Ночью У вдохновенья неприметен лик — покажет перст, мизинец, волос, ухо… То водопад, фонтан… И тут же сухо во рту, в гортани… Горьковато лишь в душе, а там – во всех её сторонках… Бежишь, плутаешь лабиринтом троп нехоженых – то путаных, то ровных… Попадаешь, подержишься за трость… Куда-то приползёшь, придёшь, достигнешь — вот тронный зал, корона, скипетр, люд… Осмотришься – как он уже не люб — удел нелёгкий… На! Бери! Да ты – где ж?… 3 февраля 2005 Калейдоскоп Всех солнц не соберёшь. Храня его в груди, разнимешь на восход, закат, зарю и проблеск, как если б заглянуть в глазок и покрутить — забава для детей, и юности – на пробу. Как если б заглянуть в глазок и покрутить — о, что ни поверни – всё кажется не промах, всё краше, но зачем? Постигнувшим – что проку? Всех солнц не соберёшь – храни его в груди. Ты помнишь день и час, в какой тебя согрел его безмолвный луч, а ты услышал голос, и, слушая призыв из пламенного горла, ты следуешь – дитя, подросток, муж, согбен… Согбен и стар… Иль мудр – прими на выбор. Стекло в игрушке – жизни не пример. Одна судьба – прими её размер, пока ты здесь, пока ещё не выбыл. 3 февраля 2005 * * * Как ты, волна, ни бейся, утёса ты не смоешь. Смотреть из поднебесья, с волной воздушной, можно на горные уступы и впадины глухие… И разглядеть, что тут ты, внизу нагорных хижин. Но капля камень точит, сдвигается Рукою пространство… И рекою течёшь подземной тонкой. То сякнешь, то бурлишь, то озером затихнешь, от прежних небылиц уплывшая – за тыщи… Чего? – Да надо ль знать? Течёт поток словес… И в новую волну, без промаха, Ловец забрасывает снасть. 8 февраля 2005 Встреча А когда я приду – я скажу, а когда я приду… Я смолчу, как и ты – только дрогну губами. Незаметно сниму золотистую цедру кожур мандариновых… Чуть фитилёк у лампады убавлю. То стесняет, то жмёт — давит быль. Кожура мандарина, прихотлива, легла – подсыхает её завиток. Разом цитрус и дух из ночи палестинской… Не то. Разом горечь и мёд, а не дар жидковатый ландрина. Что скажу, что смолчу? Это будет слеза и слеза, это будет сиянье, увы, не Фаворского света. Не неверен, но верен Фома, отвечающий смело… Не могу произнесть – перемалывать тайну в молву. Я в Углу попрошу – пусть одна остаётся стезя. Где Господь наш и Бог, и где мы, неразумные дети, так хотевшие в жизнь замешать и страданье, и свет, так спешившие жить и того получившие сверх. Мы с тобой перед Ним постоим напоследок – раздеты. Я войду в твой чертог. 9 февраля 2005 В рожденье Качались птицы на ветвях, а бури не было в помине. Сегодня здешние ветра гуляли далеко по миру. Здесь лёг оплаканный поэт. Легка земля в прозрачном платье. И снег лежит, и снова плачет дитя на недалёкой даче, всё повторяя букву «м»… Всё повторяя букву «м» — экслибрис своего рожденья… А на заснеженном растенье качается пернатый эльф… Здесь стихотворца тих приют, лишь скрипнул снег под ножкой девы, пришедшей поутру без дела, когда в безмолвии блестела звезда, упавшая – в июнь. 11 февраля 2005 * * * А было? – сад и райского пера и пенья райского – глазок, свеченье, эхо… Ты – в нём, живёшь и знаешь – Это. …А было, что и сад – тебе не рай. О, алчность – Евин горб, порог Адамов! Ну что не жить под щебет сладких птиц? Что музыка, молчанье, голос, тишь — здесь, где не рай? Коль помнится – а там он! А там он – днесь, и Праотец у врат. И где-то мы, кто поодаль, кто дальше, утраченного ждём, теряясь – враз, блуждая по садам, не райским даже. Блуждая по садам – не тем отнюдь… Единое разменивая скоро, и жизнь, соединённую в одну, без страха выкорчёвываем – с корнем. 17 февраля 2005 Перед весной Посадский день не светел, а угрюм. Успенский купол только остров в небе. И ягоды, похожей на урюк, здесь не видать, а так хотелось мне бы туда, где купол неба синь до дна и в синем небе золотые звёзды… Которые сияют на извёстке посадского собора… Как одна звезда сияла над родильным хлевом… Но день угрюм, и тучи мрачных птиц над Лаврою – что богомольным хлебом, как богомольцы, падавшие ниц. Но день что дар – приму его навеки. Горька рябина, жив честной народ, стоявший нескудеющим навершьем сквозь непрерывный времени нарост. Сияй, звезда! Мы здесь в твоей юдоли, какие б ни манили небеса. Лишь день угрюм. Так смотрит – не весна, теснящая непрожитою долью… А нам бы – так: навстречу, сколько сил, шагать на свет негаснущей лампады. Идти – туда, в груди не угасив живой огонь, чтоб, не дойдя – не падать. Сергиев Посад, 18–21 февраля 2005 |
