По дороге, когда ездили туда-сюда, С. П., который, как и я, внимательно следит – этому нас научила покойная В. С. – и за экономикой, и за политикой, рассказал, что сейчас в Москве возникла проблема с крановщиками башенных строительных кранов. Раньше эти самые квалифицированные на стройке люди получали по 70-90 тысяч, сейчас зарплату им резко понизили, и крановщики отказались работать. Вроде бы сейчас на крановых башнях сидят выходцы из бывших республик.
Вечером позвонил Коля Головин и пригласил поужинать в его ресторане. Я отвез в подарок свою последнюю книгу, где в словнике несколько раз встречается его имя. В качестве ответного жеста он меня хорошо накормил: рыба дорада, прекрасный и большой итальянский салат. Очень интересно рассказывал о владельцах и учредителях. И замечателен был его рассказ еще и о том, как он боролся с воровством среди молодых менеджеров. Я всегда думал, что молодые не воруют. Да еще как! В качестве некого «свидетеля» он пригласил для исполнения роли посетителя студента Щукинского училища.
11 мая, понедельник. Плохо спал, но, кажется, все закончил. Утром еще навел марафет в рукописи и теперь не уверен, что люди, ради которых я, собственно, гробился в отпуске, выполнят свои обязательства. Издатель пока не звонил, а Ира из нашего «Колокола» сказала, что вроде бы следующий номер пойдет сдвоенный, и вообще к верстке она еще не приступала.
Днем созвонился с Егором Анашкиным, и решили поехать к Юре Авдееву. Как ни странно, ему все же лучше, мне кажется, он почти все понимает, но еще не все может сказать. Дома с ним все время и, пожалуй, безотлучно находятся его дочь Маша и собака. Пес вырос и меня уже почти забыл. Чтобы поддержать Авдеева, я принес ему свою последнюю книгу. Он сам нашел свою фамилию. Больной с кашей во рту Авдеев напомнил мне в какой-то момент Валю. Она так же, когда что-то не могла сказать, начинала хитрить и пользоваться обходными формулами. Но она все-таки на какой-то период восстановилась. На обратном пути долго шли с Егором пешком, перебирая все последние события искусства.
В Москве пожары. Еще утром по радио слышал, что горит какой-то игровой клуб в районе Новинского бульвара. Пожарные машины обстреливают его водой с Садового кольца. Садовое перекрыто в обе стороны. А вот вчера в Москве тушили пожар на газовой магистрали: взорвалась труба диаметром в метр и с давлением в 12 атмосфер. Столб огня поднимался, как говорили по радио, на высоту в 150 метров. Все это произошло в нашем районе на Юго-Западе. Обо всем этом, может быть, я и не вспомнил, но в метро, по дороге к Авдееву, прочел в «Российской газете» большое интервью главного государственного инспектора по пожарному надзору Геннадия Кириллова. Здесь много интересного, я выделю два момента. Первый выглядит так: «Недавно я заехал в сельскую больницу, а мне главный врач говорит: «Геннадий Николаевич, вы требуете, чтобы у нас была пожарная сигнализация, а у меня нет нормального прибора для анализа крови. Для меня что главнее? Я же врач, должен лечить…» Если на все сказанное посмотреть по Фрейду, как на оговорку, то станет ясно, как обстоит дело и с медициной, и с противопожарной сигнализацией. Второй подобный момент связан с темой поджога: выгорают центры больших старинных городов, застроенные деревянными историческими зданиями. Поджоги совершаются, чтобы отдать в застройку эти лакомые и дорогие участки земли. И вот тенденция: «В среднем по России количество поджогов ежегодно увеличивается на 5-7 процентов». Дальше идет комментарий: «Причем горят не только жилые дома, но и рынки. Идет война за передел собственности».
Вторая заметка, которую я с интересом прочел, касалась свиного гриппа. Он в двух неделях от Москвы. Газета, которую я читал от 5-го мая.
Лена, девушка Игоря, уехала сегодня вечером в Киев.
12 мая, вторник. Все утро «Эхо Москвы» говорит о гибели губернатора Иркутской области. Все, как обычно, летел вертолетом. Тем более что вертолет какой-то частный, американский, зарегистрированный чуть ли не в Московской области на имя некого бизнесмена, уже это вызывает некоторые вопросы. Официально продолжают утверждать, что губернатор Игорь Есиповский совершал в воскресенье облет, чтобы выбрать место для рекреационного центра. Это у журналистов вызывает сомнение, похоже, что опять охота. Вертолет взорвался, не очень ясно, пять человек или четыре летело в нем, поднялся в воздух вертолет тоже с просроченным разрешением на вылет и прочие детали. Это уже гибель третьего губернатора. Ощущение, что это месть свыше, за какие-то провинности. По радио был опрос: одна из женщин говорила, что пусть все же летают и охотятся, но за свои денежки и на своих вертолетах.
С одиннадцати в институте, кое-что доделал по кафедре, в частности, решили с Надеждой Васильевной сделать график на июнь, на защиту дипломов каждому преподавателю. Дипломников-заочников нынче 67. График я делаю, дабы наши преподы не решили, что учебный год уже закончился. Ректор, я его встретил во дворе, лукаво улыбается: закончили ли ваши мастера отдыхать после праздников. Е. Ю. Сидоров уехал во Францию, пропустив не один, как мы, а два семинара, договорившись, кажется, с Николаевой, чтобы его студенты походили к ней. К ректору, как я его просил, он не зашел, полагая, что сойдет. В принципе ничего страшного, как-нибудь обойдется.
Семинар прошел довольно благополучно. Меня определенно восхищает чутье наших студентов. Сема под орех разделал Сашу Нелюбу за ее холодность и формальное письмо. Лучше прошла Вера Матвеева, хотя первый ее рассказ о какой-то секте педофилов сильно пощипали. Если уж берешься за что-то серьезное, то обойдись без скороговорки.
После семинара приехал все же издатель «Молодой гвардии», пожалуй, я на отдыхе гробился напрасно: крайний срок не 15 мая, а еще через три недели. Воистину, автор бесправен перед издателем. Передал текст, обещали завтра перезвонить.
Совершенно обессиленный, пришел домой после семинара. В Москве похолодало, упало давление, но есть еще и ощущение надвигающейся болезни, все ломит. В постели лежал и просматривал книги, представленные на премию Москвы. Здесь роман восьмидесятилетней Еремеевой, актрисы Малого театра и жены Ильинского. Действие в Канаде и полно милых коммерческих штампов и красивостей. Собрание рецензий Якубовского на хорошей бумаге и чуть ли не за всю жизнь, и, как всегда, еще один «собранный» том из МХТ им. Чехова – критика за первые сезоны существования театра. Все это боковые ветви настоящего творчества. Исключение составляет, пожалуй, только сборник Инны Кабыш, но, кажется, она не нравится дамам из комиссии.
13 мая, среда. В Москве похолодало, упало давление. Или именно поэтому или потому, что простудился, утром встал с постели, все болит, мышцы, суставы, кости, болит голова. Но, может быть, здесь и какое-то отравление. В понедельник купил на рынке возле метро «Университет» килограмм творога, хотя понимал, что из-за праздника, наверное, не было подвоза, и утром во вторник этот творог с таким же не очень свежим кефиром съел. Кстати (вечером у меня все «кстати»), по одной из программ показывали страшный фильм о современной торговле продуктами в супермаркетах. После этого я просто боюсь что-то покупать, это стремление продать все, даже испорченное, видимо, в русской торговле неискоренимо. Есть приемы, в которые просто невозможно поверить, но приходится. Витя тут же рассказал, что когда они с Леной купили какие-то сладости в Обнинске, то обнаружили три или четыре, одна на другой, наклейки со сроками давности.
Отравился или нет, но вставать было нужно: сегодня в Доме журналистов прощание с Анатолием Захаровичем Рубиновым. Ах, как жалко этого человека и легенду нашей большой журналистики. Из-за немощи Витя меня подвез до ДЖ, а потом отвел машину в Лит.
К моему удивлению, как я ожидал, ДЖ не был полон. Но народ все же пришел, люди немолодые, уходит наше поколение. Встретил Лену Мушкину, Юру Изюмова, Удальцову. Пришел совершенно больной, как и я, Леня Колпаков. Был, конечно, Слава Басков.
