На улице мороз свыше двадцати градусов, а мне надо ехать на Пушечную, где сегодня в музее экслибриса отмечают юбилей – 35 лет! – со дня основания того, что раньше называлось Всесоюзным обществом книголюбов. Сегодня это уже звучит с невероятной важностью – Международный союз книголюбов. Я здесь председатель. В общем, оделся потеплее и потопал на метро.

В музее была организована выставка из фотографий и документов. Здесь путь нашего общества от достатка и почета к бедности и той скромности, которая называется нищетой. Учредительное собрание общества открывалось в Колонном зале, переполненном народом. Юбилей мы отмечаем в небольшом зальчике, и нас человек пятьдесят. Если интерполировать происходящее на процессы, связанные с книгой, то можно провести параллели. Под руководством людей, многие годы возглавлявших издательское дело, книжную торговлю и книгораспространение, наша страна теряла книжные магазины и меняла приоритеты в литературе. Один из этих руководителей, доживший на своем посту и до сих пор, подписал благодарственный диплом нашей организации.

Несмотря ни на что, юбилейное собрание было проведено хорошо. На местах в областных отделениях работа идет, народ, несмотря на отсутствие какой-либо поддержки из центра, линию свою тянет и не хочет сдаваться. Я получил грамоту Книжного союза, подписанную С. В. Степашиным. Другие получили грамоты от префекта центрального округа Москвы, от В. Сеславинского, благодарности от министра культуры, а общество – даже благодарность от мэра Лужкова. Потом немножко все выпили, закусили, и я ушел.

В организации всех наград свою роль сыграл Ашот, которого я заранее свел с обществом. Он во время собрания сидел в первом ряду и следил за тем, как я дерзко выговаривал свою речь.

К юбилею вышел 33-й выпуск «Альманаха библиофила». Я прочел еще раз предисловие к альманаху, которое называется «К технологии общности», и подумал, что сделал я это неплохо. По крайней мере, эту статью можно будет включать в мой так еще и не вышедший сборник об искусстве.

Выйдя из музея экслибриса, я решил заглянуть во двор находящегося рядом Щепкинского училища. Вчера на экране, который иногда появлялся на сцене Малого театра, несколько раз показывали памятник актеру Щепкину, стоящий в том дворе. Здесь раньше было еще и хореографическое училище. Но двор был закрыт и заперт. Через решетку памятник не виден.

Сегодня же умер телевизионный ведущий и актер Турчинский. Умер совсем молодым. Он был еще борцом, чемпионом и невероятным силачем. Недавно я увидел его на какой-то огромной рекламе, где Владимир рекламировал банковскую надежность. Во время телевизионного объявления о его смерти выяснилось, что Турчинскому принадлежал еще и фитнес-клуб. А вот умер.

17 декабря, четверг. Сегодня спал, и еще спал днем, Меня беспокоит некоторая боль в левой половине груди. Еще год назад мне хирург посоветовала сходить к онкологу. Но если бы эта дура не посоветовала, ничего бы и не болело. Всю первую половину дня читал книгу Туркова. Читал с карандашом в руках и делал пометки. С такой жадностью я давно книг не читал, пожалуй, с детства, когда глотал «Всадника без головы». Но там таинственный сюжет, а здесь чужая жизнь с полуизвестными мне литературными подробностями. Отдельные детали просто бесподобны. Конечно, по воспитанию и по образу мысли А. М. принадлежит к либеральной части общества, но это один из тех либералов, у которых чувство справедливости находится не только для своих. Еще, конечно, редкое умение повествователя, умение взять эпизод в блеске подробностей.

В моих бумагах уже несколько дней лежит вырезка из «Коммерсанта» о многочисленных судах Юрия Лужкова, которые он ведет против Немцова.

В иске от правительства Москвы и от себя лично Юрий Лужков требует опровергнуть шесть фраз из доклада Бориса Немцова:

– «коррупция в Москве пронизывает фактически все сферы жизнедеятельности… тлетворный для московских чиновников пример – Юрий Лужков и его жена»

– «…вместо декларируемого Лужковым социального равенства на практике в жизни москвичей получается чистой воды обман»;

– «идет активная вырубка насаждений в некогда зеленых районах Москвы, например на Соколе».

Должен сказать, что, несколько раз побывав в суде, я твердо знаю, что судиться лучше всего не лично, а при помощи юристов и адвокатов, которые, наверное, и у Лужкова и у его противника имеются. А еще лучше судиться, т. е. платить судебные издержки, за счет ведомства, в котором работаешь. Что касается самого предмета спора, то большинство знают, что «оба парня бравые, оба хороши».

«За шесть фраз из доклада господина Немцова мэр и правительство хотели получить 5 млн. руб. Столько же господин Лужков требовал с газеты «КоммерсантЪ», которую привлек в качестве соответчика и просил опровергнуть заявление господина Немцова «Ъ»: «Я считаю, что Лужков – коррупционер и вор, а я нет!» Оно было высказано в ответ на заявление пресс-секретаря мэра Сергея Цоя, сказавшего «Ъ», что «Лужков – это фигура, а Немцов – ничто».

Все это совершенно соответствует нашему времени и веселит публику. Суд ведет себя разумно, как рефери на петушиных боях, и не дает никому до поры до времени реальной победы – а кто тогда будет драться в следующий раз?

«Из шести оспоренных мэром фраз суд признал порочащей честь и достоинство Юрия Лужкова только одну: «Для многих москвичей давно не секрет, что коррупцией пронизаны все уровни московской власти. Нам очевидно, что тлетворный для московских чиновников пример – Ю. Лужков и его жена». По мнению суда, это высказывание формирует«мнение о том, что результатом деятельности московского правительства под руководством Юрия Лужкова явилась коррумпированность всех сфер жизни города, а также об осуществлении мэром и правительством Москвы деятельности вопреки законным интересам общества и государства…»

Я пишу не дневник, а летопись обывателя. Не обвиняйте меня в излишних социальных подробностях – обыватель в наше время обижен, он недооценен, его раздражает богатство, которое он проморгал, когда все остальные воровали. Его раздражает телевидение, депутаты, успешные писатели, даже ушлые преподаватели, которые плохо исполняют свой долг.

Вечером наварил прекрасных щей из кислой капусты. Это на дни после праздника.

18 декабря, день варенья, пятница. Сплю последнее время не то что плохо, а беспокойно. Как всегда, во сне то ли говорил, то ли видел Валю. Когдав восьмом часу зазвонил телефон, я, еще не проснувшись, схватил трубку, спросил: «Валя?» Я любил вот так отгадывать звонящего. Но это был Саня Ядринский, который помнил о дате моего рождения.

Довольно удачно через морозную Москву доехал до Савеловского вокзала, возле которого живет Юра Апенченко. А главное, машина завелась. Ехал за пловом, который он уже на протяжении нескольких лет варит на мой день рождения. Надо сказать, что плов его пользуется большим успехом, и известны случаи, когда еще на подходе кто-нибудь из гостей спрашивает: плов еще не съели?

В отношении дня моего рождения выработался определенный ритуал – уже лет пятнадцать я его праздную в институте. Раньше в зале и звал весь институт, а теперь на кафедре, но все равно приходят почти все, кто в этот день бывает в институте. На этот раз была пятница, но все равно, как насчитала Надежда Васильевна, приходило 78 человек.

Как и в прошлые годы, Надежда Васильевна освободила меня от всех забот, я только дал немножко денег, а закупку спиртного и закусок она целиком взяла на себя, и когда я приехал с пловом в огромном чугунном казане, на столе все уже стояло в изобилии. Насколько лучше, чем дома, когда два дня измылишься, делая запасы и расставляя посуду, а когда гости придут, думаешь: скорее бы все закончилось и лечь спать. Главными моими гостями, как всегда, был Лёня Колпаков и Юрий Иванович, оба и близкие мне люди, и прекрасные и умные говоруны. Замечательно говорил и Толя Королев, все время шутливо напиравший на то, чтобы я заканчивал писать, потому что, дескать, моя интенсивность как бы укор в лени для всех остальных. Толя, кстати, подарил мне книжку С. Чупринина «Русская литература сегодня», в которой, по его мнению, автор рассказал о Есине все, кроме того, что он хороший писатель. Думаю, что Толя здесь несколько несправедлив, жанр такой.