Однако в его квартире есть и странности. Так, дорогие вещи соседствуют с маленьким неудобным кухонным столом советского типа из ламинированных древесных плит. В спальне компьютерный столик стоит так, что к нему невозможно поставить стул, и приходится сидеть на краю двуспальной кровати. Сам компьютер регулярно сбоит и, по-хорошему, требует замены. Но Петр Николаевич не покупает новый и даже не вызывает «компьютерную помощь». Он предпочитает по пятьдесят раз включать и выключать компьютер в надежде, что в очередной раз загрузка пройдет нормально.

Когда-то Петр Николаевич жил небедно. Были времена, что по нескольку недель подряд он работал в режиме полной загрузки: четыре клиента в неделю, что приносило 24 тысячи рублей. По меркам четырехлетней давности это было очень много. Теперь он берет по десять тысяч за курс, а не по шесть, и редко выдается неделя, когда ему удается заработать даже двадцать тысяч рублей. Бывает, он неделями сидит без работы. Какое-то время он не обращал внимания на падение заработка. В конце концов, ремонт уже был завершен, машины Петр Николаевич не держал, детей и внуков у него не было, и только иногда он принимал у себя женщину. При такой жизни больших расходов избежать легко.

Однако дела ухудшались, и Петр Николаевич дошел до того, что стал экономить на еде и держать спецрезерв для платежей за квартиру.

Попытки поднять свою популярность с помощью газетных объявлений и веб-сайта не дали результатов. Обзвон бывших клиентов с целью напомнить, что он платит двадцать процентов за привлечение новых, тоже оказался бесполезен. Петр Николаевич до сих пор не хочет себе в этом признаваться, но созданная им вокруг себя социальная сеть исчерпала свой потенциал.

Петр Николаевич имел несколько друзей (в последние годы они как-то потерялись), один из них был очень обеспеченным человеком. Друзья подсмеивались над его родом занятий и говорили, что с его волей и уверенностью он мог бы преуспевать в бизнесе. Ему даже предлагали помочь со стартовым капиталом (впрочем, не таким большим). Он отказывался и говорил, что у него самого есть сбережения. А бизнесом, заявлял он, ему претит заниматься, потому что бизнес лжив и мешает нести реальную пользу людям. И всегда он прибегал к одному доводу: в одной Москве в год совершает самоубийство 8 тысяч подростков, и в России только каждый десятый не нуждается в профессиональной психиатрической помощи, как же можно в такой ситуации бросить лечение людей и уйти в бизнес? Никто из друзей не думал проверять эти цифры, они к ним просто привыкли.

Теперь времена, когда ему предлагали помочь с бизнесом, давно прошли. Тогда он не согласился, потому что зарабатывал хорошо и был совершенно счастлив: благодаря тому, что не нужно было больше работать на молокозаводе и что у него, за счет клиентуры, много женщин. Теперь он не был так доволен жизнью (хотя скрывал это). Но и помочь с бизнесом ему больше не предлагали. И он временами горько жалел, что не согласился тогда, несколько лет назад.

Насчет собственной материальной обеспеченности у Петра Николаевича тоже есть отточенный миф, как и насчет жены. Во-первых, он никогда не давал клиентам повода усомниться, что через его руки проходит меньше четырех клиентов в неделю. Обилие заказов, любит говорить он, заставляет меня постепенно повышать цены. «Я мог бы заниматься со всеми клиентами и бесплатно, я очень обеспеченный человек, но людям нужен стимул, и приходится брать с них деньги».

Самая любимая часть мифа воспроизводится не для всех клиентов. Дело в том, что в ней затрагивается парагмология, а об этой странице в своей жизни Петр Николаевич старается трепаться поменьше. Он оттягивается и рассказывает про парагмологию только тем, кто проявляет особо жгучий интерес к его персоне (потому что не может удержаться), и тем, кто уже знает о его связи с сектой.

Итак, в полном варианте его миф о богатстве выглядит следующим образом.

Якобы, одна семья, владеющая крупной нефтяной компаний, захотела в далеком 1994 году иметь семейного специалиста по парагмологии. Предполагались также занятия с высшим менеджментом компании. В качестве такого человека, благодаря связям, выбрали его, Петра Николаевича. Его направили на полный цикл обучения в только-только открывшийся Московский Центр Парагмологии, заплатив за его подготовку восемьдесят тысяч долларов. Обучение длилось в течение трех месяцев, по двенадцать часов в день, без выходных, с получасовым перерывом на обед (который следовало приносить с собой).

Эта часть истории нравилась Петру Николаевичу в особенности, потому что она показывала клиентам, как спокойно Петр Николаевич относится к любым тяготам на пути к поставленной цели. Вначале, говорил он, с ним занимались лучшие специалисты организации, приехавшие из США. Впоследствии, учеников стало слишком много, и к зарубежным специалистам подключили «наших недоучек». В результате, под конец качество обучения «было уже не то». Петр Николаевич, сам того не зная, воспроизводил архитипический образ «падшая империя»: вначале была истина, потом стандарты упали, система выродилась, и он был вынужден искать свой собственный путь, чтобы построить империю заново. Закончив обучение, гласила легенда, Петр Николаевич заключил контракт с семьей на один год, сделал несколько собственных открытий, заработал очень большие деньги и был отпущен на волю. Теперь он обеспечен до конца жизни, имеет патент на собственное изобретение и продолжает практику из альтруизма. «Ведь если я знаю, как вылечить человека в сто раз быстрее, чем это делает парагмология, то как я могу сидеть сложа руки?!», — любит хвастаться он.

Правдой из этого является только то, что он обучался в организации три месяца, не заплатив за это ни копейки, и что он имеет запатентованное изобретение (лицензия на которое не была запрошена за пять лет ни разу). На самом деле, знакомый физик заразил Петра Николаевича парагмологией еще до открытия центра в Москве. В тяжелые годы кризиса, в условиях безденежья, тоскливой работы на молокозаводе и распрей в семье, Петр Николаевич схватился за парагмологию, как за спасительный круг. Многие мужчины в те годы использовали для снятия стресса компьютерные игры DOOM и Dune, а также сеть ФИДО, засиживаясь на работе допоздна и провоцируя ревность жен.

Когда открылся Московский Центр Парагмологии, организация столкнулась с проблемами. Она испытывала жесточайшую конкуренцию со стороны других сект и страшный недостаток кадров. Поэтому в первый год, на деньги из-за рубежа, центр бесплатно обучал кадры. Критериями для приема на курс было знание базовой книги по парагмологии. Петр Николаевич откликнулся и занимался в течение трех месяцев (только по выходным, но действительно по двенадцать часов в день). За это время он тайком сделал ксерокопии всех доступных книг и обучающих курсов, в том числе тех, до которых он в лучшем случае добрался бы под конец года обучения. Однажды его на этом поймали и выгнали (организация имела очень строгие правила в отношении предателей и просто хитрожопых личностей).

Чтобы понять дальнейшие действия Петра Николаевича, нужно остановиться на двойственности его сознания. Эта двойственность позволяет ему сочетать мошенничество с верой в то, что он несет благо. Сочетать в себе волевого мужчину с патологическим лжецом. Направлять усидчивость на бесполезные вещи. Одновременно верить и в эффективность, и в неэффективность методик парагмологии. Верить в то, что он излечивает людей и при этом жаловаться на клиента, который приходит к нему уже пять раз и с каждым разом все больше съезжает с катушек.

Амбивалентность сознания и подтолкнула Петра Николаевича к тому, чтобы начать занятия со знакомыми по сворованным из секты материалам. Мотивация его была многогранной: с одной стороны, это был способ находить себе женщин (он только-только пережил развод), с другой, нельзя же было даром пропадать его усилиям по воровству материалов, с третьей, это был способ отомстить секте, так мерзко с ним поступившей.

Наконец, это была проверка действенности методов и (одновременно) способ принести людям добро, излечивая их.