Как расширить присутствие? Это обсуждалось неоднократно.

Сценарий #1 – возбудить центростремительную тягу к России у народов, находящихся на отсеченных территориях. И через это восстанавливать свое присутствие без деструкции самих территорий. То есть, возвращать в российскую орбиту – культурную, экономическую, политическую – всю Грузию, а не Южную Осетию и Абхазию. Всю Украину, а не Новороссию и Крым. Всю Молдавию, а не Приднестровье. Весь Казахстан, а не его северную часть. И так далее.

Для того, чтобы решить такую расширительную задачу (назовем ее "расширительной задачей-максимум"), нужно особо мощно нарастить тяготение к России даже у "некомплиментарных" к ней народов ближнего зарубежья. Вряд ли это можно сделать с помощью угроз депортации представителей этих народов, отнесения их к категории так называемых "чурок", и через прочие аналогичные фокусы. Это очевидно даже последнему дегенерату.

Но есть влиятельная точка зрения, согласно которой возбудить центростремительную страсть у "некомплиментарных" к России народов уже нельзя, да и не нужно. Последнее продиктовано соображениями, так сказать, нерационального характера, укладывающимися в знаменитое новорусское "западло" (а также в его более классические, но по сути аналогичные, словесные определения).

Можно ли этим руководствоваться в геополитике – вопрос отдельный. Легче всего сказать, что нельзя. И это будет совершенно правильно. Но недоучитывать роль эмоций – по сути, тоже неграмотно. Вам скажут, что если нельзя, но очень хочется, то можно. И что все время утираться – это тоже плохая геополитика. Но главное, вам скажут, что "поезд ушел". Что повернуть общественное мнение на некомплиментарных сегментах потерянной территории невозможно. Что они – "отрезанный ломоть".

В чем-то это, возможно, и так. Я не собираюсь категорически оппонировать этой точке зрения. Только скажу, что "никто не пробовал", никто по-настоящему, на уровне большой государственной политики не проводил ни глубокого исследования источников некомплиментарности, ни методов их трансформации во что-то другое. О чем это говорит? Отвечаю: об отсутствии большой сосредоточенной политической воли, направленной на решение этой задачи.

В любом случае, кроме такого сценария, в рамках которого должна решаться расширительная задача-максимум (возможно, и не решаемая в полной мере), есть и другой сценарий. В рамках которого можно решать расширительную задачу-минимум. С одной стороны, минимум… Это кому-то не нравится. Но, с другой стороны, – тоже ведь расширительную!

Этот сценарий #2 – общеизвестен. Принцип, на котором он основан, – присоединять не территории целиком, а те их части, где население однозначно комплиментарно к России. Не Грузию, а Абхазию и Южную Осетию. Не Молдавию, а Приднестровье. И так далее.

Издержки этого сценария тоже общеизвестны. Мы портим отношения с сопредельными государствами, на целостность которых, что греха таить, посягаем. А также создаем обоюдоострые прецеденты. А ну как не только Абхазию и Южную Осетию присоединим, но и что-нибудь из "своего" потеряем! Даже не хочется говорить, что именно.

Сторонники данного сценария имеют свой взгляд на рассматриваемые издержки. Так, например, по поводу Южной Осетии и Абхазии они говорят, что по-настоящему эти территории в состав независимой Грузии никогда не входили. Если, конечно, не упиваться историческими прецедентами эпохи царя Давида и царицы Тамар. Абхазия и Южная Осетия вошли в Россию вместе с Грузией. А затем в СССР вместе с Грузией.

Кто там как кроил административные границы – это отдельный вопрос. Но когда вместо административных границ встал вопрос о границах политических, то единственный "экзистенциально достойный" выход из сложившейся ситуации состоял в том, чтобы вернуть всем территориям право на самоопределение по отношению к России. Поскольку Россия собирала вокруг себя эти территории. И они именно с ней (а также с СССР, как с ее исторической ипостасью) строили свои специальные отношения. Жители этих территорий не крепостные, которых можно произвольным образом передавать от одного барина к другому. У них есть право на то, чтобы в новых условиях решать свою историческую судьбу, соотносясь со своими представлениями о собственном благе.

Если добавить к этому, что ни Абхазия, ни Приднестровье, ни другие субъекты, пережившие гражданские войны, назад в лоно тех "сущностей", которые вели с ними кровавые разборки, никогда не вернутся, то ситуация представляется достаточно однозначной.

Оставим в стороне плюсы и минусы, связанные с максимальной и минимальной расширительностью. Укажем только, что это расширительность. И что других сценариев расширительности нет.

Но есть сценарий #3 – охранительный. В рамках этого сценария мы применительно к РФ вспоминаем песню советской эпохи: "Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим". Почему это мы не хотим этой земли (Кавказа, Крыма, Приднестровья), и с какого это бодуна она стала чужой – отдельный вопрос. Сторонники этого сценария скажут вам, что так вот получилось. Что Кавказ, Крым и Приднестровье – это теперь территории чужих государств. И с этим надо смириться. А вот Чечня, например, – часть России по Конституции РФ. И потому этот "вершок" мы никому не отдадим.

Почему надо так сражаться за Чечню, если потеряны гораздо более "исторически манкие" для России Крым и Новороссия – объяснить трудно. Но этот сценарий хорош хотя бы тем, что не отдается ни вершка своей земли. Он хорош тем, что не является уменьшительным.

Итак, мы назвали все возможные сценарии (рис.1).

Назвав сценарии, сразу скажем, что наиболее негативными являются уменьшительные сценарии. Но даже в их рамках ТЕОРЕТИЧЕСКИ МОЖНО ДОПУСТИТЬ МОДИФИКАЦИИ, СОЧЕТАЕМЫЕ ХОТЬ С КАКОЙ-ТО ЖИЗНЬЮ РУССКОГО НАРОДА. И эти модификации, если они имеются, являются меньшим злом, нежели те, которые подводят черту под историческим (а значит, и физическим) бытием этого народа.

Вот и все градации. А какие еще вы хотите предложить к обсуждению?

К сожалению, уменьшительные сценарии, совместимые с жизнью русского народа, не просматриваются. Теоретически их можно допустить. А на практике их нет. Пусть мне кто-то докажет, что это не так. Я самым внимательным образом отнесусь к любым аргументам в рамках такого оппонирования.

Но никто и не обсуждает эту тему открыто и внятно! Более того, последние несколько лет казалось, что эта тема снята с повестки дня. Что "путинская повестка дня" с этой темой несовместима. Что, может быть, мы и не вернем драгоценные "пяди", но своих "вершков" больше отдавать не будем. Как иначе понять жертвы, принесенные на алтарь чеченского замирения? Как иначе определить подлинный государственнический смысл той политики, которая в 1999 году во мгновение ока превратила Владимира Путина из начинающего администратора в национального лидера?

Однако у меня возникают самые серьезные опасения, что новая ревизия российской государственной целостности начата. Что она, как всегда, инициирована отнюдь не с российской территории, но подхвачена территории весьма серьезными российскими элитными группами. И что эти группы ориентируются не на заморские приказы, а на собственные интересы в их весьма специфическом понимании.

Часть третья. Русская уменьшительность – субъекты, цели, возможности

Я высказался по этому поводу до грузинских эксцессов. Сразу же по горячим следам событий в Кондопоге. Тогда же я выбрал формат высказывания. И не желаю его менять. Потому что без ответов на общие вопросы, которые я затронул тогда и считаю необходимым вновь поставить сейчас, – обсуждать грузинский эксцесс так же бессмысленно, как и эксцесс карельский. А также будущие эксцессы, которые неминуемы.

Итак, давайте один раз обсудим "русскую уменьшительность" под стратегическим углом зрения. Может быть, тогда каждый очередной эксцесс, происходящий в рамках этой уменьшительной линии, не будет нам казаться столь необъяснимым и диким.