Кем бы ни был Милошевич – все происходящее беспрецедентно неприлично, выходит за всякие возможные рамки. И это будет иметь последствия.

Помимо смехотворных юридических обвинений, семье Милошевичей предъявляются и столь же смехотворные морально-психологические обвинения частного характера. Если вчитаться во все эти обвинения, то самым тяжелым грехом Милошевича является то, что он любил свою жену, а она его. То, что Мирьяна была "леди Макбет Балканского полуострова" и напоминала Елену Чаушеску – это… Ну, во-первых, это полная ложь. А, во-вторых, это попытка описать неизвестное через еще более неизвестное. Кто сейчас что может понять про Елену Чаушеску? Мы помним, что там творилось с убийством семьи Чаушеску…

Мы вообще, наверное, многое помним. Как в Болгарии в мавзолее Димитрова (между прочим, мировой антифашистский герой!) предлагали сделать не что-то, а общественный туалет. Как там же хотели снять памятник русскому солдату Алеше в Пловдиве (правда, не вышло). Кто может сейчас чему верить в том, что касается прегрешений вчерашних "хозяев жизни"? Наверное, они были, эти прегрешения, и даже наверняка. Но вы к кому с этим обращаетесь сегодня?

Одним наплевать, были ли прегрешения. Вы сами воспитали в них циников.

Другие смотрят на варварские бомбардировки и бесстыдные псевдоюридические кривляния и пожимают плечами, поскольку по отношению к этому – все остальное меркнет.

Для третьих вообще все прошлое героизировано. А любые данные – это демонизирующий пиар, применяемый по отношению ко "вчерашним" нынешней вороватой сволочью.

В чем еще обвиняется Милошевич? В том, что его мать-учительница родилась в семье военных и была убежденной коммунисткой – о, ужас! В том, что отец совершил самоубийство в 1962 году, а мать в 1973-м. В том, что дядя по матери покончил с собой. Отсюда – наличие у Милошевича "разрушительно-суицидального комплекса". Я знаете у скольких великих политиков такой комплекс могу найти – на пространстве от Америки до Израиля, от Индии до Великобритании и так далее?

Мирьяна виновата в том, что ее отец был крупным партработником в эпоху Тито (давайте сейчас пошерстим характеристики всех югославских политиков, угодных американцам, и посмотрим, кем были их папы). Она также виновата в том, что ее мать, активную коммунистку, расстреляли немцы в Белграде осенью 1943 года. И то ведь – если бы мама была деятельницей СС, как, например, Лени Риффеншталь, это было бы, видимо, безусловным биографическим плюсом.

Все это мерзко, пакостно – и удивительно не по существу. Все это страшно затрудняет нормальное обсуждение острейшей проблемы, нависающей над миром и над Россией.

Когда хоронят людей, то осуществляют (бытовые или религиозные) очистительные обряды. Вот так и мы должны отмести эту мерзость, назвав ее мерзостью. И перевести все в другой регистр. Оговорив под конец еще одно как бы уже политическое обстоятельство.

"Смерть Милошевича послужит интересам государства", – заявил лидер рвущихся к власти сербских радикалов Томислав Николич. И добавил: "Я разговаривал с Марко Милошевичем и гарантировал ему, что после следующих парламентских выборов они будут жить в Сербии".

Оппозиционная Сербская радикальная партия Николича известна непримиримой позицией по Косово.

И так же, как лояльные к Коштунице социалисты (для которых Милошевич уже был культовой фигурой, а сейчас станет ею окончательно), эта партия готовится к следующему этапу процесса. К какому? Это нам и надо определять. Потому что, вновь повторю, любой югославский колокол звонит по России. И наоборот.

В ноябре 2005 года Николич так напутствовал Коштуницу при подготовке переговоров по Косово: "Мы посылаем вас на эти переговоры от чистого сердца и разделим ответственность за ваше участие в них, в том числе и от нашего имени. Но мы обещаем, что будем бороться любыми средствами за Косово и Метохию против кого бы то ни было, включая и вас самих, если вы осмелитесь на неверные решения".

Смерть Милошевича, как мы видим, запустила абсолютно новый политический процесс. Была ли она при этом сознательно организована с ориентацией на подобный запуск, или оно все так само получилось?

Попытаемся продолжить расследование.

Часть шестая. Милошевич без демонизации и сусальности

Слободан Милошевич родился в 1941 году в г. Пожаревац (Сербия) в семье этнических черногорцев, приехавших в Восточную Сербию.

Родители Милошевича: отец – преподаватель Закона Божьего в местной гимназии, мать – учитель той же гимназии, в годы Второй Мировой войны ставшая активисткой компартии.

После Второй мировой войны родители Милошевича развелись. Причина – идеологические разногласия. Разрыв личных отношений стал причиной и трагического финала их жизни. Отец Милошевича покончил жизнь самоубийством в начале 60-х годов, мать – в начале 70-х гг. Самоубийство стало причиной смерти и дяди Милошевича – высокопоставленного офицера Югославской народной армии.

Якобы "роковую" суицидальную чушь, которую из этого пытались вывести, мы уже отмели. Все, кто занимаются биографиями больших политиков, понимают, что это чушь. Подробнее дискутировать по этому вопросу – ниже собственного достоинства. Зафиксировали – пошли дальше.

Заканчивая тему родителей, отметим, что именно коммунистка-мать во многом сформировала политические убеждения сына.

В Пожареваце Милошевич знакомится со своей будущей супругой – Мирьяной (Мирой) Маркович – дочерью высокопоставленного партийного функционера и партизанки, расстрелянной фашистами.

В 1959 году Милошевич, еще на студенческой скамье, вступает в Союз коммунистов Югославии (СКЮ).

В 1963-1966 годах он уже секретарь университетского комитета СКЮ по идеологии.

По окончанию юридического факультета Белградского университета Милошевич делает успешную деловую карьеру.

В 1969-1983 годах он директор газовой компании, а затем председатель Банка Белграда.

Этой успешной карьере способствовали связи его жены Миры Маркович, а также покровительство друга студенческой юности Ивана Стамболича.

Иван Стамболич родился в 1936 году. Его отец был видным партийным функционером. В годы обучения на юридическом факультете Стамболич познакомился со Слободаном Милошевичем. В 70-80-е годы Стамболич был председателем ЦК Союза коммунистов Белграда, председателем Исполнительного веча Сербии (правительства), членом и председателем ЦК Союза коммунистов Сербии. Наконец – председателем президиума Сербии. Все эти годы Стамболич активно протежировал Милошевичу (которого даже называл братом).

Работая в газовой госкомпании "Тезхногаз" и крупнейшем госбанке "Беобанк", Милошевич часто посещал США. В ходе этих визитов он тесно сошелся с видным республиканцем Лоуренсом (Ларри) Иглбергером (в 1992 году – и.о. госсекретаря США).

С этого момента Милошевич начал лихорадочно вписываться в одну из миропроектных групп. Причем не в антиамериканскую, а в сугубо американскую. Но – республиканско-бушевскую. Когда вместо этой группы к власти пришла другая (миропроектно другая, клинтоновская), Милошевич не сумел переориентироваться, в отличие от Ельцина. Но с этой поправкой – можно достаточно далеко распространить параллели между Ельциным и Милошевичем. Тому есть масса свидетельств – как конфиденциальных, так и открытых.

Об этом же свидетельствует и мой скромный опыт прямого наблюдения за югославскими процессами. Все сторонники Югославии понимали, что деструктивные силы должны играть "в две руки". Что без неадекватной сербской линии деструкция в случае СФРЮ не вытанцовывается. Как не вытанцовывалась она в случае СССР без неадекватной линии со стороны РСФСР, которую обеспечивал Ельцин. В случае СФРЮ эту же линию, с определенными поправками, обеспечивал Милошевич.

Повторяю: Ельцин обеспечивал данную линию более гибко (с поправкой на клинтоновскую эпоху). А Милошевич – менее гибко. Личный результат – разный. И, между прочим, – испытывая смесь отвращения с признанием определенных слагаемых этой мерзкой реальности, я должен признать, что речь идет не только о разных личных результатах. Ельцин действительно не допустил югославского сценария. Другое дело, что, допусти он такой сценарий для России и проводи он этот сценарий достаточно жестко, Россия могла бы не только не проиграть, но и выиграть. Все-таки речь шла о другой весовой категории. Но тут надо было либо идти на разрыв со всей тенденцией, которая была раскручена в предшествующую эпоху (тот же балканский "кайф", но в русском исполнении). Либо считаться с тенденцией, и тогда проявлять омерзительную гибкость во избежание худшего. Ельцин не мог перестать считаться с этой тенденцией, потому что она была его. А в рамках следования этой тенденции он поступал умнее.