Истинное благо от прочих, названных нами средними, отличается следующим образом: если оно само по себе добро, а не для чего–либо другого; если само по себе необходимо, а не для другого; если неизменно и всегда бывает добром, постоянно удерживая свое качество, никог-\\673//да не может переходить в противную сторону; если отнятие или прекращение его не может не причинять совершенную погибель; если противное ему есть просто главное зло и никогда не может переходить на добрую сторону. Эти определения, которыми различается природа главных благ, вовсе не могут быть приписаны посту. Ибо он не есть сам по себе благо или сам по себе необходим; он с пользою соблюдается для приобретения чистоты сердца и тела, так чтобы, притупив жало плоти, человек приобрел умиротворение духа; он не есть благо неизменно и всегда, потому что мы по большей части не терпим вреда от прерывания его; он иногда обращается даже в погибель души, если неблаговременно соблюдается. Но и то не есть существенное зло, что кажется противным ему, т. е. приятное по природе своей вкушение пищи, которое нельзя считать злом, если с ним не соединяются невоздержанность, сластолюбие или другие пороки, потому что не оскверняет человека то, что входит в уста, а что исходит из уст, то оскверняет человека (Мф 15, 11). Итак, тот умаляет главное добро, исполняет его не совершенно или не без греха, кто делает его не для него самого, а для чего–нибудь другого. Ибо все для него нужно делать, а нужно его желать только для него самого.

Имея такое понятие о качестве поста, мы, несмотря на сильное желание его, почитаем пост делом добрым только тогда, когда он сообразен со временем и когда соблюдается мера в нем. Потому и не возлагаем надежды на один пост; но, сохраняя его, хотим достигнуть через него чистоты сердечной и апостольской любви, чем и доказывается, что пост (для которого не только назначены определенные времена, в которые нужно соблюдать его и оставлять, но определены и качество и способ) относится к числу средних добрых дел, а не существенно добрых, потому что существенное добро должно всегда соблюдаться, а

\\674// существенное зло никогда не должно быть допускаемо. Так, например, не назначено границ правде, терпению, трезвости, целомудрию, любви и не позволено когда–либо делать неправду, быть нетерпеливым, неистовствовать, допускать бесстыдство, завидовать, гордиться.

Для яснейшего доказательства, что посты постоянно соблюдать не нужно и нельзя, к сказанному о качестве его присовокупим свидетельства Св. Писания. В Евангелии говорится, что когда ученики Иоанна Крестителя, которые, глядя на пример этого проповедника покаяния как на образец, поставляли верх совершенства праведности в посте, жалуясь на апостолов Христовых, не соблюдающих постов, спрашивали Господа: почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся (Мк 2, 18), то Господь дал им такой ответ, из которого видно, что пост не всегда приличен и необходим, но иногда, ради праздника или ради любви, можно позволить отменить его. Могут ли, сказал Он, поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? (Мк 2, 19, 20). Этими словами, хотя они сказаны прежде воскресения Господня, собственно обозначается время Пятидесятницы, следующее за воскресением Христовым, когда ученикам Его, по причине радостных ежедневных свиданий с Ним, в течение сорока дней нельзя было поститься.

При этом Герман спросил: почему в продолжение всей Пятидесятницы нужно ослаблять строгость воздержания на обеде, тогда как Христос по воскресении обращался с учениками только сорок дней?

\\675//

Вопрос ваш заставляет нас вспомнить спасительную истину. В Деяниях Апостольских говорится, что апостолы, после вознесения Спасителя нашего, которое последовало в сороковой день по воскресении, возвратившись с горы Елеонской в Иерусалим, в продолжение десяти дней ожидали пришествия Святаго Духа и в пятидесятый день по воскресении действительно получили Его. Из этих пятидесяти дней составляется прообразованный в Ветхом Завете праздником седмиц, в который священники приносили Господу хлеб из начатков; наш праздник Пятидесятницы, в который принесен Господу истинный хлеб из начатков, т. е. те пять тысяч душ, которые в тот день от проповеди апостольской обратились ко Христу и которые составили начало народа христианского. Поэтому, по преданию мужей апостольских, и десять дней, протекшие от вознесения до Пятидесятницы, нужно проводить в такой же радости и так же торжественно, как проводятся сорок от воскресения до вознесения. И в эти дни не следует молиться с коленопреклонением, потому что коленопреклонение есть знак покаяния и сердечного сокрушения. Итак, вот отчего все дни Пятидесятницы проводятся точно так же, как день воскресный, в который предки наши, из уважения к воскресению Господню, положили не поститься и не преклонять колен.

На это Герман возразил так: если так долго давать послабление плоти, то опасаемся, как бы не возникли опять подавленные воздержанием страсти и как бы душа, обременяемая принятием пищи сверх обычая, не потеряла силу господства своего над телом, и что от необычного \\676//

потворства телу при более обильном и раннем[158] употреблении пищи, особенно в цветущем возрасте, легко возмущаются усмиренные постом члены.

Феона. Если мы все, что делаем, взвешиваем строгим обсуждением ума о чистоте своего сердца, спрашиваем не мнение других, а всегда свою совесть, то верно окажется, что время обеда не может препятствовать строгости, если только, взвешивая на ровных весах меру употребления пищи и воздержания, нерастленный ум будет равно избегать той и другой крайности, с истинной рассудительностью будет рассматривать, не подавляет ли тяжесть лакомой пищи вашего духа или большая строгость воздержания не пригнетает ли другую часть, т. е. тело; и одну сторону должен понизить, а другую возвысить, если почувствует, что какую–либо нужно поднять или понизить. Господь наш хочет, чтобы для почитания и чести Его мы ничего не делали без рассуждения, поскольку и могущество царя любит суд (Пс 98, 4). Потому и премудрый Соломон убеждает, чтобы мы суждением не склонялись ни на ту, ни на другую сторону, говоря: чти Господа от имения твоего и от начатков всех прибытков твоих (Притч 3, 9). В совести нашей есть неложный, истинный судья, который один не ошибается в суждении о состоянии нашей чистоты, тогда как все другие иногда ошибаются. Ибо при всей осторожности, постоянной тщательности и внимании к себе, но при погрешительном суждении нашем, воспламенившись желанием нерассудительного воздержания или увлекшись вожделением чрезмерного пресыщения, как будем держать в равновесии существо наших сил испытанием на неверных весах?

\\677// Но, положив на одной весовой чаше чистоту души, а на другой — силы тела, истинным судом совести мы то и другое так взвесим, чтобы ни на какую сторону не склоняться расположением, перетягивающим к одному предмету, — или к неумеренной строгости, или к излишней распущенности. Таким образом мы лучше установим равновесие, так чтобы нам за излишество распущенности или строгости не было сказано: если ты правильно принес, но неправильно разделил, то ты не согрешил ли? (Быт 4, 7). Тех жертв постов, которые мы, исторгая из себя насильственным истощением внутренностей, думаем, что правильно приносим Господу, Тот, Кто любит милосердие и суд, гнушается, говоря: Я, Господь, люблю правосудие, ненавижу грабительство с насилием (Ис 61, 8). Также и тех, которые совершают большую часть своих обязанностей и дел для угождения плоти и своей выгоды, остатки их и самую малую часть принося Господу, слово Божие, как лукавых делателей, осуждает так: проклят, кто дело Господне делает небрежно (Иер 48, 10). Следовательно, справедливо Господь порицает того, кто неправым испытанием так обманывает себя, говоря: сыны человеческие — только суета; сыны мужей — ложь; если положить их на весы, все они вместе легче пустоты (Пс 61, 10). И потому блаженный апостол увещевает, чтобы мы, управляясь рассудительностью, не увлекались излишеством, не склонялись ни на ту, ни на другую сторону: служение ваше да будет разумно (Рим 12, 1). Это запрещает также и Законодатель: да будут у вас весы верные, гири верные, ефа верная и гин (аршин) верный (Лев 19, 36). Такое же мнение об этом высказывает и Соломон: неодинаковые весы, неодинаковая мера, то и другое — мерзость пред Господом. Можно узнать даже отрока по занятиям его, чисто ли и правильно ли будет поведение его (Притч 20, 10, 11). Потому надо стараться, чтобы нам не иметь неправильных гирь в сердцах наших и двояких мер в магазине нашей совести, т. е. чтобы, сами себе потворствуя и умаляя строгость, мы и тех, кому преподаем слово Божие,