— Почему? — грустно спросила я. — Потому что ты ко мне привык? Потому что я любопытная? Живая? Если я тебя потом возненавижу?
— Готов рискнуть.
— Ради чего? — удивилась я. — Получить то, чего не хотел и ту, которой ты не нужен?
— Но ведь ты выгнала Дмитрия, так?
— И еще побила! — приятно вспомнить. Он хам. Знала, что Евгений где-то рядом и наблюдает.
— Меня не бьешь? — Евгений как-то мгновенно переместился ко мне.
— Нет. Я тоже к тебе привыкла, — грустно созналась я. — Ты мне помогал. И я рада, что ты жив.
— Можешь не радоваться. — Он ушел из квартиры, не оглядываясь, поникший. Бросил напоследок: — Я иду медленно. Если захочешь, иди за мной.
Я не пошла.
На следующий день, выйдя из подъезда, я застала на лавочках во дворе толпу соседок во главе с Ольгой Тимофеевной. Выглядела она значительно лучше, и ее, видимо, выпустили из квартиры посидеть на свежем воздухе. И будто специально к ее выходу образовалась совершенно замечательная, с точки зрения общественности, новость.
— Миля, здравствуй! Знаешь, что здесь ночью произошло?
Я не знала, поэтому подошла поближе к лавочкам и соседкам.
— Вот в этой яме мужчина утонул! — сообщила мне Ольга Тимофеевна таким тоном, будто сама все видела.
— Так я и знала, что не к добру ее выкопали, яму эту! — зло прошипела буйная соседка из второго подъезда. — А если бы ребенок в нее упал?!
Все соседи дружно и возмущенно зашумели. Ясно, что сейчас или сами эту яму закопают, или пойдут начальству жаловаться, по любому, яме в нашем дворе больше не жить.
— Надо было хорошенько яму огородить, забор поставить. А ее только красной ленточкой на столбиках обвязали и все! — возмущались соседи, которых возле лавочек и ямы становилось все больше, из других домов приходили и информацией делились. — Кто же ее ночью-то увидит? Вот мужчина и не увидел. Он не из нашего дома, наверное, приезжал к кому-то, джип рядом с домами стоял.
Я напряглась и осталась слушать дальше, хоть и рисковала опоздать на работу.
— Уже увезли его, и машину эвакуатор забрал. Тут все утро полиция что-то искала. Какие-то люди возле них ходили, говорили, что у него перстень какой-то дорогой пропал! Но ушли эти люди, еще не рассвело, они ушли. Мы с балкона видели.
Я натянула рукав пониже и незаметно обмотала пальцы лямкой от сумки.
— Так может быть это кольцо в яме осталось? — спросил кто-то.
Все посмотрели в яму с водой, но никто туда не полез, стали обсуждать дальше.
— Он бы, может, и жив бы остался, но там под водой торчала острая деревянная палка, она его насквозь проткнула. А кто скорую с полицией вызвал, не знаете? Кто-то видел, как он упал? Не видели? Видели? Что? Веревку увидели оборванную и в яму заглянули? Ночью? Как же он яму-то не заметил, вот горе-то! — запричитали соседки.
Ольга Тимофеевна остановила шум, приказав:
— Мужики, несите лопаты, будем эту яму закапывать! Здесь наши дети все время бегают, дождемся, что туда упадут и колья их проткнут под водой!
Все согласились и пошли за инвентарем. Кольцо искать не стали.
Я пошла на работу. Как рабочий день прошел не помню, он в пятницу у меня короткий, до обеда. Что говорила студентам, тоже не помню, надеюсь, ничего криминального.
Между занятиями мне дозвонилась Яна. Злая, как собака. То есть ее кобель Лапочка вполне добродушный.
— Довольна?!
— Нет.
— Даже не спросишь, что случилось? — злилась подруга.
— Я знаю. А ты откуда знаешь?
— Виктор сказал утром. Прямо бешеный стал, когда узнал. Опять кол в груди у умершего. Ты мне не дала телефон этого Евгения, — осудила мена подруга.
— Зато телефон Дмитрия дала.
— Где этот Дмитрий? В соседней яме?
— Позвони и спроси.
— Почему твой Евгений вдруг так внезапно умер?! Он от тебя шел ночью?
— Тебе же Витек сказал: несчастный случай, не увидел огороженную яму и в нее упал.
— Не называй Виктора Витек! — возмутилась Яна. — Он тебе никто!
— Друг. Он не возражал.
— Я возражаю!
— Яночка, я тебя очень люблю, ты моя лучшая подруга. Тебе поругаться захотелось? Мне нет. Честно, у меня сейчас совсем погано на душе.
— Еще бы! Жалко было дать подруге телефон какого-то мужика! Ни себе, ни людям!
— Так позвони хотя бы Дмитрию.
— Он не отвечает!
— Ничем не могу помочь. Яна, извини, мне надо идти. Давай созвонимся позже.
И, не слушая дальнейшие вопли подруги, выключила телефон.
Когда выходила после работы из университета в самом паршивом настроении, меня окликнул незнакомый мужчина. Дежурил возле двери и вглядывался в каждое женское лицо.
— Леонова Миля Николаевна?
— Да, — устало ответила я, хотя обычно не отзываюсь на свое имя незнакомым людям. Мало ли, что им от меня надо? Может быть, я им не нравлюсь, и они меня стукнут.
— Я должен с вами поговорить.
— Извините, я плохо себя чувствую…
— Пожалуйста, давайте я подвезу вас домой, а по дороге мы поговорим.
Я и согласилась. Села рядом с водителем, пристегнулась и стала ждать, что он мне скажет. Он поехал в сторону моего дома, я молчала, настроения быть вежливой и поддерживать беседу совсем не было. Мужчина протянул мне конверт. Я по виду догадалась, что в нем лежит. Вытащила оттуда коробочку с дорогими сережками и записку «Вспоминай меня».
— Мне поручено передать вам этот конверт.
— Если я откажусь его принять?
— Меня заверили, что не откажетесь.
— Верно. Теперь не откажусь.
Мы помолчали. Когда я поняла, что меня укачивает, и откуда-то вдруг взялись слезы, спросила:
— Скажите, ведь Евгений на днях стал единственным наследником одного очень богатого человека?
Незнакомец не ответил.
— И, как я понимаю, он сам был далеко не бедный? Да? — продолжала я.
Мужчина снова промолчал, на меня не смотрел.
— Мне интересно… Хотя, нет, не интересно…, - решила я.
— Хотите спросить, кто его наследник? Из этого он никогда не делал тайны. Все его имущество пойдет на финансирование изучения неизлечимых врожденных заболеваний.
Я так примерно и предполагала. Не замечала, что у Евгения толпы любящих и заботливых родственников. Он бы обмолвился. Даже у Дмитрия есть брат и сестра, а может и еще кто-то. У Евгения никого не было.
Пришла домой и полчаса пролежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Яму закопал экскаватор, он как раз уезжал, когда меня незнакомец, адвокат, наверное, домой привез. Кошка любовалась на все с дерева, горюя, что так и не дождалась рыбы. Не успела она в яме завестись.
Встала с дивана, рассудив, что валяться без дела — большая глупость. Надо подумать. Вытащила из загашника холст, краски, кисти, и за час нарисовала с натуры каллы в стеклянной вазе. Они тоже в интерьер впишутся, когда в подходящую рамку вставлю.
Пока рисовала, решила, что пора ставить точку в этой поганой истории. У меня где-то здесь лежит траурная открыточка с приглашением на светское мероприятие — похороны. Надо бы там показаться, раз люди потрудились меня пригласить, хоть там мое имя не указано. Глория, вероятно, оставила мне запасное приглашение. Мероприятие начинается в девятнадцать ноль-ноль, как раз успеваю.
Приехала без пяти минут семь, едва успела. Целый ряд траурных машин, дорогие венки вокруг, люди в стильной черной одежде, и я в своих серых штанах и вязаной кофте в тусовку не вписываюсь, и все это понимают, а мне все равно. Надо потом что-то делать с имиджем. На поминки не останусь и сумочку с целлофановым пакетом с собой не взяла. Кошке куплю йогурт на обратном пути. Если мне дадут уйти отсюда.
— Ужасно… Сердце… Борис… Ему было всего тридцать семь лет…, - доносились обрывки шепота с разных сторон.
Нет, ну за державу точно обидно! Что ж в стране так мужики-то поистаскались?! Тридцать семь?! Я думала, что он намного старше! И взгляд у него был как у столетнего!
Вход в траурный зал мне преградили охранники. Показала открытку-приглашение, она не подействовала. На меня вообще все смотрели как-то очень странно, будто волк на ягненка, который «в жаркий день пошел к ручью напиться». Пришлось продемонстрировать охране перстень на пальце. Тогда только пропустили, и чуть не кланялись. Дверь за мной закрыли, отрезав от остальной массы приглашенных.
