Не следует путать Б-жественное Откровение с тем, что принято сегодня называть мистическим опытом. Можно до бесконечности упражняться и совершенствоваться в искусстве медитации, искать, как говорят искушенные американцы, альтернативное состояние разума. В поисках духовной экзальтации посредством определенных упражнений или воздействий на организм извне многие с легкостью впадают в транс. Некоторые проделывают просто удивительные вещи ради того, чтобы испытать наслаждение, ощутить душевный комфорт, застыть в состоянии блаженства, упоения красотой, получить новый импульс и ощущения для своего творчества. Но все эти техники мистической практики лишь приводят к потере человеком своего Я, лишая его шанса на осмысленный, рациональный контакт с духовной реальностью.
Более полувека назад один английский писатель издал свою книгу, которая, как и многие другие, привнесла толику зла в наш мир; вместе с тем сама она по сей день остается довольно любопытной. Ее автор — Олдос Хаксли, создатель многочисленных романов для интеллектуалов. Одна из его антиутопий, О дивный новый мир, особенно интересна тем, что в ней множество параллелей с книгой другого английского писателя — 1984 Джорджа Оруэлла (хотя, зачастую, и противоречит ей). Но книга Хаксли пугает нашего современника гораздо больше. Ведь сегодня предсказанное им представляется весьма вероятным, и с течением времени все более и более зловещим, поскольку становится все реальней: переход от уже существующей генной инженерии к инже-нерии сознания позволяет создать общество, в котором все будут счастливы. Парадоксально, но факт: ужасает именно идея перманентного, всеобщего счастья.
Хаксли был одним из первых, кто испытал на себе воздействие галлюциногенов. В то время ЛСД еще не был изобретен, но время от времени для поддержания своих творческих способностей писатель пользовался веществом, дававшим подобный эффект: мескалином. Так он написал еще две книги, в которых пытался найти философское обоснование идеям, пришедшим ему в голову, когда он находился в состоянии транса. Одна из них называется Двери восприятия, другая — Рай и Ад. Обе книги очень талантливы, и, похоже, весьма содействовали появлению субкультуры наркотических средств.
Главная его ошибка заключалась в твердой убежденности (граничившей со святой верой) в том, что наркотики способны открыть доступ к потустороннему. На самом деле наркоман всегда входит в одну и ту же дверь, за которой нет ничего, кроме него самого. Встреча с самим собой может принести много неожиданных сюрпризов, но так и не даст ответа на основной вопрос: что находится за границей этого мира, зачем он вертится? Многие задают его себе и, чтобы найти ответ, покупают ЛСД или другие средства — при желании все это относительно легко достижимо. О, ты можешь погрузиться в фантастические видения, непередаваемо колоритные и пестрые, испытать острейшие переживания, а при наличии творческого воображения и принадлежа к кругу законодателей вкуса, в состоянии воплотить их в литературных произведениях, на холсте или музыкальными средствами. Наркотик распахивает ворота к новому знанию, дарует возможность посмотреть на себя под иным, непривычным ракурсом, и открывшееся может показаться кое-кому, склонному к нарциссизму, пленительным и прекрасным. Если это так, тогда почему другие, используя тот же наркотик, не попадают ни в Рай, ни в Ад, а сюжеты их видений пошлы и примитивны?
Суть не в том, как достичь столь страстно желаемого блаженства — используя химические препараты, с помощью медитации или самобичевания. В средние века один довольно интересный человек, мистик (по совместительству он работал византийским императором), постриженный — вероятно, вопреки своей воле — в монахи, написал на неплохом греческом языке о том, как достичь транса, медитативно сконцентрировавшись на области своего пупа. В этой связи он дает ряд практических советов и описывает удивительные откровения, которые пережил благодаря подобным медитациям.
Какими бы средствами человек ни достигал транса, он неизменно замыкается в себе, блуждает по коридорам одного и того же здания, в котором обитает и которое никогда не покидает. В то же время голос Откровения доносится к нам извне, из бескрайнего пространства, окружающего эти четыре стены. И субъективное восприятие этого голоса вторично по отношению к факту Б-жественного послания. Моше видел пылающий куст, это было его индивидуальным опытом. Но такого же рода опыт постоянно приобретает каждый из нас. И не столь важно, что мы видим: огненные столпы, небесные колесницы, ангелов с обоюдоострыми мечами или нечто не столь вознесенное над нами, — существенным остается сам факт Откровения — послания с того берега. А благодаря какому атрибуту Творца оно стало возможным и как ты это воспринимаешь, несомненно, не главное здесь.
Принципиальная разница между научным знанием и Откровением — и это вовсе не теоретическое замечание теолога — состоит в том, что наука, как бы далеко она ни продвинулась, большей частью занимается причинно-следственными связями в материальном мире, проявлениями различных эффектов в нем и исследованием его структуры и составных элементов. Откровение же раскрывает метафизический источник мироздания и конечную цель Творения. И эти знания могут быть получены только как дар.
Работа доставляет ученому интеллектуальное наслаждение. В свое время мне приходилось заниматься наукой, и я знаю, какое от этого получаешь удовольствие. Но это быстро проходит. Ведь и ученому не дает покоя ответ на вопрос, для чего создано все то, что он исследует и классифицирует. К сожалению, даже потратив деньги на самый большой, мощный и совершенный циклотрон, ответ на вопрос о конечной цели мироздания люди так и не получат. Представление о науке как инструменте познания, имеющем неограниченные возможности, понемногу уходит из мировоззрения даже домохозяек.
Идею предопределения в ее радикальной форме высказывал еще в пятом веке Августин Аврелий, но сходные ему по духу детерминистские идеи были популярны и в конце девятнадцатого столетия и широко пропагандировались адептами философии позитивизма, последователями Огюста Конта. Они, в частности, утверждали, что если бы нам было известно точное расположение всех элементов Вселенной в определенный момент времени, то, теоретически, можно было бы составить безошибочный прогноз на будущее. Но, судя по состоянию современного научного знания, вероятность составления подобного прогноза равна нулю, а спекуляции на эту тему более не воспринимаются всерьез. Квантовая механика требует совершенно иного подхода к описанию состояний физических систем и их изменений во времени, нежели тот, что господствовал в научном мире в конце девятнадцатого века. Электроны Резерфорда были умозрительной абстракцией, его теории считались в свое время законченными и логически непротиворечивыми, поэтому на этой базе можно было создавать и развивать всевозможные теоретические модели. Сегодня уже ни одной из элементарных частиц нельзя отвести стабильное место в классификационной таблице, поскольку таковой просто-напросто не существует: ведь при их взаимодействии происходят всевозможные и, увы, непредсказуемые превращения.
Было бы безответственным в рамках небольшой статьи всерьез обсуждать вопрос о границах познания современной науки. Но сегодня даже невежды признают, что любая научная теория отображает лишь определенные грани реальности. Конечно, наличие машины времени, позволяющей совершить путешествие в отдаленное прошлое, что дало бы возможность отследить произошедшие изменения, или прыжок в будущее, чтобы проверить, как повлияла наша деятельность на развитие тех или иных процессов, дало бы нам ключ к разгадке многих тайн, близкое к абсолютному знание о мироздании. Хотя представление о том, как изменит мир за тысячелетия уничтожение одной-единственной бабочки (я не знаю, является ли обладание им благом или злом), само по себе уже было бы величайшим научным достижением. Жаль только, что и это не помогло бы в поиске ответа на главный вопрос: каковы конечная цель Творения и смысл существования мира. Ведь наблюдение феномена, даже такого, который можно определить и классифицировать, не даст ни малейшей подсказки, ни малейшего намека на ответ. Как ни обидно, высокоразвитое и культурное человечество останется во всем, связанном с коренными вопросами бытия, на том же уровне познания, что и три тысячи лет назад. С момента появления на земле рода человеческого его волнует, зачем все это, в чем конечная цель. Но для поиска ответа нам нужны совершенно иные, отнюдь не научные средства, методы и источники познания.
