Здесь мы сталкиваемся с определенными практическими трудностями. Интеллигент считает, и небезосновательно, что обретение новых ценностей возможно только за счет отказа от главенства интеллекта. И если он найдет в себе силы отвергнуть интеллектуальные изыскания любого рода, то обретет желаемый душевный покой, но лишь ценой потери своего Я, своей личности. В какой-то степени подобный способ обретения душевного покоя и стабильности сродни самоубийству.

В действительности интеллигенция способна излечить свои недуги только посредством гармоничного сочетания духовных ценностей и критериев, источник которых вне и выше разума, и максимального использования своих интеллектуальных возможностей. В душе каждого человека, даже если он изрядно поизносил ее в ходе бесцельных и бессмысленных поисков, сокрыт источник, прильнув к которому, в пору духовной жажды можно обрести подлинно религиозные, первичные ценности. Я имею в виду те из них, отношение к которым даже у современного интеллигента формулируется примерно так: Я завидую вашей вере. Я не подозреваю относящихся к этому слою общества в пренебрежении к религиозным ценностям, это удел люмпенов. Именно интеллигент, и только он, может честно сказать себе о религиозной системе ценностей: Это то, чего мне не хватает, я в этом нуждаюсь. Для интеллигентного человека совершить эволюцию от холодного безразличия к религиозному переживанию гораздо легче, чем для не привыкшего к эмоциональным и интеллектуальным усилиям обывателя. Но необходимым условием для реализации этого являются такие качества, как чуткость, честность и восприимчивость.

Для большинства принятие новых идей вообще, и религиозных в частности, кажется тяжелым и непосильным трудом, а сами эти идеи — странными и чуждыми. Однако, как было сказано выше, интеллигентный человек — это тот, кто способен в ходе логического анализа заметить полутона, мельчайшие отличия и нюансы, проследить связи и зависимости даже там, где их наличие совсем не очевидно. Чтобы выкарабкаться из нравственного хаоса и вернуться к нормальной жизни, интеллигенту необходимо сделать только один шаг: осуществить переход от я хотел бы поверить к я верю. Я верю — это не самовнушение и не мантра, это простая констатация факта, раскрытие и раскрепощение человеческой души. Человек, который говорит, не лукавя при этом, что завидует тем, у кого есть вера, уже, по сути, является верующим, поскольку, сам того не понимая, прошел большую часть тернистого пути к истине. Последнее препятствие, с которым ему осталось справиться, — страх перед косными обычаями и религиозной обрядностью, которая в силу его невежества представляется ему бессмысленной символикой.

Однако, уже сделав этот шаг и признав, что он религиозен, интеллигент должен, напрягая все свои интеллектуальные возможности, выстроить свое мировоззрение как гармоничную и разумную систему. В решении этой задачи ему пригодятся все его способности к анализу и умение различать малейшие отличия и полутона, но наградой ему, венцом его усилий станет достижение высокого уровня осознанной, разумной и искренней веры, достойной его интеллектуального уровня. И тогда перед ним возникнут новые горизонты, он получит доступ на те уровни духовного бытия, которые откроются только ему одному, до конца использовав потенциал, обретенный в период смятения и поиска.

Душевный покой возведен в наше время в ранг жизненного идеала. Религиозные лидеры, психологи, публицисты — все, похоже, солидарны во мнении, что именно он наиболее важен для людей и что именно к нему все стремятся прежде всего. Причины этого явления обнаружить нетрудно: для современной жизни, особенно в ее урбанистическом варианте, характерна политическая, экономическая и социальная нестабильность, вселяющая в людей тревогу и ощущение перманентной опасности. Постоянное напряжение уже давно стало уделом не только политиков и управленцев, но и каждого рядового гражданина. Даже те, чья профессия — обеспечение людей душевным комфортом и покоем, лишены их сами. Удовлетворение своих амбиций для достижения того уровня благосостояния и социального статуса, который, как мы полагаем, заслужен нами, требует непрестанной борьбы. Разрушение традиционной системы ценностей и общее недоверие по отношению к существующим структурам власти приводят к конфликтам как в обществе, так и в наших душах. Отсюда — напряженность и неудовлетворенность. Беспокойная жизнь утомляет.

Едва ли хоть кому-нибудь удается избежать стрессов со всеми последствиями, которыми они чреваты. Дом, друзья, семья, работа — все это нестабильно, изменчиво и в лучшем случае является очагом напряженности и конкурентной борьбы. И нет ничего удивительного в том, что человек, ведущий постоянные сражения на нескольких фронтах и вынужденный все время быть начеку, мечтает о мире хотя бы с самим собой, ищет возможность расслабиться и успокоиться. Эта почти физиологическая потребность в покое получила обоснование и поддержку со стороны психологии, философии и религии. Напряжение и разнообразные стрессы стали рассматриваться как факторы не просто неудобные или вредоносные, но приводящие к духовной и нравственной инвалидности. Достижение мира и покоя стало конечной целью существования человека.

Разумеется, стремление к безмятежному существованию сопровождает человечество с момента его рождения. Несмотря на то, что попытки возведения покоя в ранг наивысшего блага начались еще на заре цивилизации, вопрос о его месте на шкале ценностей, да и о самой природе его, еще не закрыт. Что же представляет собой покой? Одна из коннотаций этого слова рассматривается еврейскими мудрецами: Всевышний, благословен Он, не нашел иного сосуда, способного удержать благословение, кроме умиротворенности. Это изречение, определяющее мир, покой, как основу всех благ, тем не менее, называет его лишь сосудом, способным и вмещать благословение, и оставаться пустым. Это справедливо по отношению и к обществу в целом, и к каждому человеку. Покой как бессмысленное убийство времени, бездуховная праздность — пустой сосуд. Если не наполнить его позитивным содержанием, он станет, в лучшем случае, вместилищем всякого хлама, а в худшем — грязи и мерзости.

Душевный покой сродни физическому: он не может быть самоцелью. Если напряжение снято, но его место не заняло что-либо конструктивное, — остается пустота, а это зачастую еще хуже, чем то состояние, которое ей предшествовало. Напряжение и борьба, как бы они ни утомляли, могут привести к вполне позитивным изменениям, дать положительный эффект. Любое усилие требует напряжения, и альтернатива этому — смерть. Провозглашение покоя высшей ценностью, критерием качества жизни — идеализация пустоты. Отождествление жизни с добром, а смерти — со злом, выраженное в Торе (Дварим — Второзаконие, 30:15), обрело образную формулировку в книге Коѓелет (Екклесиаст): Ибо у живого есть надежда — ведь живому псу лучше, чем мертвому льву (9:4). Если жизнь всегда предполагает наличие перспективы и потенциала для перемен, то мертвые ничего не знают и уже нет им воздаяния… (там же, 9:5). Другими словами, пока есть какое-то движение и ведется борьба — пусть даже низменная, животная борьба за существование, — это лучше вечного покоя смерти.

Теперь пришло время поговорить об иерархии ценностей. Вне зависимости от характера поставленной цели — материального, духовного или религиозного, — единственным критерием любой ситуации и всякого действия является способность приблизить человека к этой цели, а не его личный комфорт. Внутреннее спокойствие или буря чувств, расслабленность или предельная собранность — все должно рассматриваться через призму намеченной цели. Душевный покой может быть приятен и даже необходим тому, кто обременен повседневными тяготами, но не должен являться самоцелью, если человек стремится к чему-то большему, чем бегство от реальности.

Многие цели недостижимы без тяжелой внутренней борьбы, что не делает нашу жизнь ни легче, ни приятней. Прежде всего, любая борьба может завершиться поражением. И если ее целью является прорыв на более высокий уровень существования, всегда есть опасность не только не добиться желаемого, но и пасть еще ниже. По лестнице духовных ценностей нельзя взойти без усилий и напряжения — надо, как минимум, преодолеть инерцию данности, уже сложившейся ситуации. Внутренний конфликт у каждой личности неизбывен, его источник — в столкновении реальности и мечты. В отличие от конфликтов социальных, политических, экономических, военных, здесь не бывает однозначного финала — победы или поражения. Закономерным следствием каждой победы в этой войне является новая схватка, что обусловлено духовным ростом борца. Состояние покоя в такой ситуации является признаком поражения, регресса. Для того, кто стремится к духовному подъему и нравственному росту, нет ничего более опасного, чем ощущение триумфа. Довольство собой, удовлетворение свидетельствуют не о том, что цель достигнута, а о том, что она утрачена.