\\668// которые похвалят, так не подвергали меня и порицанию те, которые не одобрят этого. Итак, пусть всякий, как мы сказали, имеет свое суждение об этом; но убеждаю строгость своего суждения умерять так, чтобы не считать его справедливее и святее суда божественного, по которому дарованы Феоне знамения даже апостольских добродетелей. Я умалчиваю о мнении стольких отцов, которые поступок его не только не порицали, но явно восхваляли, даже избранием в экономы предпочли его великим и высоким мужам. Думаю, что непогрешимо суждение духовных мужей, одобренное Богом и подтвержденное столь удивительными знамениями, как сказано выше.

Но уже время приступить к изложению обещанного рассуждения. Итак, когда авва Феона во время Пятидесятницы посетил нас в нашей келье, то по окончании вечерних молитв, посидев немного на земле, мы стали усердно спрашивать, почему у них соблюдается такое постановление, что во все дни Пятидесятницы никто вовсе не преклоняет колен на молитве и не держит поста до девятого часа. Знать это нам любопытно потому, что мы не видели, чтобы это с такой точностью соблюдалось в сирийских (т. е. палестинских) монастырях.

Авва Феона на наш вопрос так начал отвечать: древние постановления отцов и продолжающиеся многие годы обычаи предков мы должны исполнять и сохранять, даже если причины их неизвестны; но так как вам хочется узнать причины и основание упомянутого вами правила, то

\\669// я кратко изложу мнение предков наших об этом установлении. Но прежде, нежели я подтвержу слова мои Св. Писанием, немного поговорим о природе и качестве поста. Божественная премудрость через Екклезиаста назначила каждой вещи, т. е. всем обстоятельствам, как благополучным, так и несчастным, скорбным, свое время (Еккл 3, 1—8). Из дел, перечисленных в том месте, ни одного нельзя отнести к числу постоянно добрых: каждое хорошо только тогда, когда бывает в свое время и прилично исполнено, так что если случается не вовремя, то делается бесполезным и вредным. Между тем те действия, которые добры или плохи по природе своей, например: правда, благоразумие, мужество, воздержание и прочие добродетели или, напротив, пороки — не подлежат этому правилу по неизменяемости их природы. Поэтому те действия, которые бывают добрыми или худыми по качеству совершающего их, полезны или вредны не по природе своей, но по расположению делающего или по обстоятельствам времени.

После исследуем, к какому роду добрых дел нужно причислить пост, — к числу ли существенно добрых, каковы правда, мудрость, мужество и воздержание, которые вовсе не могут перейти в противную сторону, или к числу средних, т. е. таких, которые иногда сделать, может быть, полезно, иногда опустить не предосудительно, или что иногда сделать предосудительно, а иногда похвально опустить. Если мы причислим пост и воздержание к существенно добрым делам, то, без сомнения, употребление пищи и пития надо будет почесть делом худым и преступным. Ибо что противно главному добру, то непременно нужно считать главным злом. Но так думать не позволяет нам Св. Писание. Ибо если мы будем поститься на том основании, что будто бы грешно употреблять пищу, то не только не получим никакого плода

\\670// от воздержания, но еще, по апостолу, подвергнемся тягчайшему обвинению за нечестие, так как будем запрещать употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением; ибо всякое создание Божие хорошо и ничто не гнусно, если принимается с благодарением (1 Тим 4, 3); ибо кто что считает скверным, тому то и скверно (Рим 14, 14). Потому никто не был осуждаем за одно лишь употребление пищи; и если осуждаются евшие, то это потому, что с употреблением пищи соединяется или за ним следует нечто предосудительное.

Из сказанного видно, что пост относится к числу средних добрых дел, потому что как соблюдение его не оправдывает нас, так и за нарушение его мы не подвергаемся осуждению, если, кроме употребления пищи, нет преступления заповеди, достойного наказания. Но что касается существенно добрых дел, то без них никому нельзя быть ни в какое время, потому что оставляющий их обязательно впадает в зло. Также и для главного зла не должно быть времени, потому что оно всегда вредно; в случае допущения его не может оно не вредить или измениться в похвальную сторону. А средние дела те, которым назначены известные качества и времена; если правильно соблюдать их, то они освящают; если опустить их, то не оскверняют, таковы, например, брак, земледелие, богатство, уединение, бдение, чтение книг и посты. Все это Св. Писание не определило совершать и соблюдать постоянно, так чтобы нельзя было хоть немного, иногда оставлять их, ибо что положительно заповедуется, за неисполнение того подвергаются смерти; а что предлагается больше как совет, нежели как приказание, исполнение того приносит пользу, а за неисполнение не подвергаются наказанию. Почему предки наши весьма хорошо повелели совер-\\671//шать их, сообразуясь с обстоятельствами, местом и временем, потому что они бывают полезны, если сообразны с обстоятельствами, и, напротив, делаются вредными, если не сообразны с ними. Так, например, скорее жестокосердым, нежели ревнителем благочестия, следует считать того, кто будет сохранять строгий пост даже во время посещения брата, в лице которого нужно принять Христа; к самоубийцам нужно причислить того, кто не изменяет строгих правил, воздержания даже тогда, когда нужно подкрепить ослабевшие силы принятием пищи; не ревность к благочестию, а неразумность докажет тот, кто захочет строго держаться правил поста даже в праздник, когда делается разрешение на пищу. Пост бесполезен для тех, которые хотят посредством его заслужить людскую похвалу, имя святых, о которых говорится в Св. Писании, что получат они мзду свою в настоящее время (Мф 6, 2), равно как бесполезен и для тех, которые постятся не так, как угодно Богу. Последние представляются у пророка спрашивающими Бога: почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь? Бог объявил им, что они не услышаны: вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкой рукою бить других, и сказав, что Он не такой пост избрал, хотя бы они подобно тростнику гнули свои шеи, хотя бы облеклись в рубище и пеплом посыпали свои головы; далее открывает, какой пост Ему угоден, и тем показывает, что один только пост без других добродетелей не может принести пользы. Разреши, говорит Он, оковы неправды… и от единокровного твоего не укрывайся (Ис 58, 3— 10). Итак, видите, что Господь не считает пост существенно добрым делом, потому что он не сам по себе, но при других добрых делах угоден Ему, и что от случайных причин он бывает не только напрасен, но даже ненавистен Богу, как об этом Он Сам свидетельствует у Иеремии: если они будут поститься, Я не услышу вопля их (Иер 14, 12).

\\672//

Милосердие, терпение и любовь или те заповеди касательно вышесказанных главных добродетелей должны соблюдаться не для поста, а, напротив, пост для них. Ибо надо стараться, чтобы те добродетели, которые составляют истинное добро, были приобретаемы постом, а не для поста должны совершаться действия тех добродетелей. Итак, для того полезно сокрушение плоти, для того к нему должно присоединяться воздержание от пищи, чтобы через него мы могли обрести любви, в которой заключается неизменное, постоянное добро. Ибо изучение медицины, золотарства и прочих существующих в этом мире искусств бывает не для инструментов, нужных для производства их, а напротив, инструменты приготовляются для упражнения в искусстве; они как полезны искусным, так излишни для незнающих самого искусства. Они как весьма способствуют тем, которые употребляют их для производства своего дела, так вовсе не могут приносить пользу тем, которые, не зная, для какого дела они сделаны, довольствуются одним обладанием их, потому что сущность их пользы видят только в содержании их, а не в совершении работы. Итак, существенное благо есть то, для которого делается среднее; а само главное добро делается не по другой причине, а только ради своей доброты.