Репетировать сказку воспитатели договорились в сончас после пятиминутки. Дети подготовительной группы, те, кто в представлении не участвует, посидят в это время с младшими детьми.

— Дети, какие вы знаете песни или танцы? — спросила я у подготовительной группы.

— Тамара Евгеньевна учила с нами песню «Веретенце», — ответила Лерочка.

— Кто это такая?

— Наш музыкальный руководитель. Она хорошая. Только она сейчас на больничном — сунула палец в мясорубку.

— Понятно. Кто споет сегодня на празднике эту песню?

— Я спою! — сказала Лерочка.

— Ну и пей! — обиделись другие девочки.

— Вообще-то у этой песни большой диапазон, — засомневалась я.

— А я шепотом!

— Стесняться будешь?

— А надо?

— Нет.

— Тогда не буду, — пообещала Лерочка.

Договорились, что споем вместе — я и еще шесть девочек. Еще дети знали какой-то веселый танец, и записи музыки, слава небесам, нашлись в музыкальном кабинете. Включать музыку поручили уборщице Свете. Когда я подошла к ней с просьбой, она как раз мыла лестницу. Я впервые увидела, что лестницу моют снизу вверх.

До обеда я дожила относительно спокойно.

— И вот царь Хаммурапи создал свод законов и стали все жить-поживать и добра наживать! — закончила я сказку.

Дети спали, и я довольно огляделась. Учусь, однако. Вчера было хуже.

Пора идти на очередную пятиминутку, которая проводилась в зале каждый день и длилась минут сорок.

Я опять опоздала. И Гирлянда, и методистка уже были в зале, а перед ними на детских стульчиках сидели Седа Самсоновна, Нина Семеновна и Артем Альбертович. Все на меня покосились, и я змейкой скользнула на свободный стульчик.

— Прежде всего, я хотела бы поблагодарить методиста за ту упряжку, в которой мы с ней едины! — начала заведующая. — Средняя группа — у вас девочки лохматые! Судя по их внешнему виду, они не очень прекрасны! Есть масса всего, что можно надеть на голову девочке! Воспитатели должны заниматься воспитанием детей и семейного очага. Вы должны сказать мне много помощи, чтобы мы были между собой счастливы. Старшая группа, переделайте оформление прихожей!

— У нас красиво! — посмела возразить Нина Семеновна. — В виде подводного царства оформлено! Обои — волны! Занавеска с морем! И на стенах персонажи мультика про Русалочку!

— Оформление группы должно нести смысловую нагрузку! — вступила в разговор методист. — А что у вас символизирует голая тетка, которая держит стенд «Советы родителям»?

— Это Русалочка!

— Убрать!

Воспитатели призадумались над тем, как сковырнуть со стены намертво прибитую гвоздями фанерную русалку.

— Сегодня мы услышим ситуацию глазами отдела образования, — продолжала Гирлянда. — Надо провести спортивную неделю. Спортивные недели проводятся два раза в год — утром и вечером!

— Эта неделя театральная, следующая — спортивная, — перевела методист. — В пятницу надо провести спортивно-театрализованное представление. До конца рабочего дня сценарий должен лежать у меня на столе. Останьтесь после смены и напишите.

Все повернулись ко мне. Ладно, напишу.

Проводив глазами исчезнувшее за дверями начальство, Нина Семеновна предложила:

— Давайте скинемся, и купим им путевку на море. Хоть от них отдохнем.

Артем Альбертович не согласился:

— Давайте лучше киллера наймем!

Тоска наша долго не продлилась. Разошлись по углам учить свои слова, Нина повторяла с детьми танец, а я с девочками — песню. Пели почти час.

— Не забудете до утренника? — спросила я.

— До конца жизни не забудем.

Во второй половине дня показывали вымученный спектакль.

Все участники уже были в своих костюмах, которые они взяли у кастелянши вчера в обед или сегодня утром. У меня на это ума не хватило, и я пока красовалась в джинсах и рубашке, а кастелянша была неизвестно где, и никто не мог ее найти.

Девочки подготовительной группы в красных сарафанах и с красными лентами в волосах смирно стояли у стены в коридоре, потому что их выход был в самом начале, это, типа, подружки Василисы Прекрасной, с которыми она вышивает у окошка. Дети в костюмах лесных зверюшек тоже выступали в начале, но не сразу, а перед выходом Бабы Яги, чтобы всем стало ясно, что она живет именно в лесу, а не где-то еще. После своего выступления дети должны были остаться в зале, и заодно следить за порядком у малышей.

Методист обошла всех, под ее взглядом дети еще сильнее вжались в стену, у которой стояли. Почему у нее лицо такое похоронное? Она разве не на детский праздник пришла?

— У нее всегда такое лицо, — прошептал мне Артем.

Это я что ли опять вслух сама с собой разговариваю? Здравствуй, шиза! Знала, что не надо мне идти в детский сад работать. Здоровье не то.

— Какие тут костюмы у детей? — пересчитывала методистка. — Шапочки зайчиков, медведь, лиса, волк, лягушка. И поправьте Даниле голову, чтобы рот был по центру!

Нина Семеновна поправила ребенку шапочку медведя.

— Артем Альбертович, что это на вас за костюм? — продолжала критику Людмила Васильевна.

— А что?

— Кафтан очень длинный, надо было подол подрезать, а то на женское платье похож! Вы же мужчина!

— Я не мужчина, я — воспитатель!

Если бы методист в школе уроки истории не прогуливала, то знала бы, что кафтаны по своей длине отличались от современных мужских рубашек. Начальству в детском саду положено иметь высшее образование. Оно у них и было. У заведующей — сельхозинститут, у методиста — политехнический. Педагогика и рядом не стояла.

Тут методист увидела мои джинсы и оскалила зубы.

— Через десять минут спектакль, а вы еще не в костюме?! Мне что ли вместо вас сыграть Василису Прекрасную?!

Артем воспринял слова всерьез и шарахнулся от нее, потому что в конце спектакля ему предстояло взять главную героиню за руку и приобнять за талию, но даже от этих невинных действий его передернуло, когда он представил на моем месте методистку. Так-то, милый, все познается в сравнении.

Я только пожала плечами. Выгонят — уйду. Я уже почти все узнала, что хотела. Янка точно не причем.

Наконец пришла кастелянша, у которой был ключ от кладовки, и дала мне сарафан. Что мне понравилось — он блестел. Я, как сорока, люблю все, что блестит. Знаю, что это признак плохого вкуса. Но я над собой работаю. Сарафан еле на меня налез, а я совсем не толстая, действительно, детский размер. Жал в груди, подол был коротковат, пастельные тона мне не идут, но едва я эти мысли озвучила, как кастелянша предложила мне заткнуться.

— Все нормально, тебе в нем не замуж выходить, а детям без разницы, что на тебе надето, они заметят только то, что ты блестишь не хуже нашей Гирлянды.

— Он мне в груди тесен!

— У тебя и груди-то нет. Сейчас еще кокошник на голову наденешь!

Кокошник, в отличие от сарафана оказался мне велик и сползал на нос.

— Не беда, — утешила меня кастелянша. — Сейчас косу привяжу, и все нормально будет. Где тут у меня парик Снегурочки?..

Прицепная коса оказалось блондинистой, и была привязана к белой шапочке из искусственного меха. Бесцеремонно оторвав ее, кастелянша какой-то летной завязала сзади в хвост мои волосы, подобрала их шпилькой кверху и привязала тяжелую косу. Сверху водрузила кокошник. Я взглянула в маленькое зеркало на стене.

— Все, представление отменяется! Я в таком виде к детям не пойду!

— И что не так?!

— Спереди волосы одного цвета, а сзади — другого!

Сзади висела снегурочкина коса, а впереди торчала моя темно-русая челка.

— Нашла из-за чего переживать.

Кастелянша сняла со своей шеи длинные бусы под жемчуг, вытащила из коробки булавки и принялась возиться над кокошником.

— На лбу у тебя будут бусы в два ряда, у лица они спускаются, сейчас булавками закреплю, стой, не вертись, теперь сзади еще к косе бант надо привязать вот так, и на кокошнике его зафиксировать. Отлично! Все блестит, лица твоего почти не видно, губы помадой накрасить… Все! Если особо не приглядываться, то за красавицу издали сойдешь!