В темном траурном зале на постаменте установлен гроб, я только мимолетный взгляд туда бросила. Бориса не узнала, череп, обтянутый желтой пергаментной кожей. Смерь его изуродовала.

Возле гроба, разделившись на две группы, стояли люди. Елизавета сильно выделялась на их фоне прической и шляпкой с черными перышками. И платье у нее пышное, как у невесты, только черное. Глория за ее плечом, в очень коротком платьице и на шпильках. Тоже в черном. Замкнутая вся такая, а Елизавета радостная.

Вот сейчас я кому-то буду пакостить. С большим даже удовольствием, хоть это и не мой стиль.

— Ты?! — громко крикнула Елизавета, когда я нагло подошла к гробу.

Остальные повернули к ней головы, она прикусила губу, явно не сдержалась, вышла из образа. Но к Глории все-таки повернулась с разъяренной рожей, и с видом: «а с тобой мы еще поговорим». Глория и глазом не моргнула. Только подвинулась на шаг к выходу, если драпать придется. Меня никто не ждал, а Елизавета меньше всех.

Люди, замерев, стояли по обе стороны от гроба. Видимо, самые близкие родственники, или самые титулованные приглашенные. Ну, я тоже не с помойки, я — доктор наук. Одна группа настороженная, а другая, с Елизаветой во главе, держалась вызывающе, хоть их и было меньше. И все они уставились на меня подозрительно сверкавшими глазами. Странное здесь освещение.

— Всем соболезную, — равнодушно сказала я и поняла, что сейчас они все на меня кинутся, и, наверное, выгонят. Поэтому поторопилась произнести, вытянув вперед руку: — Меня пригласил Борис. Он мне отдал перстень, просил вернуть в пятницу. К сожалению, я не смогу вернуть ему. Думаю, Борис бы не стал возражать, если я отдам перстень новому владельцу.

Елизавета надменно улыбнулась и сделала шаг ко мне. Я к ней подошла. Она скривила губы, глядя на окружающих, и уже протянула ко мне руку, когда я одним движением сдернув перстень, сунула его на палец Глории. Она удивленно оскалилась на меня, загородив от всех.

— Носите на среднем пальце левой руки и не снимайте, — шепнула я ей ровно за миг до того, как у гроба начался бедлам.

Елизавета что-то заорала, все вокруг заметались, а я даже не думала, что мне станет так больно, когда я сниму перстень, наверное, что-то себе этим перстнем сдавила. В глазах потемнело, но я все же поняла, что надо отсюда уходить, пока про меня не вспомнили. По стенке добралась до выхода, шатаясь, заметила только, как обе группы кинулись друг на друга, и ворох смятых фатиновых юбок Елизаветы на полу у гроба.

В большом общем зале с венками все тоже заорали, охрана что-то закричала, а я сбежала в общем шуме.

Сначала пешком шла по дороге, потом попутку поймала, довезли до метро. Домой добралась просто на энтузиазме, здоровья уже не осталось.

Проснулась ночью, рядом Дмитрий сидит. Ничего спросить не успела, он сам ответил:

— Ты дверь не закрыла, я вошел. Вообще-то надо закрываться, а то мало ли кто в дом залезет.

Я хотела сказать ему, чтобы убирался, но он опять опередил:

— Не уйду, не проси. Тебе плохо? Я же вижу. Выпей вот это, легче станет!

Заставил выпить что-то из кружки, и я после этого вообще выключилась.

Очнулась в машине. Пристегнута ремнем безопасности на сидении рядом с водителем. За рулем Дмитрий, очень довольный, непонятно отчего.

— Привет, проснулась?

Ну, у меня от таких дел речь отнялась, а он не смущался:

— Я с твоей мамой познакомился! Позвонил ей в пять утра по твоему телефону, номер вбит. Ты не против?

Конечно, я против, но это уже не имеет значения.

— Твоя мама сразу приехала, когда я ей сказал, что ты больна. Она тебе даже сумку собрала сама, в багажнике сумка.

— Зачем? — сухими губами произнесла я.

— Так я же ей сказал, что мы едем ко мне в гости. Собирались, мол, с вечера, но тебе поплохело.

— И она поверила? Что сказала о том, что я в отключке?

— Ничего не сказала, я ей показал снотворное, которое тебе дал. Она даже обрадовалась, что ты всю дорогу спать будешь.

— И она меня отпустила с незнакомым человеком? — подивилась я безалаберности родительницы.

— Мы познакомились. Она наш маршрут уточнила, по карте проверила. Я ей свой паспорт показал, права, полис, диплом об образовании…

— Тогда понятно…

— Кем твоя мама работает? Меня уже два раза останавливали на постах, пока мы едем, интересовались твоим самочувствием.

— И про папу тоже не спрашивай…

— Сама расскажешь. Пить хочешь?

— Не хочу. Опять что-нибудь подсыплешь?

— Нет, ты мне в ясном уме нужна!

Я поверила и взяла предложенную бутылку минералки. Стало легче, особенно когда себе на лицо побрызгала. Но палец, на котором уже не было перстня, болел. Наверное, потянула его вчера, или ушибла. Пройдет.

— То есть ты пригласил меня в гости? — раз все равно проснулась, то надо узнать, куда меня родная мать спровадила.

— Да, обещал вернуть тебя в понедельник.

— Моя мама, надеюсь, не ползла за машиной на коленях, с криком «не привози ее назад, оставь себе!»? — хмыкнула я. Мама может. Если унюхает рядом со мной перспективного на ее взгляд мужчину.

— Не видел, темно было, — улыбнулся Дмитрий.

— Долго еще ехать? И вообще, куда мы едем?

— Узнаешь.

— Не люблю загадок. Лучше расскажи.

— Лучше ты расскажи, как тебе удалось стравить друг с другом оба клана?! — восхищенно сказал Дмитрий, и взмахнул руками. Опасный трюк, лучше бы руль держал.

— Каких клана? — переспросила я.

— Даже не знаю, как тебе объяснить…

— Попроще, я пока плохо соображаю из-за твоего снотворного.

— Давай назовем их вампирами?

— Давай не будем. Вампиров не бывает. Назовем конкурентами? Мне так проще. Нет? Деловыми партнерами?

— Давай вампирами? Так проще мне.

Ладно, мужчины — слабый пол, им надо уступать. Может, его деловые партнеры хуже любых вампиров, вот он их так и зовет, вампиры. Привык, наверное. Пусть будут вампиры.

— Так что там с вампирскими кланами? — поддержала я разговор. Не ехать же молчком.

— Когда прежний…начальник не может обуздать своих подчиненных, они становятся неуправляемые, кидаются на всех, знаешь, сколько людей пропадает и не находится? Но до войн между кланами почти никогда не доходит. А ты их стравила. Распавшийся надвое клан с еще одним. За какие-то считанные дни. Мы над этим почти десять лет работали.

— Плохо, значит, работали, — зевнула я. — И кто «мы»?

— Наша семья.

— Это сестричка твоя? Она там Матвея еще не добила? Или тот брат с кладбища?

— Не оскорбляй мою семью.

— Можешь высадить меня в любой момент, я домой поеду.

— Мы почти приехали.

— К тебе в гости?

— Ну да, ко мне. Значит, про то, как стравила кланы, не расскажешь?

— Расскажу. В среду, например. Они к этому времени как раз друг друга перебьют, по моим подсчетам.

Дмитрий восхищенно на меня посмотрел, но руль не выпустил.

— Не понимаю, как тебе вообще удалось сделать все то, что ты сделала!

— А куда деваться, — скорбно воззвала я к небесам. — Свяжешься на помойке с неудачником, так все самой делать приходится.

— Что ты имеешь в виду? — разозлился Дмитрий. Он быстро переключается: и злится и улыбается, и целуется.

— То, что ты хотел познакомиться вовсе не со мной, — спокойно объяснила я.

Он промолчал, стыдно ему.

— Когда ты это поняла?

— Жаль, не сразу! А то никуда бы с тобой не пошла! Тебе ведь поручили элементарное дело — привести любого родственника моей Ольги Тимофеевны. Выбрали ее дочь. Кто, кстати, выбирал? Твой брат? Или Борис? А ты дело провалил.

— Как ты вообще там оказалась?! — опять взмахнул руками он. Трюкач. Хоть бы довез в целости. — Ты же из ее квартиры вышла! Вошла в подъезд, сразу открыла дверь и зашла в эту квартиру. Я с лестничной площадки этажом выше наблюдал. Думал, что не мог ошибиться.

— Мог. Соседка попросила меня выбросить мусор. Я сходила к подруге, а потом сразу пошла выбрасывать. А тут ты. И назвал Людмилой, как дочь соседки, и возраст ее указал — двадцать пять лет. Не понимаю, почему до меня сразу не дошло, что ты не по адресу.