Смягчается антисоветизм или ожесточается – тоже не имеет значения. При Брежневе многие высокопоставленные номенклатурщики, находясь не на людях, произносили тосты за русскую империю, за православное царство. Но на партактиве они все равно должны были осудить то царство, а ту империю назвать "тюрьмой народов". Таково краевое системное правило. Когда и оно разваливается – начинается совсем иной метацикл.

Краевое правило, о котором я говорю, – пока не разваливается. Оно и управляет "системогенезом". Поскольку витальные условия не обеспечиваются и не могут быть обеспечены (антикоммунизм в условиях советской традиции бесперспективен, СССР остается для державников неоспоримым идеалом, идеалом мощи и так далее, класс воров не может управлять, дерегуляция уже требует мобилизационной системы, невозможной вне советского опыта, а он неприменим), – то остается менять системы и наблюдать за их износом. Соответственно, антикоммунизм должен меняться.

В начале он носил "демократоидный" характер.

Потом – "патриотический" характер ("мы рыночно-державные прагматики, а не рассказчики бесполезных и вредных сказок").

Далее, на повестке дня – характер "бело-националистический".

Где-то рядом с ним будет находиться "бело-фундаменталистский".

А затем наступит место фашистского.

Нетрудно видеть и представителей каждого очередного идеосхематизма. По срокам сейчас наступает время идеологической системы #3 (рис.9).

Параметры Системы #3 были полностью смоделированы. Были уже заданы имена, и они общеизвестны. Главным именем здесь являлся Дмитрий Рогозин. Само фирменное блюдо, то бишь новая идеологическая система, изготавливалось в околосолженицынских кругах. Ведущим интеллектуальным пропагандистом этой системы являлась Наталья Нарочницкая.

Были и другие претенденты. Например, тот же Егор Холмогоров. И не только он. Консервативная ниша стала заполняться всеми, кто хотел вкусить от следующей эстафетно-парадигмальной победы. То есть всеми, кто становился в некую очередь.

Вопрос состоял в другом: будет ли эта система, система #3, чисто модернизационной, окажется ли она сдвинута в этнонационализм, или она будет быстро состыкована с системой #4, предполагающей опору на мэйнстримный фундаментализм, который в России может быть только православным? Некие попытки эксплицировать данную разновидность антикоммунизма и придать этому всему основательно политический характер – тоже делались. Как тут не вспомнить слова господина Полтавченко о "смутьянах", чьи останки "не совсем справедливо находятся возле Кремля".

В этом смысле, был возможен и достаточно стремительный перескок и создание "двугорбых" гибридов (рис. 10).

И тут мы возвращаемся к непростым вопросам, которые все-таки приходится обсуждать.

Часть четвертая. Органика или рукотворность?

Я не хочу ссылаться на конспирологическую литературу, пусть и очень известную, в которой обсуждается (тупо, избирательно, извращенно – но обсуждается) именно этот "системогенетический" ряд.

Если сказать еще точнее, то он не то чтобы обсуждается или описывается, а как-то невнятно выкрикивается. Мол, "есть какой-то Гарвардский проект… Но на проект этих гадов наша Лубянка ответила контрпроектом!".

Я делаю здесь галочку на полях только потому, что вокруг этой сомнительной темы, обсужденной в сомнительной же литературе, кипели немалые элитные страсти. Скажем так, уровень этих аутентичных страстей никак не соответствовал уровню литературы, в которой это все невнятно выкрикивалось.

Итак, ссылаться на "источники" немного непристойно. Хотя если знать контекст и уровень вовлеченных властных фигур нашего недавнего прошлого, то прагматизм подобной "галочки на полях" начинает уравновешивать очевидный конспирологический моветон. И вроде бы надо обсуждать контекст – фигуры, уровень политической вовлеченности.

Но обсуждение такого контекста по определению выводит нас за рамки верифицируемого. А значит, и за рамки нормального открытого интеллектуального обсуждения. Вопрос тут не в рисках, а во вкусе и чувстве меры. Говорите, что это так, – приведите доказательства. Привели доказательства – назовите источники. Ах, не можете? Зачем затрагиваете тему? Я много раз, обсуждая вкус и меру в этом вопросе, цитировал Галича: "А мне говорят: "Ты что, – говорят, – орешь, как пастух на выпасе?".

Значит, уже дискуссия о контексте – вненормативна и неэффективна.

А дальше-то начинается другое. Действительно, определенные небезусловные, но далеко не глупые фигуры, вписанные в иноземный контекст (вопрос о типе вписывания оставляю за скобками) пытались что-то обсудить с российским правительством относительно подобных "системогенетических" трансформаций. И действительно называли это "Гарвардским проектом". Опять же, совершенно невозможно обсуждать, кто и как это делал. А также как это делание соотносилось с контекстом, который я уже заявил, но отказался обсуждать.

Вам остается поверить мне на слово, что контекст был. И что он связан с фигурами, которые пытались кого-то из наших учить уму-разуму. И что фигуры не выдуманы.

Я понимаю, что, как говорили герои O`Генри, "песок – плохая замена овсу". И что все эти невнятные ссылки ничего не доказывают и никого ни к чему не обязывают. А поскольку я обсуждаю все это со своим клубным слушателем и читателем, то я позволю себе три приема.

Во-первых, я скажу, что термин "Гарвардский проект" мне просто приснился в моих художественных снах. И полностью высосан мною из пальца. Если надо, могу назвать его не "Гарвардским", а "Рарвардским" проектом. Так это будет корректнее. И сразу исчезнет необходимость в каких-либо ссылках. Имею же я право увидеть сон.

Во-вторых, я скажу, что просто не считаю всех вокруг идиотами и невеждами. И что если я понимаю закон ротации так называемых неподпитываемых идеологических (смысловых, социокультурных) систем, то и другие его понимают. И эти другие знают также классическую теорию циклов, революционных, в том числе (а не только циклов Кондратьева). То есть, они понимают, что есть Жиронда, якобинцы, Термидор, Директория, Консульство, диктатура, империя, реставрация, новая Жиронда и так далее. И что эти классические идеальные типы, взятые напрокат из истории Французской революции, имеют универсальный характер.

Значит, любой, кто запускает длинный процесс (а наша Перестройка и все, что за ней последовало, это, безусловно, длинный процесс), будет опираться и на эти циклы, и на закон ротации неподпитываемых социокультурных систем.

В-третьих, я дам феноменологические отсылки. Например, отошлю интересующихся к блестящему фрагменту из интервью Б.Н.Ельцина "Московским новостям" от 21 октября 2003 года, в котором он говорит, что "гайдаровцы", конечно же, были камикадзе, но им нельзя было об этом говорить, потому что они должны были работать.

Приведу цитату из этого интервью:

– Какой смысл был в том, что в 91-м вы сделали рискованный выбор в пользу малоизвестных, но очень амбициозных политиков?

– Мне была абсолютно ясна задача, которую надо решить. Политический строй предстояло не просто изменить, а перевернуть. Вместо советской политической системы должна была появиться демократическая. Вместо административно-командной экономики – рыночная. Вместо цензуры – свобода слова. Я понимал, что безболезненным переход от одного к другому не может быть. Значит, неизбежны непопулярные меры. Нужна была команда матросовых, которые бы приняли огонь на себя и продвигались бы вперед, каким бы сильным ни было общее недовольство.

– Вы понимали, что эта работа может лишить их политического будущего?