Большая часть человечества и очень существенная часть Запада оперирует религиозными категориями. Для религиозного человека цель жизни – не в количестве удовольствий, а в спасении (предельный случай – в обожении). Предлагать им "сортироцентризм" – это круто. Это буквально "отрисовано" под идею, что в этом сортире будут "мочить".
У светского человека другая "высшая" проблематика. Но как только фокусом этой проблематики становится сортир, исчезает все содержание светской фазы развития человечества (она же – Проект Модерн).
Очень нетрудно дать всему изложенному (сортир в виде алтаря для человечества) психоаналитическую трактовку. Известно, к каким символам относится совокупность испражнений и пространство для их концентрированной реализации, то есть сортир. Но я не буду заниматься психоанализом, предоставляя это желающим.
Рузвельт пришел в ситуации кризиса отнюдь не с идеей чистого сортира и курицы на каждый стол для воскресного обеда. Это было в числе бытовых приоритетов. Вообще, когда люди голодные, а им говорят, что надо быть выше сытости, то это отвратительно. Рузвельт – великий человек. Он говорил о том, что было нужно нации. В том числе, и о совсем простом (курица и прочее).
Но он никогда не говорил только об этом. Он начал с того, что назвал главного виновника депрессии: "Нечистоплотные действия банкиров и финансистов уже осуждены судом общественного мнения. Они противны сердцу и разуму народа… Пришла пора изгнать менял из храма нашей цивилизации, как это сделал Христос". Это – прямая цитата из инаугурационной речи Рузвельта.
Далее Рузвельт призвал к мужеству: "Наша великая нация будет выносить лишения, как выносила их и раньше". Он призвал к отказу от страха: "Единственное, чего мы должны страшиться, так это самого страха – безымянного, безрассудного страха, который парализует усилия, необходимые для того, чтобы перейти от отступления к наступлению".
Одним из учителей Рузвельта был Томас Манн. Рузвельт, как губка, впитывал слова о новом гуманизме. Апелляция к его "розовости" (то есть, близости к красным) была далеко не случайна. В основе его реформ находилась "воля к улучшению человечества", а не чрево.
Любая иная трактовка Рузвельта просто омерзительна. И может быть основана только на двух вещах.
На твердой вере высокомерного пошляка в то, что кроме него, никто не читал сотен книг о Рузвельте, написанных и на русском, и на других языках мира. А если их кто-то и читал, то забыл. А если и не забыл, то все равно… кого сейчас все это колышет?
На способности воинствующего мещанина (только сейчас понимаем до конца значение фразы Горького: "Мещанство – это ненависть к людям") "фильтровать базар", вылавливая из всего, сказанного великими людьми, две-три сакраментальных пошлости.
Россия – это территория счастья для тех, кто в ней намерен строить жизнь как жизнь человеческую. То есть как предназначение, миссию, судьбу. Не надо говорить, что это удел избранных. Слова о том, что русские – это судьба, относятся ко всей нации. Родина – это не место, где жить удобно и приятно. Комфортно! (цитата из Ракитова). Родина – это не территория комфорта, а территория счастья.
У нас у всех есть эта территория счастья. А у Ракитова ее нет. Поэтому у нас есть Родина, а у него есть сортир.
Сортир может быть где угодно. Родина – только там, где есть счастье. Счастье жить и умереть по-человечески. Еще раз вспомним Бетховена: "Вся жизнь – трагедия. Ура!".
Человек – существо трагическое. Суть трагедии – в катарсисе. Поэтому счастье – это не кайф, а катарсис. Если ты не можешь испытать его нигде, кроме России, значит, ты будешь в ней жить как человек. Иначе ты будешь свиньей. Причем особой. Той самой "русской свиньей", которую так любят описывать немцы. Иначе – хамом. И опять-таки, особенным хамом. Если территория предназначена для высокого, а там вместо этого хрюкают, то там хрюкают особенно омерзительно.
Хам и свинья никогда не создадут ничего, в том числе, и чистых сортиров. Достоевский писал: "Обратитесь в хамство, гвоздя не выдумаете".
Великие цели не ушли вместе с Гитлером, как говорит Ракитов. Если они уйдут, то вместе с цивилизацией. Уравнивать великие цели с целями античеловеческими, фашистскими, – это далеко идущий посыл. Это, если хотите, скрытая апологетика фашизма.
Люди, грезящие русской судьбой, имели очень разный достаток. Но у них было общее свойство. Им было на этот достаток плевать. Они не знали, что пошляки будут высчитывать содержимое их карманов. Им казалось, что у них есть другое содержание. Об этом есть слишком много свидетельств. Как декабристы жили в ссылке. Как дворянские семьи жили в условиях так называемых послереволюционных "уплотнений". Ломать вокруг этого копья – скучно до судорог. Но зафиксировать это надо.
Если сейчас страну легче купить, чем завоевать, то почему Запад воюет в Ираке и в Афганистане? А также пробует начать войну в Иране? Попробуйте купить Иран. Или Китай. Не пробовали?
Спор о том, кто способен на большее, – булат или злато, – общеизвестен. Булат всегда может больше. Потому что он может отобрать, и обязательно отберет. А чтобы он не отобрал, нужен закон. А чтобы закон функционировал – нужна культура. Иначе можно аккуратно разрезать труп ограбленного "хорька" и аккуратно спустить его по кусочкам в очень чистый сортир. Если идеал – комфорт, то это не только можно, но и нужно сделать.
Чтобы общество было устойчивым и способным к реальному комфорту, оно не должно этот комфорт ставить во главу угла. Это касается любой страны, но России в особенности. В России, когда начинают молиться на комфорт, приходит беда – стужа, голод. Когда начинают молиться на жратву – кончается хлеб. Когда начинают говорить о маленьком удобненьком государстве – страна захлебывается в крови.
Второй раз Россию на этот понт, надеюсь, взять не удастся. По крайне мере, я в лепешку разобьюсь, чтобы этого не произошло.
Про рабские традиции как суть российской истории я где-то читал… Может, господин Ракитов мне напомнит оригинал? Он ведь эрудит. Это было тоже на "Р", но как мне помнится, не Ракитов. Кажется, Альфред Розенберг. "Am I truth?".
Насчет того, что смысл жизни – не борьба, а работа… Тоже где-то я что-то такое читал… "Работа делает свободным"…
Насчет того, что Япония сохранила из традиций только кимоно для Голливуда… Это так нечестно, что просто становится неловко и стыдно.
Чего хочет современная молодежь – мы разберемся. То, как ее описывает Ракитов, – это просто "розовые сопли". То, что сотворено с молодежью на деле, в том числе с помощью разных "шоков", "смен цивилизационных ядер", беспрецедентного варварства, насаждаемого под сюсюканье о цивилизованности… Дай бог, если я ошибаюсь, но у меня нет никаких иллюзий по поводу совместимости сотворенного с идеалом "процветания по-голландски". Попытаемся развернуть эту энергию на что-то, нацеленное на жизнь. А уж если не выйдет – то поступим по-русски: "А смерть придет – помирать будем".
То, как Ракитов описывает глупую русскую старуху, которая для смерти бережет кровать, на деле показывает глупость описывающего.
Про молодежь, которая не хочет прыгать на какие-то там амбразуры… У любой подлости должен быть предел. Где был бы Ракитов, если бы никто за него не хотел прыгать на амбразуры, – и тогда, и сейчас?
По отношению к прошлому этот его пассаж равноценен прославлению возможной победы Гитлера (известный шедевр Минкина). По отношению к настоящему – это прославление победы Басаева. Или Бен Ладена. Ибо все враз не откажутся от высших целей ради комфорта. И те, кто не откажутся, "замочат" тех, кто откажется. Это как дважды два.
И это, кстати, прекрасно понимают Тойнби и Шпенглер. Как и их оппоненты. Этого не понимает Ракитов? Его проблема.
