Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Данная схема обретает свою актуальность исключительно в рамках мно­гого. Действительные предметы есть многое, причем такое, которое участву­ет в едином. Что касается многого, то в афинской школе выделяются три его типа: множество стихий, множество частей и множество видов; разумеется, все эти типы множества соответствуют каждый своему моменту эманации: стихии — пребыванию, части (и целое, без которых части непредстави­мы) — выходу за свои пределы, а виды — возвращению. Стихии есть пер­воэлементы вещей, которые при своем слиянии в образующееся из них теря­ют свою сущность. Дамаский понимает стихии расширенно: это не только че­тыре природные стихии (огонь, земля, воздух и вода), но вообще все то, из чего образуется сущность. Поскольку сущность всегда есть нечто умопости­гаемое, то умопостигаемы и стихии, которые, следовательно, могут быть вы­ражены, например, в рамках некоторого определения. Так, если определять человека как разумное и смертное живое существо, то стихиями, образующи­ми сущность («существо») человека оказываются «разумное», «смертное» и «живое». Части есть то, что определено в соотнесенности с целостностью и друг с другом, причем как нечто относительно независимое; они могут быть как одинаковы, так и неодинаковы. Целое и части тождественны жизни и вечности. Виды — полностью определенное многое, причем каждый вид не зависит ни от любого другого, ни от всех их вместе взятых, которые образуют то, что называется плеромой (полнотой) видов. Ум есть плерома видов; от­метим, что плеромы образуют иерархическую структуру и возможно наличие плером плером. Низшие среди видов есть так называемые материальные эйдосы, которые сочетаются с материей как с не-сущим, и в рамках такого сочетания материя трансформируется в феноменальное сущее.

Низшим среди действительных предметов следует считать атомы. От­метим, что неоплатоническое понимание атомов отличается от принятого в атомизме, согласно которому все состоит из мельчайших неделимых частиц- атомов и пустоты. По поводу таких атомов еще Плотин вынес свой вердикт: их не существует. Атомом в неоплатонизме называется сочетание материа­льного эйдоса с материей, то есть то, что Аристотель называл отдельным, а также сущностью в первом смысле этого слова, примером каковой является вот этот человек, скажем Сократ[119] Сущностью в неоплатонизме также почитается то, что в ходе эманации первоначала, которое само по себе бессущностно, оказывается логически противостоящим единичному. Единичным называется то, что предицируется как генада, то есть рассматривается в плане его единства. Например, вся­кое сущее есть генада, которая ему предшествует, и при таком рассмотрении оно оказывается божественным. Таково, в частности, единичное знание, число и т. д., которые противостоят сущностным [120]. Сущность, с одной сто­роны, тождественна, а с другой — не тождественна наличному бытию. Дамаский рассматривает соотношение этих категорий в данном аспекте ве­сьма подробно в соответствующих главах публикуемого трактата. В качестве многого сущность состоит из стихий; первые стихии — это предел и бес­предельное.

Жизнь рассматривается как кипение и бурление сущности в процессе эманации. Она тождественна, с одной стороны, целому и частям, а с дру­гой — вечности. Как многое жизнь состоит из частей.

Ум есть определенное множество эйдосов, то есть родов и видов. Поми­мо этого, он может быть чистым, сущностным или умным (мыслящим); по­следний оказывается знанием. Мыслящий ум — всеобщий демиург Зевс, важнейший признак которого — попечение о последующем, которое, будучи феноменальным, всегда возникает на основании принципа подобия, то есть как подобное и не подобное предшествующему и самому себе.

Принцип 5. Эманация происходит сперва как внутренняя, а затем — как внешняя; сперва — как единовидная, а затем — как неединовидная; сперва — как эманация вглубь, а затем — как эманация вширь

Эманация осуществляется как разворачивание множества из единого. При этом в виду имеется любое единое и любое множество. В этом смыс­ле всякая сущая вещь может пребывать в трех состояниях: в качестве причины, в наличном бытии и в смысле сопричастности. В качестве причины последующее существует в предшествующем. Например, отец в своем наличном бытии оказывается причиной сына как наличного бытия и потому сын в отце существует в качестве причины. В смысле сопри­частности предшествующее располагается в последующем. Например, в на­личном бытии прекрасной статуи красота-в-себе существует в смысле со­причастности. Что касается причин, то они могут быть трех видов: созидаю­щие (το ποιητικόν), парадигматические (το παραδειγματικόν) и целевые (το τελικόν) [121]

Множество в наличном бытии есть внешнее множество. Множество в качестве причины есть внутреннее множество, которое эманирует первым внутри предшествующего и представляет собой свернутое мно­жество, или множество-семя. Затем по образцу такого множества строит­ся внешнее. Внутреннее множество является множеством·в-себе, а не множеством стихий, частей или видов. Оно есть единое, а вернее, объеди­ненное, которое не слагается из чего бы то ни было, а предшествует этому чему-то как нерасторжимое. Следует отметить также, что внутреннее мно­жество существует только в процессе эманации, то есть в соотнесенности с внешним.

С другой стороны, эманация оказывается единовидной (όμοειδής) и неединовидной (άνομοειδής). Последующее является либо таким же (по­добным), как предшествующее, либо не таким же (неподобным). Собствен­но, проблематична лишь неединовидная эманация, вернее, ее причина. Да­маский говорит, что единовидная эманация происходит путем разделения на части, в то время как неединовидная — вследствие предвосхищенной в предшествующем инаковости. Предшествование здесь не таково, как в слу­чае внешнего и внутреннего множества. Сперва эманирует единовидное, а затем — неединовидное.

Следующим аспектом эманации является эманация вглубь (κατά βάθος) и вширь (κατά πλάτος). Данное деление основано на геометриче­ских представлениях о наличии у тела трех измерений: длины, ширины и глубины, а также на понятии предела. Симпликий пишет: «...линия как пре­дел поверхности неделима [в смысле родов и видов] по ширине, а поверх­ность как предел тела — по глубине»[122] что же касается таких объектов, как точка и настоящий момент, то они неделимы ни в каком отношении. Распро­страняя данное положение на деление на роды и виды вообще, мы получаем две последовательности предметов: идущую вглубь (одномерную) и вширь (двумерную). Таким образом, эманация разворачивается в пространстве двух родов: одномерном и двумерном. Поскольку двумерное пространство может быть сведено к одномерному, эманация вглубь, которая соответствует гомеомерному делению, предшествует эманации вширь (негомеомерному де­лению и вычленению родов и видов). Пребывание в данной схеме может быть отождествлено с нульмерным пространством, а возвращение — с трех- и четырехмерным. Пребывающему нульмерному объекту в неоплато­нической версии халдейской теологии соответствует понятие «исток», одно­мерному выходу за свои пределы — «последовательность вещей», или «по­ток», двумерному же — «проток».

Девять гипотез «Парменида» как наглядное представление эманации в ее теологической интерпретации

Для понимания настоящей главы не­обходимо отчетливейшим образом пред­ставить себе, что такое эти восемь ги­потез «Парменида». Без такого отчетли­вого представления предлагаемый нами сейчас анализ этой неоплатонической ин­терпретации может внести только туман и полную неразбериху в головы читателей.

Л. Ф. Лосев. История античной эстетики. Последние века
вернуться

119

Данное определение триады «роды—виды—атомы» принадлежит Порфирию. «Итак, поскольку стоящее выше категорийно определяет (κατηγορουμένων) стоящее ниже, вид будет категорийно определять атом, а род — вид и атом; высший же род (τό γενικώτατον) — род или роды... вид и атом. В самом деле, высший род определяет все стоящие ниже его роды, виды и атомы, род, предшествующий высшему виду,— все высшие виды и атомы, просто вид — все атомы, а атом — только одно частное. Атомом же называется Сократ, именно вот это белое и именно вот этот подходящий сын Софрониска, если, разумеется, у него единственный сын — Сократ. Так вот, атомами подобное называется потому, что каждое из них составлено из собственных признаков, та же самая совокупность которых никогда не могла бы появиться в применении к другому» («Введе­ние к „Категориям” Аристотеля», IV. 1,7.12—23)

вернуться

120

1 Разделение на сущностное и единичное восходит к диалогу Платона «Парменид» (143а4—144е7), где доказывается, что частей единого, то есть генад, столь же много, сколь и частей сущего, то есть сущностей, а именно бесконечное множество. Прокл на этой основе сформулировал свое учение о генадах сущего — о богах (см., например: «Платоновская теология», 1.3,14.14 сл.). «Комментарий к трактату „О душе”», 11.251.19—21.

вернуться

121

Данная классификация первых причин в неоплатонизме выдвигается как оппозиция аристотелевскому учению о четырех причинах (формальной, материальной, движущей и целевой). Автор ее неизвестен, очевидно лишь то, что уже Сириан пользуется приве­денной схемой как общеизвестной (см., например: «Комментарий к „Метафизике”», 26.18; 109.36 и т. д.). Симпликий возводит данную классификацию причин к Платону (см.: «Комментарий к „Физике”», 9.7.7 сл. и другие места), хотя наличие у последнего именно такой системы причин весьма сомнительно

вернуться

122

«Комментарий к трактату „О душе”», 11.251.19—21.

18
{"b":"313787","o":1}