаний. Любое другое поведение – это не политика, это фырканье, поиски идеального героя (которого никогда не существует и который в России тем более не возможен в нынешнем ее состоянии).

Третье. Действующий политический лидер, не отказавшийся от борьбы, должен быть поддержан.

Четвертое. Пока никаких прямых свидетельств того, что Путин отказывается от борьбы, не существует.

Пятое. Ведущаяся борьба неэффективна.

Шестое. Любая попытка представить эту борьбу как эффективную представляет собой унизительное для "портретиста" и разрушительное для власти лакейство.

Седьмое. Единственная подлинная интеллектуальная поддержка власти в ее борьбе (если эта борьба ведется) – указание на природу неэффективности данной борьбы. Что и делается.

Восьмое. Россия прекратить борьбу не может.

Девятое. Если лидер хочет продолжать борьбу, ему должна быть оказана в этом всяческая поддержка. Паника не приемлема. Приемы политического шельмования отвратительны и неэффективны. Поддержка должна быть оказана сухо, деликатно – и абсолютно правдиво.